Происхождение тебя. Как детство определяет всю дальнейшую жизнь

ГС-взаимодействие

Чтобы проверить свои предположения, мы, генотипировав участников исследования, обратились к своей кладовой данных и подняли сведения о потрясениях, которые участники переживали с течением лет, а также о том, была ли у них депрессия. Чтобы оценить, насколько сильно участник подвергался воздействию потрясений, мы воспользовались методом, который разработали сами и назвали летописью жизни.

Согласно этому методу, необходимо с течением времени наблюдать за жизнью участников, год за годом, месяц за месяцем, в нашем случае – с того дня, когда мы в последний раз собирали о них данные, и вести своего рода «летопись» о том, что с ними происходит. Оказалось, что этот метод позволяет получить более точное представление о жизни участников, чем просто беседы, в ходе которых участника спрашивают что-то вроде «Сталкивались ли вы когда-нибудь вот с таким или с таким потрясением?», не говоря уже о вопросах в духе «Сталкивались ли вы в последнее время с потрясениями?» Поэтому, когда мы встретились с двадцатишестилетними участниками исследования, то составили летопись их жизни за последние пять лет, с двадцать первого по двадцать шестой день рождения.

Из тех событий, о которых они нам сообщали, мы выделили невзгоды и потрясения, связанные с работой (длительная безработица, сокращение, потеря работы из-за переезда организации или увольнения), деньгами (долги, из-за которых у них, к примеру, изымали имущество, нехватка денег на еду или хозяйственные нужды, на лечение или оплату счетов), жильем (отсутствие крыши над головой или частые переезды), здоровьем (физический недуг, лишивший работоспособности на месяц и более, или инвалидность) и отношениями (физическое насилие или разрыв близких отношений с сожителем). Вышло, что 30 % участников, по их собственным свидетельствам, в течение пяти лет до встречи не испытывали потрясений вовсе; 25 % – пережили одно потрясение; 20 % – два, 11 % – три, а 15 % – четыре и более.

Чтобы оценить уровень склонности двадцатишестилетних участников к депрессии, мы попросили людей, которые не участвовали в сборе данных о потрясениях (и благодаря этому могли оставаться непредвзятыми), провести с ними стандартную психиатрическую беседу. Целью беседы было проверить, сталкивались ли участники с проявлениями депрессии в течение двенадцати месяцев до встречи. Благодаря этому мы смогли получить представление о количестве проявлений депрессии (например, нарушения сна, тревожность), с которыми сталкивались участники, а также определить, кто за последний год переживал большой депрессивный эпизод, согласно вышеупомянутому описанию. Оказалось, что состояние 17 % участников исследования (из которых 58 % составляли женщины, а 42 % – мужчины) хотя бы раз за предыдущий год соответствовали критериям большого депрессивного эпизода. Эти показатели соотносятся с официальными данными об американцах того же возраста и пола.

Мы не только проверили свое предположение о том, как ГС-взаимодействие способно приводить к большому депрессивному расстройству (в частности, к проявлению определенного количества симптомов депрессии), но и изучили склонность участников к самоубийству; 3 % участников сообщили о том, что пытались совершить самоубийство или то и дело думали о самоубийстве во время очередного приступа депрессии. Наконец, мы рассылали по почте анкеты осведомителям и в числе прочего просили указать, наблюдаются ли у двадцатишестилетних участников следующие проявления: «испытывает уныние, считает себя жалким, грустит, печалится», «считает, что его никто не любит», «выглядит одиноким» и «говорит о самоубийстве». Таким образом, мы вывели четыре показателя депрессии: количество проявлений, которое наблюдается у участника; было ли у него диагностировано большое депрессивное расстройство; наблюдаются ли у него мысли о самоубийстве и/или пытался ли он совершить самоубийство; оценка состояния проводилась на основе свидетельств друзей и родственников.

С такими данными на руках мы были почти готовы проверить свое предположение о ГС-взаимодействии, однако прежде нам необходимо было определить, отличались ли участники, пережившие то или иное количество потрясений, по генотипу. Если бы так и было, то есть гомозиготные по длинному аллелю люди испытывали бы больше потрясений, чем другие, тогда речь скорее шла бы о генотип-средовой ковариации, о которой говорилось в четырнадцатой главе, и, следовательно, выявленные нами в дальнейшем связи объяснялись бы особенностями выборки. По правде говоря, если бы участники исследования с различными аллелями различались и по количеству пережитых потрясений, нам пришлось бы прервать исследование. К счастью, это было не так. От генотипа 5-HTTLPR человека не зависело то, сколько он пережил потрясений: генотип не зависел от влияния внешней среды.

Поначалу все свидетельствовало в пользу нашего утверждения. У носителей короткого аллеля (к/к или к/д) под влиянием потрясений наблюдалось больше проявлений депрессии, чем у носителей двух длинных аллелей. Связь осталась неизменной, даже когда мы сделали поправку на то, наблюдались ли у участников проявления депрессии в двадцать один год (то есть свели этот показатель к постоянной). Другими словами, связь между ГС-взаимодействием и депрессией у двадцатишестилетних участников нельзя было связать с более ранними проявлениями депрессии, которые просто могли усугубиться впоследствии.

В действительности все указывало на то, что по количеству потрясений, пережитых носителем короткого аллеля с двадцати одного года до двадцати шести лет, можно было предсказать, насколько больше проявлений депрессии у него будет наблюдаться.

На Диаграмме 15.1(A) видно: чем больше потрясений переживал носитель двух коротких аллелей, тем больше симптомов депрессии у него проявлялось, то есть такие участники были наиболее уязвимы к потрясениям, в отличие от носителей двух длинных аллелей, на которых потрясения сказывались слабее всего. Тем временем гетерозиготные участники находились где-то посередине. Очевидно: чем больше коротких аллелей в гене участника, тем сильнее на нем сказываются жизненные потрясения.

Также стоит отметить, что связь оставалась неизменной вне зависимости от того, как именно мы оценивали склонность участников к депрессии – через вероятность возникновения большого депрессивного эпизода (Диаграмма 15.1(B)), возникновения мыслей о самоубийстве или попытки самоубийства (Диаграмма 15.1(C)) или данные о проявлениях депрессии, полученные от осведомителей (Диаграмма 15.1(D)). Во всех случаях оказалось, что носители короткого аллеля, в особенности гомозиготные, были намного уязвимее к жизненным потрясениям, чем гомозиготные носители длинного аллеля, причем если на долю участников приходилось мало потрясений или не приходилось вообще, генотип и вовсе не проявлял себя и склонность к депрессии у участников была одинаковой. Таким образом, то самое ГС-взаимодействие, работающее по диатез-стресс модели, возникало всегда, под каким бы углом мы ни рассматривали склонность участников к депрессии.

ДИАГРАММА 15.1. Зависимость соотношения между количеством потрясений (с двадцати одного года до двадцати шести лет) и проявлениями депрессии в шестнадцать лет от генотипа 5-HTTLPR (где к – короткий аллель; д – длинный аллель). А. Каспи, К. Сагден, Т. Моффитт, А. Тейлор, Й. Крейг, Х. Харрингтон, Дж. Макклей, Дж. Милл, Дж. Мартин, Э. Брейтуэйт и Р. Поултон (2003 г.). Influence of life stress on depression: Moderation by a polymorphism in the 5-HTT gene. Science, 301, 386–389 figure 1. Воспроизведено с разрешения Американской ассоциации содействия развитию науки.