Метаморфозы. Новая история философии

«Золотой миллиард»

В своё время Исаак Ньютон (1643–1727) начал свою “Philosophiae Naturalis Principia Mathematica” (1687) с описания идеализированного мира, ментальной конструкции, «системы», из которого он развивает математические следствия законов движения, которые являются аксиомами или принципами. Далее он сопоставляет этот, получившийся у него таким образом идеальный мир с миром физическим, реальным, и по итогам добавляет дополнительные условия к своей интеллектуальной конструкции – например, вводя дополнительные тела и их взаимодействия, а затем, опять-таки, исследуя дальнейшие математические следствия. Ньютон делает несколько таких итераций перехода от идеального к реальному и обратно. Таким образом, он поэтапно приближаться всё ближе и ближе к условиям эксперимента и наблюдения, вводя тела различных форм и состава и, наконец, тела, движущиеся в различных типах сред, а не просто в вакууме.

Абсолютно идентичная процедура была принята в Т. Р. Мальтусом в его «Опыте о народонаселении». Сначала он формулирует основной принцип, согласно которому человеческая жизнь естественным образом увеличивается в геометрической (экспоненциальной) пропорции. Этот закон явно не является результатом индукции из большого числа наблюдений. Мальтус не говорит, что популяции действительно увеличиваются в геометрической или экспоненциальной пропорции; он прямо говорит, что это гипотеза. Мальтус следует стилю Ньютона с его законом сохранения движения в поисках причин, по которым законы в мире природы отличаются от законов в мире чистых абстракций.

Точно так же, Мальтус исследует способы, с помощью которых мир природы проявляет «сдерживающие факторы» при естественном или экспоненциальном идеальном росте населения. Основной вопрос для него заключается в том, почему реальное население не увеличивается в геометрической прогрессии, как это было бы в идеальном или воображаемом мире. Если бы население увеличивалось естественным образом, то должно было бы произойти сопутствующее увеличение имеющихся запасов продовольствия. Но второй закон Мальтуса состоял в том, что запасы продовольствия могут увеличиваться только арифметически и поэтому никогда не могут быть достаточными для питания естественно увеличивающегося населения, которое увеличивается в геометрической прогрессии. Следовательно, должна существовать какая-то активная сила, ограничивающая естественный прирост населения. Из принципа Мальтуса следует вывод, что каждому данному состоянию запаса капитальных благ и знаний о том, как лучше всего использовать природные ресурсы, соответствует оптимальный размер численности населения. До тех пор пока численность населения не превысила эту величину, добавление новых членов скорее улучшает, чем ухудшает условия существования тех, кто уже участвует в сотрудничестве. В экономической науке это заложило основы «маржиналисткого анализа предельной полезности».

Так же, как Ньютон искал причины, по которым «идеальные» законы И. Кеплера (1571–1630) не выполняются в физической Вселенной, так и Мальтус искал причины, которые удерживали население от геометрического увеличения. Единственными ограничениями численности населения, которые Мальтус мог поначалу предусмотреть, были болезни и голод. Позже Мальтус добавил, что репродуктивное, то есть мультипликативное, свойство человеческих популяций может находиться под контролем личной власти или человеческой воли. Эта точка зрения давала возможность уйти от предыдущих мрачных выводов, рассмотрев потенциальные возможности сдерживающей силы морального сдерживания. Тем самым Мальтус отказался от строгой ньютоновской позиции, представив, пусть и слабо, возможность социального улучшения силой человеческой воли.

Концептуальная схема знаменитого закона народонаселения была намеренно смоделирована Мальтусом по образцу классической ньютоновской механики. Сам он был хорошо подкован как в чистой математике, так и в физике – в отличие от некоторых из многих других современников, которые стремились подготовить путь для ожидаемого «нового Ньютона» (его «второго пришествия») в гуманитарных науках или даже стать им. Он окончил Кембридж в 1788 году как 9-й «ранглер» (то есть по рангу, рейтингу), то есть был удостоен 9-го места в списке лучших по математике и математической физике среди своих сверстников.

Принцип народонаселения имел структуру, абсолютно идентичную первому закону движения Ньютона. Ни то, ни другое и не должно описывать то, что всегда и везде наблюдается. Напротив, именно и только потому, что наблюдаемые вещи на самом деле не являются такими, как это предписывается Законом, возникает эвристически основополагающий вопрос: Почему? Что мешает размножению населения до теоретически возможного предела?

Известно, что Мальтус продолжал пересматривать свой закон о народонаселении в течение 30 лет после 1798 года и в итоге признал, что его математические «закономерности» увеличения потребления пищи и числа людей не наблюдались ни в одном обществе, а потому были всего лишь «образом», упражнением в эвристике. Но, несмотря на это, различные политические и экономические круги с тех пор ссылались на его теорию и аргументы как на факт, чтобы обосновать и сформулировать свои интересы. Они считали рост населения конечной причиной множества местных, национальных, региональных и глобальных проблем: вырубки лесов, загрязнения, деградации окружающей среды, бедности, голода, урбанизации, преступности, войн и конфликтов, социальной нестабильности, медленного экономического роста, безопасности, безработицы и миграции. Это лишь некоторые из них. Все и не перечислить. На основании выводов Мальтуса непосредственное решение этих проблем каждый раз объявляется бесполезным, по крайней мере, до тех пор, пока не будут предприняты действия по контролю, замедлению и стабилизации роста населения.

Начало доминирования такого мышления среди политиков и бюрократов во всём мире можно проследить начиная с 1950-х годов, когда Соединенные Штаты стали активно применять неомальтузианские аргументы в качестве оправдания сдерживания коммунизма. Как правило, они преследовали узкую цель снижения рождаемости женщин, с тем чтобы сократить численность населения в той или иной стране или, по крайней мере, снизить темпы роста численности населения. Во многих странах, особенно в Азии, такие программы контроля численности населения стали синонимом централизованных, целенаправленных, часто принудительных, иногда даже насильственных программ стерилизации и контрацепции. Такие программы часто заменяли собой и даже вытесняли общие медицинские услуги, например, под соусом «оптимизации», в результате чего, например, беременная женщина не могла получать никакого ухода во время беременности или даже становилась «объектом» стерилизации. Средства на программы планирования семьи росли в геометрической прогрессии именно в тех местах, где медицинские услуги были практически недоступны или вообще отсутствовали. После «победы над коммунизмом» эта тактика никуда не делась, но стала ещё более изощрённой. Под видом экономических или экологических кризисов, вызываемых неконтролируемым действием спекулятивных капиталов, в последние два-три десятилетия регулярно появляются заявления о том, что в мире слишком много людей, особенно тех, кто находится в странах Третьего мира. Именно это объявляется каждый раз главной проблемой, а не финансовые и прочие спекуляции и аферы! В результате финансовых кризисов миллионы людей теряют работу и средства к существованию, становятся обездоленными и голодают. И всё это сопровождается всякого рода «пандемиями» или «специальными военными (контр-террористическим) операциями». В то время как идея «Золотого Миллиарда» перестаёт быть очередной «теорией заговора», но обретает всё более реальные очертания и материализуется.

Неомальтузианство предлагает простое, даже примитивное упорядочение сложного, раздробленного и пугающего нас мира, поскольку позволяет думать о мире без «опасных» идей о переустройстве его глубоко несправедливого социального порядка, фактически обвиняя жертв, которые в противном случае угрожали бы «нам» своими требованиями равенства. В дополнение к этому, ещё одним фактором «привлекательности» неомальтузианства является простота линейного или замкнутого системного мышления. Неудивительно, что так много биологов, то и дело сравнивают человеческие общества со скоплениями мух-дрозофил или других полностью «инстинктивных» существ, иногда даже «культур», живущих в чашке Петри, предлагая сценарии роста населения, которые ведут к «концу света», как будто люди не живут, не учатся, не реагируют, не меняются, но запрограммированы. Таков парадокс нашего времени: в то время как неолиберализм возвышает и прославляет личность, её идентичность всё чаще рисуется в «коммунитаристских» терминах, которые строго «детерминированы», словно отлиты в металле или высечены из камня. Таким образом, успех неомальтузианства зависит от уменьшения непредсказуемости, неопределённости жизни и всего политического с помощью «жёсткой» мальтузианской арифметики, которая деполитизирует политику. Этот успех заключается именно в натурализации социального и, следовательно, случайного, придании ему вневременного характера, вида «натуралистического» объяснения острых политических конфликтов из-за ресурсов – природных, социальных и интеллектуальных.

Довольно часто идею «Золотого Миллиарда» приписывают Биллу Гейтсу. Это верно с большими оговорками. Нас не может устраивать «от-объяснение» каких-то явлений в духе «теорий заговора» и «конспирологии», поскольку это псевдо-наука, которая очень сильно активизировалась на фоне пандемии COVID-19. Но его позиция и вообще дебаты по поводу перенаселения планеты очень хорошо поддаются анализу с точки зрения противостояния двух мировоззрений – с одной стороны, мальтузианского, в который вписываются и вполне «естественные» стремления миллиардеров сохранить статус-кво, то есть свои собственные доминирующие позиции, на фоне глобальной динамики, и, с другой стороны, последователей Кондорсе и ламаркизма.

15 ноября 2022 года ООН официально объявило о том, что численность населения Земли достигло ровно 8 миллиардов человек. Ещё в 2008–2009 годах, когда эта цифра равнялась 6,6 миллиардам, Гейтс начала продвигать идеи, которые позволили бы не допустить рассчитанного учёными «абсолютного максимума», который может выдержать планета – 9,3 миллиардов человек. Предлагаемые им меры включали помощь в создании сельских школ и систем водоснабжения в развивающихся странах, обучение методам контрацепции и женское образование. Эти меры в значительной степени ослабляют традиционные ценности. Он утверждал, например, что более здоровые семьи, избавленные от малярии и крайней нищеты, изменят свои привычки и будут иметь меньше детей в самой ближайшей перспективе – не более чем через половину поколения, то есть максимум 10 лет. На конференции в Лонг-Бич, Калифорния, в феврале 2008 года он заявил, что с помощью благотворительных инициатив, таких как улучшение репродуктивного здоровья, можно избежать достижения отметки в 9,3 миллиардов, и ограничиться 8,3 миллиардами. Та же аргументация касается и расширения уровня вакцинации населения, которая снижает детскую смертность, а потому тормозит склонность бедных людей иметь много детей.