Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

XLVI. Посылка войск в Азов. Отправка стольников. Участие Петра в приготовлениях к посольству

В первые месяцы 1697 г. до отъезда за границу Петра занимали те же дела, которые привлекали к себе с такой силой его внимание в течение осени предыдущего года: кумпанства, подготовка обороны против турок и Крыма, отправка стольников за границу для навигацкой науки, снаряжение Великого посольства к западным дворам, под прикрытием которого и сам он должен был выехать в европейские страны.

Продолжали издаваться распоряжения, касавшиеся организации кумпанств и судостроения. Организовались самые кумпанства, и в них начинала налаживаться предварительная деятельность по выбору распорядителей, выяснению предстоящих расходов, самообложению и сбору средств для постройки кораблей. Казна обещала снабдить кумпанства необходимым лесным материалом. 10 января 1697 г. из Разрядного приказа были командированы в подведомственный Разряду Воронежский край думный дворянин И. П. Савелов и дьяк Никита Павлов с поручением высмотреть и описать на Воронеже, в Козлове, Добром, Сокольске, на Усмани и в других лежащих близко к Воронежу уездах казенные леса, пригодные для кораблестроения, и, описав, распределить, «развести» их по 52 кумпанствам. В Воронеже и соседних городах должны были вновь строиться струги, необходимые для сообщения с Азовом с открытием навигации, и во главе этого стругового строения был поставлен теперь стольник Кузьма Титов, производивший в прошлом (1696) году постройку стругов в Сокольске[648].

Принимались меры по подготовке новой кампании против турок и Крыма на лето 1697 г. и делались назначения на военную службу в Азов и Белгород. 6 января получил назначение командовать войсками, отправляемыми в Азов, боярин А. С. Шеин; указано было идти туда же с полками П. И. Гордону. «6-го в среду, — пишет последний в дневнике, — рано утром я был вызван ко двору и получил приказ идти в Азов с боярином А. С. Шеиным». Последний в тот же день был назначен начальником Пушкарского приказа, а несколько позже, 22 февраля, поставлен во главе еще двух приказов: Иноземского и Рейтарского[649]; при нем в товарищах оставлен прежний начальник этих приказов думный дьяк Автоном Иванов, который, кроме того, назначен был начальником походной дипломатической канцелярии Шеина — место, которое в прошлом году занимал Никита Зотов. 6 же января состоялось назначение начальником Севского разряда стольника князя Л. Ф. Долгорукого[650]. Таким образом, братья Долгорукие, оба в чинах стольников, стали командующими двух соседних военных округов: князь Яков Федорович — Белгородского, князь Лука Федорович — отец будущего знаменитого верховника — Севского. 10 января сказано было идти в поход девяти московским стрелецким полкам: шести в Азов, именно — полкам Стремянному, Озерова, Воронцова, Сухарева, Батурина, Протопопова, двум — в Белгород и одному — в Киев. 22-го был объявлен поход в Азов московскому дворянству. «Генваря в 22 день, — пишет Желябужский, — сказана служба всем без выбору под Азов; у сказки сам стоял боярин Т. Н. Стрешнев, а сказывал дьяк Иван Кобяков»[651]. Всего под начальством Шеина должно было собраться в Азове 37 475 человек[652]. Шеину дано было поручение укрепить Азов по плану, составленному в прошлом году цесарскими инженерами, против Азова на северной стороне Дона построить особую крепость, получившую название крепость Св. Петра, произвести промеры моря в таганрогской бухте, устроить гавань для защиты Таганрога, соорудить у самого города крепость Троицы, а для прикрытия от набегов крымских татар возвести еще за Таганрогом на берегу, несколько к западу, на Петрушиной косе, форт Павловский. Задумано было смелое предприятие — соединение каналом Волги и Дона в том месте, где эти реки сходятся на ближайшее расстояние между собой; канал должен был связать приток Волги Камышинку с притоком Дона Иловлей, истоки которых разделены были волоком всего лишь в 20 верст. Этим путем издавна донские казаки пробирались на Волгу для грабежей. При прорытии волока каналом создался бы водный путь из Москвы по Волге и Дону к Азову. Весной 1697 г. для работ над этим каналом собрано было, по словам Плейера, 20 000 человек[653]. Руководство ими поручено было иностранцу, инженеру Бреккелю.

Даны были инструкции и белгородской армии. «Белгородской и гетманской армии (т. е. украинским казакам), — сообщал в Вену цесарский военный атташе при русской армии Плейер, — предписано приблизиться к Крыму и удержать татар от всякого соединения с турками. Однако в этом году решено воздержаться от всякого наступления, разве только представится случай покорить в подданство его царского величества кубанских и приазовских татар, — и по возможности заняться укреплением Азова и других лежащих при Черном море мест»[654]. Кампания на южных границах должна была, следовательно, иметь строго оборонительный характер; задача заключалась в удержании приобретений, сделанных в прошлом году. Для комплектования солдатских полков объявлен был в конце января «прибор» — вербовка охотников из свободных людей, не состоящих в службе, в тягле или в крепостной зависимости. Для приема охотников, которые в царскую службу «писаться похотят», сформирована была особая канцелярия из думного дьяка М. П. Прокофьева, дьяка Прокофья Деревнина и шести подьячих. Канцелярия должна была открыть свои действия в подмосковном селе Воскресенском на Пресне, где раньше бывали масленичные потехи с фейерверками, и поместиться в государевом дворе. Ей отряжены были из Земского приказа биричи, которых думный дьяк Михаил Прокофьев должен был посылать «по Белому и по Землянову городу по улицам и по перекресткам и за городом по слободам во вся дни кликать, чтобы в солдатскую службу… которые в тое службу писаться похотят, писались и для того шли к ним, Михаилу, и к дьяку, в село Воскресенское на государев двор к записке». Являющимся к записке охотникам думный дьяк и дьяк должны были возвещать привлекательные размеры государева жалованья: «что в той солдатской службе дача им будет великого государя годового жалованья: денег по 6 рублев, хлеба муки ржаные по 6 чети, овса по 2 чети, соли по пуду, ветчины по 12 пуд, масла коровья по 24 гривенки (фунта) человеку неотложно, и устроены будут дворами, и о том бы они на государево жалованье были надежны»[655].

Часть войск, именно Новгородский разряд под командой боярина князя М. Г. Ромодановского и Рязанский разряд под командой боярина А. П. Салтыкова, в начале марта было велено выдвинуть на литовскую границу, в Великие Луки. В Польше по смерти короля Яна Собеского (7 июня 1696 г.) продолжалось бурное междуцарствие. Московское правительство поддерживало партию, выдвигавшую на польский престол кандидатуру саксонского курфюрста Августа; но сильная партия стояла за враждебную России кандидатуру французского принца Конти, расположенного к союзу с турками, так как Франция эпохи Людовика XIV была в прочном союзе с Константинополем, возбуждая и поддерживая султана против Габсбургов. Грозила опасность, что Польша, если бы французскому принцу удалась сесть на польский престол, не только отпадет от союза с Австрией и Россией против Турции, но и заключит союз с турками. Потому России и важно было поддержать в Польше саксонскую партию, а лучшим средством поддержки было приближение военных сил к польским границам. С этой целью и двинуты были Новгородский и Рязанский разряды на польский рубеж, к Великим Лукам[656].

Собирались ехать за границу назначенные туда в числе 61 стольники для изучения навигацкой науки. В начале января 1697 г. Петр составил для них инструкцию, «Статьи последующие учения морского флота», в которой заключалась программа их занятий за границей. Занятия эти были двоякого рода: общеобязательные для всех и сверх того еще необязательные. Общеобязательные занятия должны были состоять в изучении мореплавания, именно в ознакомлении с морскими картами и компасом — «знать чертежи или карты морские, компас, также и прочая признаки морские»; в приобретении знания всех снастей корабля и умения управлять им, как в обыкновенном плавании, так и во время боя, и для того изучающим навигацию стольникам вменялось в обязанность искать случая побывать на море во время боя («владеть судном как в бою, так и в простом шествии, и знать все снасти или инструменты, к тому надлежащие: парусы и веревки, а на катаргах и на иных судах весла и прочие. Сколько возможно, искать того, чтоб быть на море во время бою, а кому и не лучится, ино с прилежанием искати того, как в тое время поступить»). Окончив морское образование, с боевым курсом или без него, каждый стольник должен был выхлопотать себе свидетельство или аттестат за подписями и печатями от морских властей, под руководством которых проходил курс, — «однакожде обоим, видевшим и не видевшим бой, от начальников морских взять на тое свидетельствованные листы за руками их и печатми, что они в том деле достойны службы своей». Сверх этих для всех обязательных занятий те из стольников, которые пожелали бы заслужить по возвращении на родину особую милость, должны заняться еще изучением корабельной архитектуры. («Естли же кто похочет впредь получить себе милость болшую по возвращении своем, то [б] к сим вышеописанным повелениям и учением научились знати, как делати те суды, на которых они искушение свое приимут».)

Этим, однако, обязанности отправляемых за границу стольников еще не кончались. Кроме изучения мореплавания и кораблестроения самими стольниками, каждый из них должен был еще исполнить за границей два поручения: во-первых, нанять за границей и привезти на свой счет в Москву, — с тем, что расходы будут покрыты казной, — двух искусных мастеров морского дела; во-вторых, к каждому стольнику для заграничной поездки прикомандировывался на казенном содержании солдат, и стольник обязан был обучить его в чужих краях морскому делу. Кто не пожелает везти с собой солдата, может вместо него обучить морскому делу своего знакомца или человека (холопа), причем казна даст на содержание такого обучаемого человека 100 рублей. О желании взять на обучение солдата или обучать своего человека стольники должны сделать немедленное заявление генерал-комиссару (Ф. А. Головину). Конечным сроком выезда их за границу были назначены последние числа февраля — «с Москвы ехать им сим зимним временем, чтоб к последним числам февраля никто здесь не остался». Для проезда им будут выданы паспорта из Посольского приказа[657]. Командируемые стольники должны были ехать на собственный счет и собственными средствами. Каждый в пределах отведенного срока собирался в путь и ехал, смотря по своим удобствам, отдельно от других, захватывая с собой присоединяемого солдата. В упомянутом выше (с. 334) списке стольников против каждого аристократического имени стольника стоит простое имя назначенного с ним ехать сержанта или солдата, например: «Князь Борис Куракин. С ним сержант Иев Сушков… Князь Григорий Долгорукий. С ним солдат Матвей Мухленин» и т. д. Из выданных стольникам паспортов видно, что они начали выезжать с начала января и продолжали покидать родину еще и в июле.