Борджиа. "Секс. Власть. Убийство. Аминь"

Милый убийца. Часть девятнадцатая

Микелетто в некотором оцепенении прислушивался к звукам наверху: топот ног перемежается глухим гомоном взбудораженных голосов. Значит, отравленное вино достигло цели, правда цель несколько преобразилась в ходе дела. Нанимая убийцу, стоит опасаться, ведь как клинок в неумелых руках может ранить самого хозяина, так и наемник способен уничтожить своего нанимателя.

Когда холодная сталь кинжала коснулась его затылка, он сразу понял, кто ему угрожает. Этот священник вооружился не на шутку — чего стоит обезьяна — а тут еще и острый клинок. Разве пристало епископу носить оружие, да еще и управляться с ним так искусно? Откуда такой опыт в обращении с клинком у того, кто дал обет служения церкви? На короткий миг Микелетто даже почувствовал, что жизнь его в опасности — ярость в глазах молодого церковника была весьма убедительна, а рука тверда. Мысли Корелья сбились на мгновение, когда их взгляды столкнулись. Микелетто редко доводилось встречать такие выразительные глаза на своем пути, но острый кинжал у горла быстро отрезвил его.

Наемник мог бы с легкостью расправиться с этим испанцем, один верный и ловкий взмах у его глотки, и горячая багровая кровь залила бы сутану, а гордый отблеск красивых глаз вмиг погас, но Микелетто не стал этого делать. Непозволительно превосходному во всех смыслах молодому человеку погибнуть — ни от яда, скорчившись в судорогах, ни от безжалостного клинка наемного убийцы. Нет, его ждет нечто большее — возможно, смерть на поле битвы, ведь он, несомненно, мечтает о битвах, хотя и прячет свои стремления под видом духовника. Но темное пламя в глазах не скроешь.

Служить такому господину будет отраднее, чем перебиваться отдельными заказами от вероломных кардиналов, и тогда Микелетто решил — то был удачный момент, чтобы завоевать доверие Борджиа. Он не испытывал неловкости, наливая отравленное вино своему нынешнему хозяину, кардиналу Орсини. У наемников нет чести, нет благородства — нет ничего, что могло бы остановить их от предательства. Есть лишь добрая воля служить хозяину. Жаль, что нанимая убийцу, многие забывают, что играют с огнем.

Но тот вечер еще не был окончен. Микелетто незаметно выбрался из помещений особняка во двор, где его ожидал епископ Борджиа.

— Отличная работа! — ухмыльнулся Чезаре и устремился к выходу.

— Боюсь, это еще не конец, — промолвил Корелья, шагая рядом с епископом.

— Что такое?

— В семье Борджиа не только отец и сын, — он бросил короткий взгляд на Чезаре и заметил, как быстро глаза того наполнились ужасом.

— Что ты хочешь сказать? — господин яростно схватил Микелетто за ворот одежды, ужас сменился ожесточением.

— Что вам нужно спешить, милорд! — высвободился убийца из цепких рук нового хозяина и устремился вперед. — Вся ваша семья в опасности! — бросил он ошарашенному Чезаре, удаляясь.

Тот настиг его в несколько широких шагов, и они пустились в бег по улицам Рима в направлении палаццо семьи Борджиа.

Микелетто и сам нервничал, что не было ему свойственно, ибо все знали — у наемника сердца нет. Но сейчас он отчего-то тревожился. Непозволительно опоздать, ведь в семье Борджиа есть прекрасная, как ангел Лукреция — сестра его спутника, и их матушка, о которой говорили, что она бывшая куртизанка. Есть еще и младший брат, невинная душа — все они нуждались в спасении сегодня. О герцоге Гандийском можно было не беспокоиться, он уже прибыл для расследования в дом Орсини в сопровождении охраны, которой мог бы позавидовать и сам понтифик.

— Я не опоздал? — глухо выкрикнул Микелетто, огибая дом Борджиа со стороны заднего двора.

Наемники уже приставили сходни к высоким стенам палаццо, охраны дома нигде не было видно.

Ни одна жилка не дрогнула у Микелетто, когда в следующее мгновение он кинулся на подельника с кинжалом, полоснув его горло точным ударом и сбросив обмякшее тело с лестницы, словно мешок с соломой. Микелетто быстро повалил и саму лестницу, на которой взгромоздился еще один дикий пес — Паоло. Тот упал, вскочил и бросился наутек, но вовремя подоспевший Чезаре остановил беглеца, направив на него кинжал.

— Позвольте мне, милорд! — прошипел Микелетто, схватив Паоло со спины, и привычным, отточенным движением перерезал тому глотку.

Горячая кровь захлестнула его руки. Он встретил взгляд расширенных от смятения глаз Чезаре. Епископ, очевидно, не привык к таким зверствам. Что же, для грязной работы ему пригодится Микелетто Корелья.

— Ты все тщательно спланировал, — выдохнул Чезаре, отирая пот со лба широким рукавом парчовой сутаны.

Путь, что они преодолели от замка Орсини до дома Борджиа на площади Пиццо ди Мерло был не близким, а ночь выдалась душной.

— Будь это мой план, милорд, — проговорил Микелетто, волоча труп с дороги в чернильную тень дома, — поверьте, мы бы с вами сейчас не разговаривали.

— Ты настолько дотошен?

Борджиа дико озирался по сторонам, будто не веря, что враг сражен.

— Всегда, — Микелетто остервенело выдернул кинжал из тела мертвого и окинул беглым взглядом господина, прислонившегося к стене собственного дома, будто в надежде обрести в той стене равновесие.

— И кто все это спланировал? — спросил Чезаре.

— Кардинал Орсини, — чуть помедлив, пробормотал Корелья.

— И делла Ровере? — в мрачном раздумье добавил епископ. Микелетто ответил не сразу.

Справившись с трупами, он оперся на колонну и обессиленно сполз вниз.

— О нем мне не известно, — наконец, выговорил он, отдышавшись.

Наемники оказались чертовски тяжелыми, Микелетто отстраненно поглядел на свои руки, покрытые липкой кровью. На долю мгновения померещилось, будто ладони сии не принадлежат ему, он зажмурился, отгоняя малодушие, и произнес:

— В этом деле у меня был только один хозяин.

— А теперь? — подчеркнуто сурово осведомился господин со своего места у стены.

— Теперь? — переспросил Микелетто, все еще рассматривая узоры из липкой крови на своей коже. — Я словно бродячий пес. Без хозяина, — он вскинул глаза на Чезаре: — Если только ваше предложение еще в силе?

— Ты мог бы оставить все как есть, — вполголоса промолвил испанец. — Предать меня.

Черты Борджиа скрывали тени ночи, но проницательные очи поблескивали в бледном свете луны. Такой же отблеск молодой месяц оставлял на стали кинжала, который он все еще держал в руке.

— Так поступают такие, как ты, — в голосе епископа послышалась издевка.

— Такие, как я? — переспросил Корелья и усмехнулся про себя.

Хорошо, что Борджиа ведал, с кем имел дело. Возможно, ему даже удастся приручить монстра. Микелетто был способен на верность, если только господин окажется достойным.

— Таких, как я, больше нет, — заявил он и, снова подняв глаза на епископа, уверенно добавил: — И таких, как вы, подозреваю, тоже.

Чезаре невесело ухмыльнулся. Убрав кинжал в ножны, скрытые в складках одежды, он небрежно подобрал полы сутаны и подошел к Микелетто.

— Назови свое имя, мой милый убийца, — вполголоса промолвил Чезаре. От его подчеркнуто снисходительного тона у наемника похолодела спина.

Но он, как и всегда, ответил невозмутимо:

— Микелетто.

В уголках губ епископа притаилась улыбка.

— Ты должен доказать, что достоин моего доверия, — вкрадчиво произнес Борджиа, смерив спутника оценивающим взглядом.

— Этого недостаточно? — кивнул Микелетто в сторону мертвых тел.

— Может, да, — равнодушно повел плечом Чезаре, — а может, и нет, — его бровь вопросительно изогнулась. — Сможешь избавиться от трупов?

— Хотите все сохранить в тайне? — убедился Микелетто, поражаясь здравомыслию Борджиа.

Обнародуй Чезаре весть о покушении, это всколыхнуло бы всю Италию. Зачем напоминать недругам о том, что у понтифика имелась семья, которой он безмерно дорожил?

— Более того, — парировал Чезаре, — я сохраню в тайне тебя! — он быстро окинул Корелья заговорщическим взором и зашагал было прочь, но, внезапно обернувшись, добавил:

— Сбрось их в Тибр, — Микелетто кивнул в ответ. — Через два часа встретимся у Ватиканских ворот, — Борджиа хищно улыбнулся, сверкнув белыми зубами: — Обсудим твою будущую службу.

И он ушел, оставив Микелетто наедине с тишиной ночи и двумя убитыми. Что же, Тибр благодарно примет этих окаянных. А Корелья покорно смирился с тем, что отдохнуть ему удастся не скоро. Да он и сам готов не спать хоть целую вечность, только бы этот Борджиа взял его на службу.