Борджиа. "Секс. Власть. Убийство. Аминь"

Рубикон. Часть восемнадцатая

Золоченая карета стремительно несла Александра сквозь теплую римскую ночь. По обе стороны от повозки его сопровождали солдаты папской армии. Сейчас он был в безопасности. Но каких-то пару минут назад перед ним развернулась трагедия — мирный ужин обернулся маскарадом, под масками богоугодных кардиналов прятались травленые волки. Родриго внутренне содрогнулся — скорее от отвращения и гнева, чем от страха — убить его при помощи яда. Что за вероломный замысел пришел в голову Орсини. Где же та праведность, которую тот требовал от Родриго, где же добродетель князя церкви, смирение, в конце концов? Нет, под видом добропорядочного кардинала Орсини прятал звериный оскал. Нынче он поплатился за свою бестолковую ненависть к испанцам и к семье Борджиа, и поделом ему. Единственное, что терзало Родриго, так это что его сын взял грех на душу. Неужели он справился сам? Или у него появился помощник? Господь должен простить Чезаре, ибо действия сии оправданы целью спасения наследника престола Святого Петра.

Родриго одернул плечо и откашлялся. Казалось, где-то в горле застрял ком омерзения. Никогда ранее он не прибегал к убийству во имя достижения цели или ради защиты, ведь он был уверен, что дипломатия и хитрость лучшее оружие и лучшие доспехи, и до сих пор этих уловок ему доставало с лихвой. Но сегодня Чезаре почуял подлинную природу сложившейся ситуации. Дипломатией тут и не пахло: Орсини желал уничтожить соперника, убрать его с дороги, словно бездушную обезьяну, и старший сын с поистине дьявольской проницательностью разглядел то, к чему так неосторожно был слеп Родриго.

В ушах до сих пор звучали слова сына: «Яд предназначался нам, обезьянка нас спасла… Ты знаешь, как называют тебя за глаза? Обезьяна в митре! Пол Рима жаждало отпраздновать такой исход!»

Он знал. Безусловно, знал, что его многие ненавидят, что удержать престол будет непросто, но Родриго не брал во внимание грубые методы борьбы. Ему и правда показалось на короткий миг, что должность понтифика дарует неприкосновенность и защиту самого Господа. Ах, какое безумие, какая самонадеянность! Возможно, защита Бога и дарована ему, но он никогда ранее не терял бдительности. Видимо, тяжелая митра надавила его голову. А сын пытался достучаться до него, твердя при каждой возможности о врагах, но Родриго лишь раздраженно отмахивался. Теперь же он понимал, Чезаре смог увидеть ситуацию со стороны и оценить расстановку сил трезвее, чем сам Родриго, опьяненный властью, словно сладким вином.

Чезаре всегда вызывал тревогу в душе Родриго. В нем, безусловно, были все качества, что желал бы видеть отец в сыне: к природным дарам в виде острого ума и физической привлекательности, Чезаре унаследовал от отца невероятную напористость. За что бы ни брался старший сын, он достигал успеха, будь то богословие или стрельба из лука, юриспруденция или фехтование. Он вгрызался в науки с тем же усердием, с которым истязал свое тело в тренировках со шпагой. Но в его душе не было мира. Родриго чудилось, что старший сын всегда хотел большего, чем ему было дано, казалось ему тесно в собственном теле, противоречия будто разъедали Чезаре изнутри. Жило в нем некое отчаяние или даже неистовство.

Родриго не мог не признать, что из Чезаре бы вышел лучший гонфалоньер, чем из Хуана. Однако, поздно менять решение, принятое много лет назад. Невозможно представить горячо любимого Хуана в должности епископа Валенсийского, и уж тем более кардинала. Нет, его младший сын ничего не смыслил в интригах Ватикана, и с такой необузданной натурой он не способен к тонкой игре. Ему определенно не хватало знаний в стратегии дипломатии, а посему правой рукой Александра в Ватикане мог быть только Чезаре, который весьма преуспел в политических играх. А Хуан пусть красуется в доспехах — большего от него пока и не требуется. Александр не планировал развязывать войну.

Занимая престол Святого Петра, Родриго Борджиа знал, его политика будет миролюбивой, что вовсе не означало слабость или мягкость. За первые недели своего правления он успел навести порядок в Риме: казнил виновников беспорядков, их семьи выслал из Рима с позором; запретил римским оружейникам продавать доспехи и оружие без согласия папских чиновников, ввел комендантский час и усилил охрану в ночное время. Беззаконие, что творилось до этого, прекратилось. Город вздохнул в облегчении.

Александр собирался и дальше действовать подобным хладнокровным образом для достижения равновесия между всеми областями Италии. Такую же стратегию он намеревался использовать и во внешней политике. Ступать по тонкому льду, выверяя каждый шаг, плести сети интриг и укреплять свою власть, укоренить династию Борджиа на итальянской земле — в этих задачах ему должны помочь не только собственные таланты, но и дети. Его война будет проходить в стенах Ватикана. А Чезаре скоро станет кардиналом, нравится ему это или нет. Родриго никак не обойтись без надежной опоры и подмоги в этом осином гнезде, что зовется Римской Церковью.

Лукреция — самое ценное сокровище, радость и отрада его дней — должна исполнить свое предназначение. Златовласая девчушка унаследовала от матери красоту и грациозность; упорство и живой ум достался девушке от отца — ей легко давались науки, необходимые благородной девице, она росла и расцветала на глазах.

Родриго вздохнул, смежив веки. Это лучезарное солнышко вскоре должно будет светить кому-то другому. Теперь, когда Родриго Борджиа стал понтификом, рука дочери многократно возросла в цене. Безусловно, он понимал, что Лукреция едва ли готова к замужеству в столь юном возрасте, но у него не было времени для промедления, особенно теперь, когда стало совершенно ясно, что враги ни перед чем не остановятся, лишь бы уничтожить его. Ему нужны влиятельные союзники среди знатных итальянских семей. А что может скрепить союз лучше, чем свадьба?

Родриго тяжело вздохнул. Иногда он ненавидел себя за ту безжалостность, с которой ему приходилось распоряжаться судьбами детей. Он набожно перекрестился — видит Господь, у него нет иного выхода.

Вскоре показались стены папского дворца, и Родриго Борджиа снова осенил себя крестом, бормоча слова молитвы благодарности. Перед тем, как карета тронулась от дома Орсини, он сказал Чезаре, что Бог отомстит за кощунственные намерения его врагов. Так оно и будет, но Родриго Борджиа более не станет допускать оплошностей и бездействовать. Нынче он перешел Рубикон.