Борджиа. "Секс. Власть. Убийство. Аминь"

Конклав. Часть седьмая

Конклав собрался в начале августа тысяча четыреста девяносто второго года. Впервые кардиналы закрылись под живописными сводами Сикстинской капеллы, новой церкви, построенной по заказу Сикста IV, и расписанной талантливейшим руками Боттичелли, Перуджино и Пинтуриккьо.

Родриго отправлялся на конклав уже в пятый раз, и в затруднительной для других изолированности от мира он чувствовал себя как рыба в воде. В стенах капеллы Борджиа знал каждый глухой закоулок и каждый уютный альков, где можно было вести переговоры, обещать, убеждать, умасливать и вить сети интриг. А без интриг, как он знал, не обойдется, ибо он не мог больше ждать милостей от судьбы. За жизнь, наполненную не только достижениями и свершениями, но и долгими размышлениями о сути бытия, Родриго Борджиа пришел к пугающему выводу — никакой судьбы нет. На этой земле ты сам кузнец своего счастья. Он не разуверился в промысле Божием для каждой души, но испанец всегда знал — трусливо отсиживаться по углам не его удел. Он привык брать от жизни все, что пожелает.

Первый напряженный день, как и ожидалось, не принес результата, зато хорошо обозначил расстановку сил. Борджиа собрал всего четыре голоса, а это было непозволительно мало, он рассчитывал как минимум на шесть на первом же голосовании. И целых семь приверженцев смог переманить на свою сторону его соперник, Джулиано делла Ровере, но отчаиваться было рано, ведь игра только началась.

Сегодня испанец успел четко сложить в своем изощренном уме план дальнейшей предвыборной кампании. Все сходилось, как следует: кардиналам Версуччи, Пиколоммини и Сансеверино, известным своей алчностью до денег, Борджиа сделает предложения, от которых они не смогут отказаться. Той же ночью Родриго отправил почтового голубя с подробными указаниями для сыновей. Теперь предстояло поработать с остальными прелатами, на чью благосклонность он был вправе рассчитывать. С теми же, кто мнили себя неподкупными, будет чуть сложнее, но и тут вице-канцлер не видел преград. Не зря он славился даром убеждения, к тому же немного хитрости не помешает в игре со столь высокими ставками.

Накануне вечером у Родриго состоялся прелюбопытнейший разговор с Джулиано делла Ровере. Борджиа как раз направлялся в свою келью вдоль слабо освещенного коридора капеллы, когда на примыкающем к стене возвышении из двух ступеней обнаружил генуэзца за чтением слова Божьего. Тот, заметив Родриго, поднял глаза от молитвенника и неожиданно обратился к нему:

— Кардинал Борджиа.

— Милорд кардинал, — учтиво кивнул Родриго и уже было продолжил свой путь, как Джулиано прибавил ему в след:

— Кто бы ни выиграл это состязание…

— Выборы, — выразительно поправил его вице-канцлер, подняв перст в назидание.

Кардинал Борджиа остановился и, обернувшись, с легкой иронией смерил делла Ровере долгим взглядом. Достойный соперник, стоило признать. Блестящий ум в нем сочетался с почти фанатичным стремлением к власти. Уверенность в собственной непогрешимости, наверняка, придавала сил этому князю церкви, с резкими, но по-своему привлекательными чертами лица.

— Будь вы другим человеком, — вымолвил генуэзец, — я бы проголосовал за вас.

Родриго вопросительно кивнул, неловко польщенный внезапной прямотой. В какую игру с ним играет хитрый итальянец?

— Вы прекрасно выполняли обязанности вице-канцлера, — признал делла Ровере, а кардинал Борджиа настороженно хмыкнул себе под нос. — Церковь нуждается в ваших организационных талантах.

— Но? — подтолкнул к сути Родриго, подняв глаза в потолок. Его порядком коробил этот разговор. Ближе к делу, Джулиано.

— У нее также есть иные нужды.

— Какие, например? — Борджиа присел на ближайшую ступеньку, с нарочитым любопытством разглядывая соперника.

Из-за соседней колонны на темном фоне выступал гордый, словно вырубленный из камня, профиль делла Ровере.

— Честность, неподкупность, добродетельность, — не спеша перечислил Джулиано.

— По-вашему, мне недостает этих качеств? — приподнял брови кардинал Борджиа, слегка озадаченный подобной откровенностью.

— Да, — коротко отрезал делла Ровере, и недобрый стальной отблеск загорелся в его холодных, суженных глазах. — А посему я буду сражаться против вас до самого конца и любыми средствами.

Родриго лишь спокойно кивнул. Он никогда не питал пустых иллюзий и, в сущности, был рад такому повороту событий. Открыто высказанная угроза противника предпочтительнее лести и фальшивого смирения, и в определенной мере такой вызов играл Родриго на руку.

— Мне свойственно выигрывать все свои сражения, — тихо произнес Борджиа и неторопливо поднялся, решив окончить этот пустой разговор. — Но что толку говорить о битвах? — воскликнул он, пристально буравя взглядом поджавшего губы делла Ровере.

Испанец театрально перекрестился и нарочито громко произнес:

— Все в руках Божьих! — и уже с едва различимым снисхождением добавил: — Доброй ночи, милорд.

Он зашагал прочь, не думая дожидаться ответа.

Следующий день конклава укрепил позиции Борджиа на четыре голоса, а значит все, что Родриго потребовал в письме от Чезаре, было исполнено, он и не сомневался в преданности сына. Но дабы достичь успеха, необходимо удвоить усилия, о чем он сообщил в тот же вечер, а почтовый голубь донес столь ценное послание в роскошный дом на площади Пиццо-ди-Мерло.