Метаморфозы. Новая история философии

Критика бюрократического «социализма для богатых»

Если перестройка – это этап «отрицания отрицания» капитализма, тогда она ещё не закончилась! Но признание исторической необходимости не тождественно неизбежности, фатализму. Сравните это с сегодняшним (неолиберальным) TINA – There is no alternative. Это неизбежно, безальтернативно! Прогресс не остановишь! Новационизм. И поэтому неолиберализм – это переход от капитализма для всех к социализму для богатых и капитализму – для бедных. Социализм уже здесь, он уже построен! Нет никакого «будущего» социализма. Он весь в настоящем. Метаморфозы социальных систем на Западе в 1980–90-е годы наиболее уместно было бы обобщить выражением «коммунизм капитала». Не случайно, марксистская теория приоритетности экономического в системе общества, под крики о её крахе, торжествует как никогда. Утопия оказалась «самосбывающимся пророчеством». Только как это часто бывает, реализовалась превратно. Хитрость разума в действии!

При социализме, как отмечал В. А. Кутырёв в 1990 году, революционно-преобразующая сторона общественной жизни проявляется в критике и самокритике, в борьбе за преодоление консерватизма представителей различных социальных групп, который мешает ускорению общественного развития. Реально этот консерватизм тогда выражался, прежде всего, в бюрократизме – в управленческой, практической деятельности и догматизме. Бюрократизм и догматизм уже тогда виделись главными тормозящими факторами перестройки[235]. Причём его черты были очевидны ещё тогда, более 30 лет назад: «Идея «двух медицин» – для состоятельных и «остальных»; безработица; разделение детей по коэффициенту интеллектуальности; применение детекторов лжи. Всё это обосновывается тем, что «так уже давно везде делается!»

Или, например, говорят, что «история – это политика, опрокинутая в прошлое». В результате действия этой формулы М. Н. Покровского (1868–1932), историка-марксиста и фактического лидера «ранних советских историков» 1920-х годов, вся история предстаёт как непрерывная классовая борьба, войны и революции. Точно так же западные социал-демократы и их злейшие враги коммунисты внутри и за пределами Советского Союза превратили учение о социализме в сугубо экономическую концепцию, целью которой является максимальное производство, максимальное использование техники и максимальное потребление. Целью социализма было объявлено: обеспечить всему населению равные возможности потребления таких благ, которые в капиталистическом обществе доступны лишь меньшинству. Так социализм и коммунизм были поставлены на материалистическую платформу в едином – буржуазном! – смысле слова «материализм». А любые рассуждения Маркса о гуманизме из его ранних работ стали расценивались как «идеалистические» заблуждения «молодого» Маркса[236]. Итогом стала единая, универсальная бюрократическая, ориентированная на потребление социальной системой с её материализмом и рационализмом. Капитализм и социализм оказались всего лишь двумя «модусами» кибернетического бюрократического индустриального общества, а теперь ещё и пост-индустриального, в рамках которого «здоровая» экономика достигается исключительно ценой больных людей. Эрих Фромм назвал такое общество «технократическим фашизмом» – обществом сытых бездумных роботов[237]. У Кутырёва в его последней книге появляется термин «фа(ль)шизм»[238], а описываемую бюрократизацию в работе «Социализм: между прошлым и будущим» он обозначает термином «советское гиперуправленчество»: «Диктатуру пролетариата» незаметно переименовали в бюрократическую командно-административную систему[239]. Вследствие этого, например, за безумием гонки вооружений всегда нетрудно обнаружить «ум» группового интереса – сетевого или кланового. И вообще, «внешние» по отношению к производству цели уже даже не придумываются. Единственная альтернатива одному техническому проекту – другой, не менее сложный (например, полёт на Марс, освоение Марса и т. д.). Понятие «политики» (как принятие решения людьми, требующее их участия, вовлечённости) здесь полностью вписывается в понятие «управления» как своей высшей сферы. Управление вообще (в отличие от политики) является «эволюционным» по определению!

Именно об этой стороне «социализма» Ф. Ницше писал, что «социалистическая доктрина едва скрывает «добровольное отрицание жизни»; люди и народы, которые создают такое учение, не могут не ошибаться. Как я был бы счастлив, если бы несколько грандиозных экспериментов доказали, что жизнь в социалистическом обществе отрицает себя, обрубает свои корни»[240].

Не только Ницше, но и А. Эйнштейн, Б. Рассел, А. Щвейцер и многие другие предупреждали об опасностях технического прогресса. Поворотный момент, с точки зрения В. А. Кутырёва, наступает, когда тревогу начинают выражать массы, рядовые люди. Он критиковал М. Мамардашвили за «элитарный» подход. Считал, что нам нужен не «элитарный», а как раз «массовый» подход, необходим переход «от Платона к Аристотелю» в новом обличье. Кутырёв сам был «человеком из народа».

В этом смысле довольно двусмысленным оказывается ленинский «гностицизм», выражающийся в идее о том, партия есть авангард революции. В. И. Ленин вообще критиковал «эволюционизм» – философию, не просто популярную, но даже господствовавшую в то время (1914 г.) среди европейских социал-демократов. Он же писал, что «марксизм отличается от всех других социалистических теорий замечательным соединением полной научной трезвости в анализе объективного положения вещей и объективного хода эволюции с самым решительным признанием значения революционной энергии, революционного творчества, революционной инициативы масс, – а также, конечно, отдельных личностей, групп, организаций, партии, умеющих нащупать и реализовать связь с теми или иными классами»[241].

Кутырёв в 1990 году пишет о том, что «нужно перейти к массам», то есть к эволюции. Именно в этом смысле он выступает за «эволюцию»! Или, как иными словами он поясняет свою мысль, «нужна революция, но не разрушительная, а созидательная! Революционность в том, чтобы предложить альтернативу развития!»[242] Это необходимость «ненасильственного типа революционности». Надо перейти от Ветхозаветного к Новозаветному социализму. Если этого не сделать, то мы получим социализм в том его виде, как его понимает, например, Китай с его одиозной системой социального кредита, который они, кстати, тоже называют «эволюционным социализмом». Но это всё «ветхозаветный социализм». Технократический. При нём «система» всё время оптимизируется, оптимизируется, пока не достигнет тем самым «социализма». Но это и есть «новационизм», поскольку в объекте нужно различать саморазвитие и реальное развитие (эволюцию). Анализу данного различия в том числе посвящена следующая за анализируемой здесь книга В. А. Кутырёва «Естественное и искусственное: борьба миров» (1994). Но его истоки можно увидеть как раз в социально-политическом анализе данной работы.