Метаморфозы. Новая история философии

Мальтузианский «Опыт»

В предисловии Томаса Роберта Мальтуса (1766–1834) к первому изданию его «Опыта закона о народонаселении» (1798) есть прямая отсылка к тому, что эта работа имеет отношение к «Эскизу исторической картины прогресса человеческого разума» маркиза де Кондорсе.

Там же Мальтус указывает, что опирается в своих рассуждениях главным образом на Дэвида Юма и Адама Смита – представителей так называемого «Шотландского Просвещения»: «Моими руководителями были Дэвид Юм, Адам Смит».

Кроме того, он сообщает, что «[у]же к тому времени (времени первоначального написания, то есть в 1798 году – А.Т.) было ясно установлено, что население должно всегда удерживаться на уровне средств существования, но мало обращено было внимания на различные меры, при помощи которых может сохраниться этот уровень… Этот «Опыт» появился в эпоху чрезвычайного спроса на людей, когда трудно было даже допустить мысль о том, что увеличение населения может породить какие-либо бедствия».

Таким образом, уже здесь видно, что в отличие от Кондорсе, который приветствовал рост народонаселения/демографический взрыв и призывал всячески ему способствовать в дальнейшем, не видя никаких ограничений, Мальтус выступает противником этого явления. Мальтус следующим образом формулирует свою цель:

«Тому, кто захочет предусмотреть, каков будет дальнейший прогресс общества, естественно предстоит исследовать два вопроса:

1) Какие причины задерживали до сих пор развитие человечества или возрастание его благосостояния?

2) Какова вероятность устранить, вполне или отчасти, эти причины, препятствующие развитию человечества?»[113]

Мальтус следующим образом отвечает на поставленный вопрос, формулируя тем самым свой закон:

«Закон этот состоит в проявляющемся во всех живых существах постоянном стремлении размножаться быстрее, чем это допускается находящимся в их распоряжении количеством пищи.

…[Е]динственной границей воспроизводительной способности растений и животных является лишь то обстоятельство, что, размножаясь, они взаимно лишают себя средств к существованию… Это утверждение неоспоримо. Природа щедрой рукой рассыпала зародыши жизни в обоих царствах, но она бережлива относительно места и пищи для них.

Без этой предосторожности, одного населения земли было бы достаточно, чтобы в несколько тысячелетий покрыть миллионы миров; но настоятельная необходимость сдерживает эту чрезмерную плодовитость, и человек, наравне с прочими живыми существами, подчинён закону этой необходимости… Если же, наоборот, одержит верх инстинкт – население возрастёт быстрее, чем средства существования, а следовательно, по необходимости, оно должно вновь уменьшиться»[114].

Следующие два положения составляют суть «закона», открытого Мальтусом:

«[М]ы можем признать несомненным то положение, что если возрастание населения не задерживается какими-либо препятствиями, то это население удваивается через каждые 25 лет и, следовательно, возрастает в каждый последующий двадцатипятилетний период в геометрической прогрессии…»[115]. В то же самое время «средства существования при наиболее благоприятных условиях применения человеческого труда никогда не могут возрастать быстрее, чем в арифметической прогрессии»[116].

Мальтус выделяет следующие препятствия к «катастрофическому» безграничному размножению населения:

«[П]репятствия к размножению населения, действующие постоянно, с большею или меньшею силой во всех человеческих обществах и удерживающие размер населения на уровне его средств существования, могут быть сведены к двум разрядам. Одни действуют, предупреждая размножение населения, другие – сокращая его по мере чрезмерного возрастания. Первые можно назвать препятствиями предупредительными, вторые – препятствиями разрушительными… Препятствия предупредительные, поскольку они добровольны, свойственны человеку и заключаются в способности, отличающей его от животных, – способности предвидеть и оценивать отдалённые последствия. Все препятствия к безграничному размножению лишённых разума растений и животных, принадлежат к числу разрушительных… Разрушительные препятствия к размножению населения по своей природе весьма разнообразны. К ним относятся все причины, стремящиеся каким-бы то ни было образом, при помощи порока или несчастья, сократить естественную продолжительность человеческой жизни. Поэтому к категории этих препятствий необходимо отнести вредные для здоровья занятия, тяжкий, чрезмерный или подвергающий влиянию непогоды труд, крайнюю бедность, дурное питание детей, нездоровые жизненные условия больших городов, всякого рода излишества, болезни, эпидемии, войну, чуму, голод… В тех местностях, где население не может возрастать безгранично, предупредительные и разрушительные препятствия находятся в обратном отношении, то есть в местности нездоровой, или такой, в которой население по какой-либо причине подвергается значительной смертности, предупредительные препятствия будут иметь ничтожное влияние и, наоборот, в местностях здоровых, где предупредительные препятствия действуют с наибольшею силою – разрушительные препятствия слабо проявляют своё влияние и смертность оказывается незначительною»[117].

Мальтус кратко резюмирует свои положения:

1) Количество народонаселения неизбежно ограничивается средствами существования.

2) Народонаселение неизменно возрастает всюду, где возрастают средства существования, если только оно не будет остановлено явными и могущественными препятствиями.

3) Эти особые препятствия, точно также как и все те, которые, останавливая силу размножения, возвращают население к уровню средств существования, могут быть сведены к следующим трём видам: нравственному обузданию, пороку и несчастью»[118].

Мальтус открыто критикует Кондорсе:

«Кондорсе, в своём «Историческом очерке успехов человеческого разума» (так Мальтус перевёл название «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума» – А.Т.) говорит, что сравнение количества населения просвещённых европейских стран с занимаемою ими площадью, а также условий их земледелия, промышленности и разделения труда с размером средств существования, показывает, что современное положение может быть сохранено не иначе, как при существовании громадного числа людей, удовлетворяющих свои потребности путём усиленного труда. Таким образом, он признаёт необходимость этого класса людей. Затем, указав, как шатко положение этих людей, вполне зависящих от воли и благосостояния своих хозяев, Кондорсе справедливо прибавляет: «Таким образом существует неизбежная причина неравенства, зависимости и даже нищеты, постоянно грозящих самому многочисленному и трудолюбивому классу людей, составляющих наше общество». Наблюдение, сделанное автором, совершенно правильно, но средства, предлагаемые им для устранения зла, нельзя признать удовлетворительными по следующим соображениям: Кондорсе проектирует для обеспечения участи стариков, вдов и малолетних детей учредить из сбережений работников капитал, устроить доступный кредит для самих рабочих: отыскать средства для установления более полного равенства между людьми и организовать общества на таких началах, чтобы успехи промышленности и торговли не находились в такой зависимости от капиталистов, как в настоящее время. Но подобные учреждения могут весьма много обещать в теории, в приложении же к действительной жизни они оказываются ребяческими мечтами. Какая причина побуждает Кондорсе признать необходимость существования класса людей, средства существования которого зависят исключительно от его труда? Можно допустить только одну причину: он понимал, что для обеспечения существования многочисленного населения необходимо такое количество труда, которое может быть вызвано только крайнею необходимостью… Если все люди будут уверены в достаточном обеспечении их семей, то каждый вступит в брак, а так как рождающееся поколение будет ограждено от бедствий, вызываемых нищетой, то население будет возрастать с такою беспримерною быстротой, что вскоре никакие учреждения не будут в силах восполнить недостаток в средствах существования, производимых землёй.

…Успехи медицины, здоровая пища, удобные жилища, отсутствие чрезмерного утомления, наследственных и заразных болезней, устранение главных причин развращения – с одной стороны крайней нищеты, с другой стороны чрезмерного богатства, – все эти условия, по мнению Кондорсе, если и не сделают человека бессмертным, то во всяком случае будут способствовать тому, что он будет пользоваться жизнью, естественная продолжительность которой будет постоянно возрастать до той меры, которая может быть названа неопределённой, при чём под этим словом он разумеет постоянное движение к безграничной, хотя и никогда недосягаемой продолжительности, постоянное увеличение срока человеческой жизни, достигающее в бесконечном ряду веков размера, превосходящего всякую данную величину.

Но смысл этого выражения в применении к продолжительности человеческой жизни находится в явном противоречии с принципами науки и не подтверждается никакими естественными законами. Средняя продолжительность человеческой жизни, несомненно, может несколько удлиниться под влиянием благоприятных для того условий, но также несомненно и то, что в течение всего периода, относительно которого мы имеем достоверные исторические свидетельства, не произошло никакого увеличения в естественной продолжительности человеческой жизни»[119].

В споре против Кондорсе и Годвина, Мальтус всё время подчёркивает, что его предсказания основаны на наблюдениях и расчётах, в то время как работы, которые он обсуждал, были написаны как философские спекулятивные эссе. Мальтус считал Кондорсе виновным в игнорировании фундаментального методологического принципа любой «ньютоновской» науки, основанной на наблюдении и эксперименте. Он экстраполировал известные причины на возможные следствия вместо того, чтобы ограничиться отнесением возможных причин к наблюдаемым эффектам. Методология Мальтуса заложила основы современной экономической науки, и неудивительно, что его «Опыт», хотя и написан около 200 лет назад, является обязательным к прочтению для каждого студента-экономиста и до сих пор включено в список литературы современных статей по экономике. С другой стороны, справедливости ради, следует отметить, что прогноз самого Мальтуса, который был сведущ в математике, основывался на интуитивных идеях, а вовсе не на наблюдениях и расчётах.

В своём «научном» методе Мальтус придерживался «доктрины пропорций», суть которой состояла в том, что он всегда старался избегать крайностей и придерживался золотой середины, совсем как Аристотель. Вот почему Мальтус утверждал, что, с его точки зрения, наука политической экономии имеет большее сходство с наукой о морали и политике, чем с наукой о математике. Отсутствие сочувствия со стороны экономистов, когда они сталкиваются с моральными и теологическими аспектами трудов Мальтуса, имеет долгую историю, восходящую к Давиду Рикардо (1772–1823), который критиковал путаницу, с его точки зрения, моральных и экономических соображений своего друга, а нам сегодня не позволяет прямо и без всяких оговорок записать Мальтуса в «циники», для которого все разговоры о морали – пустой звук.