Метаморфозы. Новая история философии

ОРГАНизм (биология) и ОРГАНизация (социология)

Но нам следует вернуться к теоретическим спорам, начавшимся ещё при жизни Кондорсе и Мальтуса, на которые они оказали колоссальное влияние и без которых нельзя понять судьбы становления биологии как науки.

Взгляд Ж. Ламарка на изменения в органическом мире, в частности его концепция «трансформизма», выкристаллизовалась в течение последнего десятилетия XVIII и первых лет XIX веков. Это в значительной степени следует рассматривать как результат взаимодействия с социальной мыслью – способами мышления, способами концептуализации, моделями, метафорами и аналогиями – времени, предшествовавшего французской революции 1789 года, и самого революционного десятилетия (1789–1799), и даже прямого переноса их в область «естественной истории» и «биологии». Более того, участие Ламарка в новых институциональных структурах, созданных в революционный период, привело его к непосредственным контактам с преобладавшими в то время способами дискурса о социальных вещах.

Трансформизм Ламарка родился в условиях острых дебатов по поводу реформирования «естественной истории» в конце XVIII в. между последователями Жоржа-Луи Ле-клерка де Буффона (1707–1788), с одной стороны, и реформаторами его системы, с другой (маркиз де Кондорсе, Феликс Вик-д’Азир, Жорж Кювье и др.). Подобно тому, как Вольтер, Монтескье, д’Аламбер, Руссо и Кондорсе дают «генетическое» объяснение политическим и моральным преобразованиям, происходящим в человеческих обществах, или развитию человеческого разума, Ламарк берётся дать «генетическое» объяснение развития живых существ. Он рассматривал физический мир как постоянно меняющийся, где индивидуумы и виды изменялись по определённым правилам. Ламарк был предшественником мышления в терминах эволюционного процесса адаптации, хотя это и не было его главной идеей.

Вопросы, которые задавались в дискурсе об обществе до Революции, с её началом приобрели ещё большую актуальность, поскольку ответы сразу должны были быть воплощены в повседневную политическую и культурную практику: как должны были быть охарактеризованы различные группы людей в обществе – как естественные или искусственные, как реальные или произвольные? являются ли эти группы или их отдельные представители подверженными влиянию, формированию или влиянию их внешнего окружения – природного или социального? каково происхождение этих социальных групп – «во времени» или вне его? (как, например, в «естественном состоянии» Ж.-Ж. Руссо или в «таблице наций» Ш. Л. Де Монтескьё) если «во времени», то существует ли постоянный набор организационных форм или могут возникнуть новые формы? есть ли направленные или структурные закономерности в порядке появления социальных групп? каковы особенности такого порядка и как он меняется со временем? чем современные европейские общества с их сложными политическими и социальными структурами отличаются от колониальных и «примитивных» обществ? как должно быть устроено человеческое существо, чтобы быть индивидуумом? может ли физика или химия предоставить модели для объяснения всего вышесказанного или необходимо искать ответы в другом месте?

Сразу следует отметить, что в самом начале этого периода Ламарк был хорошо известным ботаником, который твёрдо придерживался взглядов о неизменности видов, которые рассматривал как наиболее реальные сущности в онтологическом плане. Он определял «жизнь» как состояние материи, наполненное жизненным элементом, выраженным в особом виде движения. Он не рассматривал изменения как направленные во времени и считал, что изменения в живом мире ограничены внутренними границами внутри вида или индивида. Одним из наиболее заметных изменений во взглядах Ламарка, начиная с 1803 года, явилось появление у него настойчивого требования, чтобы все натуралисты формулировали философию, и себя он стал называть натуралистом-философом, который «производит», а не просто «воспроизводит» знания о природе.

В 1806 году он впервые предложил своей аудитории следующий мысленный эксперимент, который повторял почти дословно во всех более поздних текстах: предположим, что вся природа представлена Вам для созерцания, как если бы это была коллекция, можно ли Вы тогда классифицировать природу таким образом, чтобы «действительно разрезать её на части?» Отсюда видно, что для Ламарка большинство компонентов ботанической иерархической классификации, за исключением видов, должны были рассматриваться не более чем как «факты, «случайности», «искусственные методы», или, в лучшем случае, полезные «конвенциональные правила».

Кроме того, Ламарк вводит различие между живыми и неживыми существами, в котором концепция организации играла главную роль; сначала в различении между живыми и неживыми, а несколько позже в проведении границы между различными видами живых существ. Вместо просто постепенных нюансированных различий раннего «ботанического» периода, теперь это были различия в соответствии со степенью сложности организации, которая соответствовала функциям, способностям и способам деятельности, а затем и конкретным органам, сформированным ими. Это почти полностью совпадает с «организационным» дискурсом и риторикой как революционного периода, так и раннего термидорианского пост-якобинского режима. Это также во многом соответствовало той части дискурса о Прогрессе, в котором сравнивались социально-организационные формы различных обществ, встречавшихся в описаниях колониальных путешествий, а также строились иерархии на основе сложности социальных институтов и функций, которые они выполняли в этих обществах. Ламарк был ботаническим редактором-аннотатором к некоторым из этих работ.

Известно, что Огюст Конт, ещё один из последователей Ламарка, черпал вдохновение для своих эволюционных взглядов не прямиком из биологии; его труды и письма в период становления опираются на физиологические и медицинские исследования Мари Франсуа Ксавье Биша (1771–1802) и Франца Йозефа Галля (1758–1828). Его интеллектуальная траектория в построении первой социальной теории лежала через всё тот же «Эскиз» Кондорсе, исторические труды Д. Юма и идеи А. Сен-Симона.

Совершенно неслучайно, что две науки – социология и биология – получили свои названия практически одновременно, от Огюста Конта и Жана Ламарка, соответственно, в начале XIX века, так как изначально являются двумя сторонами одной медали, или зеркальными отражениями друг друга. Биология «поставляет» людям знание об эволюции, инстинктах, наследственности, адаптации организмов, функциональной дифференциации органов и тканей. Это очень важное знание. Для кого и для чего? Для людей и, соответственно, социологии, которая на следующем шаге вступает в действие (и медицина, физиология как её части!). Это знание нужно для того, чтобы понять, как можно от всего этого не зависеть, минимизировать влияние биологических факторов и факторов природной среды. Прежде всего, построением среды искусственной – общества, социума, где будут действовать совершенно другие механизмы. Построения коллективной ОРГАНизации. Да-да, ОРГАНизм (биология) и ОРГАНизация (социология) – это однокоренные слова, и не случайно.

Напомним, что в XIX веке никакой генетики ещё не было. Поэтому людей интересовал вопрос – а что же, собственно, отличает нас от животных? Социология давала однозначный ответ: среда, которую мы же и создаём. Тот, кто с ними был не согласен (например, Вольтер или Д. Юм), не видели (и не могли видеть) никакого различия между человеком и животными, а потому возродили знаменитые «эзоповские» басни (Жан де Лафонтен (1621–1698), у нас – И.А. Крылов (1769–1844)), где человека легко заменить на стрекозу и муравья, слона и моську, лебедя, рака и щуку и т. д. Понятное дело, что это – тупик. Так мы общество не построим!

Итак, термины «социология» и «биология» были введены в обиход в начале XIX века двумя французскими мыслителями – О. Контом и Ж.-Б. Ламарком, которые как бы смешали выводы и метафоры по обе стороны дисциплинарного водораздела. На протяжении всего XIX и начала XX веков обе дисциплины придавали значительную объяснительную роль эволюции, инстинктам, наследованию, адаптации и функциональной дифференциации, поскольку считалось, что социология, трансформированная через призму биологических знаний, имеет существенное политическое значение, начиная от контроля индивидуального поведения и заканчивая управлением целыми нациями и государствами. Биологические исследования сначала поддерживались по причинам, которые со временем становились собственно «социологическими», включая интерес к пониманию жизни и её разнообразия (отсюда создание зоопарков и музеев естественной истории), улучшению качества жизни людей (через медицинские изыскания) и приближение к стандартам естественных наук (отсюда – развитие статистических методов и математического моделирования).

Следует отметить, что даже на заре XX века ни биология, ни социология ещё не были чётко определёнными областями знания. Биология, «изобретённая» первым современным эволюционистом, Жан-Батистом Ламарком, бросила вызов классическому представлению о «природе» как состоящей из животных, растений и минералов как трёх равных форм «естественного существования». Вместо этого Ламарк ввёл чёткое онтологическое различие между «живой» и «неживой» материей, эффективно установив дисциплинарную границу между биологией и геологией в области, которая была от Аристотеля до Линнея «естественной историей». Для Ламарка жизнь – это просто разум, стремящийся превзойти свои материальные пределы, изначально выраженный в тезисе о наследовании приобретённых черт, который получил много искажающих его смысл трактовок.

Итак, Ж.-Б. Ламарк и Ч. Дарвин, соответственно, опирались на ведущие французские и британские социальные теории эпохи Просвещения: Ламарк – на рассказ маркиза де Кондорсе о человеческом прогрессе через повышение уровня образования и самоопределения, а Дарвин – на объяснение Адамом Фергюсоном (1723–1816) возникновения и поддержания гражданского общества в терминах закрепления изначально случайных событий посредством традиций и привычек. То, что ламаркизм имел политические ассоциации с социализмом, а дарвинизм – с капитализмом, не должно вызывать удивления, учитывая, что Кондорсе и Фергюсон были предшественниками именно этих идеологий в XVIII веке.

В 1858 году Альфред Рассел Уоллес (1823–1913), британский натуралист, антрополог и биолог, который самостоятельно разработал теорию эволюции посредством естественного отбора, опубликовал свою статью на эту тему совместно с некоторыми работами Чарльза Дарвина. Считается, что именно это побудило последнего опубликовать «Происхождение видов» в 1959 году. Чарльз Дарвин написал первый краткий набросок своей теории происхождения видов карандашом ещё в 1842 году. Два года спустя он написал гораздо больший по объёму черновик (примерно в пятьдесят тысяч слов) и дал строгие указания своей жене Эмме, чтобы он был опубликован после его смерти. Лишь в 1858 году, то есть почти через два десятилетия после того, как он впервые изложил свою теорию в своих записных книжках, Дарвин обнародовал свою теорию в совместной публикации со своим молодым соперником А. Р. Уоллесом, а также годом спустя (в 1859 году) в «Происхождении видов», и сделал он это только когда понял, что Уоллес может его опередить. Такая «задержка» прямо указывает на то, что Дарвин был не только и даже не столько «просто учёным», но общественным деятелем во времена бурных социальных перемен, пытающимся продвигать свои научные взгляды, которые коренились в материализме[153], и защищать при этом определённую классовую позицию. Внук по материнской линии промышленника Джозайи Уэджвуда (1730–1795), живший в своём поместье Даун-Хаус в графстве Кент, вложивший свои деньги и деньги своей жены в акции железных дорог, Дарвин был убеждённым сторонником буржуазного порядка. Его наука была революционной, но Дарвин-человек таковым не являлся, и в этом заключалась его внутренняя дилемма.