Том 3. Русская поэзия

Георгий Шенгели (1894–1956)

Георгий Аркадьевич Шенгели был поэтом по самоощущению, переводчиком по житейским обстоятельствам и ученым по призванию. Выдающийся стиховед («Трактат о русском стихе». М.; Пг., 1923; «Техника стиха», М., 1960, не полностью), талантливый педагог-аналитик, он писал о себе: «Научиться у меня можно лишь одному: не любить свои стихи и с зоркостью негроторговца разглядывать по статям чужие; и то и другое — штука невеселая» (письмо к М. Шкапской, август 1923, ЦГАЛИ). Как переводчик он выступил в 1920‐х годах с целыми томами Верхарна, потом, в 1930‐х — Гюго и Байрона, потом, в 1940‐х — Махтумкули и Барбаруса. Стихи его насыщены литературными реминисценциями: «Творимые раи» напоминают Бодлера (сквозь Брюсова), «Поэтам» — Верлена (с именем Ронсара как символа Возрождения в конце). Начинал он как подражатель Северянина (после трех брошюр, — первая в 1914 году; в год окончания керченской гимназии, в 1916‐м — сборник «Гонг» и два совместных с Северянином турне по России), продолжал как подражатель французских парнасцев (после трех брошюр в Москве, Харькове и Одессе — сборник «Раковина» М.; Пг., 1922). Работал в брюсовском Литературно-художественном институте, во Всероссийском союзе поэтов, получил худую известность памфлетом «Маяковский во весь рост» (М., 1927), кончил (после нескольких неудачных попыток вписаться в советскую поэзию) как непечатающийся поэт и непризнанный наследник непризнанной эпохи. За год до смерти он написал свой стихотворный автопортрет (ЦГАЛИ):

Он знал их всех и видел всех почти:
Валерия, Андрея, Константина,
Максимильяна, Осипа, Бориса,
Ивана, Игоря, Сергея, Анну,
Владимира, Марину, Вячеслава
И Александра — небывалый хор,
Четырнадцатизвездное созвездье! —

с эффектной концовкой:

Был он стар
И грустен, как последний залп салюта.

Изд.: Шенгели Г. Избранные стихи. 1914–1939 / Предисл. А. И. Белецкого. М., 1939.