Метаморфозы. Новая история философии

Рождение «социальной науки»

Эту «междисциплинарность» и взаимообмен между различными областями знания можно проследить и у самого Кондорсе, который оказал огромное влияние на Ламарка. Необходимость и возможность применения в общественных делах методов и приёмов «физических» наук широко обсуждалась среди французских учёных и академиков 1780-х годов. Но никто не был в этом вопросе настолько активен и деятелен как маркиз де Кондорсе. Будучи одновременно математиком и историком наук, экономистом и социальным реформатором, Кондорсе был бессменным секретарём Академии наук в один из самых плодотворных этапов её существования, когда Академия проявила интерес к применению наук к различным человеческим делам и улучшению качества их жизни. В 1782 году Кондорсе представил Академии свою доктрину научного прогресса. Он привлёк внимание «академиков» не к самим естественным наукам, но тем, которые считал главным достижением своего времени, то есть социально-гуманитарным наукам, а также выделил существенную связь между научным прогрессом, с одной стороны, и моральным и социальным прогрессом, с другой. Кондорсе был абсолютно уверен, что «науки моральные и политические» будут развиваться не менее уверенно, чем физические науки, но считал, что этот прогресс гарантирован только в том случае, если науки о морали примут методы физических наук.

В 1789 году развитие и применение такой науки стало вопросом практической политики. Осенью того же года, перед лицом растущей анархии, Кондорсе объединился с группой друзей, чтобы разработать меры восстановления порядка, сохранения мира и применения принципов моральных и политических наук при разработке новой конституции Франции. Они рассматривали себя как орган планирования нового общества, с точки зрения не только его политических механизмов, но и рационального распределения его социальных и экономических ресурсов. Тем не менее, надежды этого «Общества 1789 года» на объединение учёных и государственных деятелей для проведения великого социального эксперимента Революции в соответствии с систематической наукой об обществе, остались нереализованными. Но, очень даже возможно, что именно в рамках данных дискуссий «наука об обществе» впервые получила это название. Термин «социальное искусство» был в ходу ещё у физиократов[163], и, учитывая популярность дихотомии «искусство-наука» в трудах того времени, его использование вполне могло послужить толчком к появлению «социальной науки» дореволюционного периода. С другой стороны, сам Кондорсе использовал этот термин в своём плане общественного просвещения, который он представил Комитету общественного просвещения 30 января 1792 года. Каково бы ни было авторство термина, Кондорсе сделал его «своим» в течение последних двух лет жизни (1792–1794) – как во влиятельных схемах устройства общественного обучения, так и при подготовке материала для своего исследования по истории прогресса человеческого разума. Поскольку «Эскиз» был переведён на английский язык почти сразу после публикации, а именно – в 1795 году, перевод должен содержать самую раннюю из известных ссылок на «социальную науку». Однако, столкнувшись с незнакомым французским термином, анонимный английский переводчик использовал более традиционный термин «наука о морали».

Отметим, что Кондорсе ввёл понятие «стороннего наблюдателя», перед которым физические и социальные явления представали бы в одинаковом свете, поскольку, не принадлежа к роду человеческому, он стал бы изучать человеческое общество так же, как мы изучаем колонии бобров и семейства пчёл. Кондорсе мечтал о науке, способной предвидеть будущее развитие человечества, ускорять и направлять его. Знаменитая идея «демона Лапласа», которую Пьер-Симон Лаплас (1749–1827) высказал в своей работе «Опыт философии теории вероятностей» (1814), в общем-то, повторяет мысль Кондорсе: «Разум, осведомлённый обо всех силах природы в точках приложения этих сил, и достаточно обширный, чтобы использовать все эти сведения в своём анализе, мог бы единой формулой описать движения и крупнейших тел во Вселенной, и мельчайших атомов; не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором». Ничуть не менее знаменитым, чем «демон Лапласа» является «дьявол Мальтуса», которым нередко называют его Закон о народонаселении…

Итак, термин «социальная наука», по-видимому, берёт своё начало в интеллектуальном «котле» Французской революции, более конкретно – у сциентистов-материалистов (тогда это были синонимы) эпохи Просвещения, таких как Кондорсе, Сен-Симон, Конт, позитивисты. С самого начала главной целью обоих (Революции и социальной науки) было улучшение общества в соответствии с рациональными принципами. Кондорсе, например, предположил, что справедливость, процветание, счастье и равенство между отдельными людьми и нациями могут быть достигнуты только с помощью «социального искусства» способом, полностью аналогичным улучшению материальных условий человеческого рода путём применения знаний о законах, управляющих миром природы. Фундаментальный принцип этого стремления заключается в том, что структура общества по-настоящему видна только «острым глазам опытного социолога», а не самим людям, и что поэтому лучшее, более рациональное общество может быть построено только на научной основе, а не с помощью политических средств. Мир и процветание, если не абсолютное совершенство человеческого рода, зависят от признания существенного невежества обычных граждан и предоставления науке решать, что для них лучше и как этого достичь. Использование математики для объяснения социальных явлений было впервые предложено как раз Кондорсе.

Как мы уже видели, в своём «Эссе» Кондорсе с энтузиазмом поддержал идею бесконечной способности человека к совершенствованию, которая была распространена среди философов XVIII века; он же предвосхитил многие эволюционные идеи, которые позже выдвинули Жан-Батист Ламарк и Чарльз Дарвин. Идеи Кондорсе важны, потому что он рассматривал генетическую эволюцию растений и животных и культурную эволюцию человека как две части единого процесса. Кондорсе сравнил людей с животными и обнаружил много общих черт – с его точки зрения, животные способны думать, и даже мыслить рационально, хотя их мысли чрезвычайно просты по сравнению с человеческими. Он считал, что люди исторически начали своё существование на том же уровне, что и животные, и постепенно развились до своего нынешнего состояния. Поскольку эта эволюция происходила исторически, рассуждал он, то вполне вероятно и даже неизбежно, что подобная эволюция в будущем приведёт человечество к уровню физического, умственного и морального развития, который будет настолько же выше нашего нынешнего состояния, насколько мы сейчас превосходим животных. Кондорсе утверждал, что для объяснения нынешних различий между людьми и животными нам нужно только представить постепенные изменения, продолжающиеся в течение чрезвычайно длительного периода времени. Эти продолжавшиеся долгое время небольшие изменения очень медленно улучшали человеческие умственные способности и социальную организацию, так что теперь, по прошествии огромного промежутка времени, появились большие различия между нами и низшими формами жизни. В отличие от Руссо, Кондорсе не считал людей в организованных цивилизациях деградировавшими и коррумпированными в сравнении с «естественным» человеком. Вместо этого он рассматривал цивилизованных людей как более развитых, чем их примитивные предки.

Кондорсе предсказывал, что прогресс медицинской науки, в конечном счёте, уничтожит все болезни. Кроме того, он утверждал, что, поскольку способность к совершенствованию действует во всём биологическом мире, нет причин, по которым физическая структура человечества не могла бы постепенно улучшаться, в результате чего человеческая жизнь в отдалённом будущем могла бы быть значительно продлена.

Кондорсе рассматривал семью как базовую социальную единицу; в своём «Эскизе» он обратил внимание на необычайно длительный период зависимости, который характеризует рост и образование человеческого потомства. Столь продолжительное детство является уникальным среди живых существ. Оно необходимо для высокого уровня умственного развития человеческого вида, но для этого требуется стабильная структура поддержки, каковой и выступает семья, которая выполняет функцию защиты детей в течение всего периода их длительного воспитания. Таким образом, согласно Кондорсе, биологическая эволюция привела к возникновению моральной заповеди – святости семьи и семейных уз, взаимной поддержки и помощи. Точно так же, более крупные объединения людей были бы невозможны без некоторой степени альтруизма и чувствительности к страданиям других – должен быть либо какой-то особый инстинкт того, что мы сегодня называем «эмпатией», либо моральные предписания, либо и то, и другое. Таким образом, эволюция организованного общества повлекла за собой развитие чувствительности и морали. Однако, Кондорсе, считал инстинкты и мораль недостаточными, а потому выступал за разработку и создание системы страхования (частного или государственного), при которой сбережения работников использовались бы для выплаты пенсий и ухода за вдовами и сиротами. Кроме того, поскольку социальное неравенство связано с неравенством в образовании, Кондорсе выступал за систему всеобщего государственного образования, поддерживаемую государством.

Генезис социальной науки в XIX веке невозможно проиллюстрировать без обращения к жизни и работам Огюста Конта, основателя социологии и позитивизма. Как Конт пришёл к своей концепции социологии как науки, занимающейся в первую очередь законами социальной эволюции? В своих самых ранних работах, относящихся к периоду его сотрудничества с Сен-Симоном (1817–1825), Конт брал за отправную точку своих рассуждений моральную и духовную анархию послереволюционной Европы, выраженную в политической нестабильности, социальных волнениях и интеллектуальном хаосе. По мнению Конта, старый порядок был разрушен не столько самой Французской революцией, сколько неуклонным ростом науки, подрывающей в своём развитии старую систему верований и чувств, которые скрепляли аристократический порядок и придавали ему моральный престиж. Но теперь Бог был мёртв, и мало что можно было сделать для восстановления социальной гармонии и политической стабильности, пока новая «система позитивных верований» не будет возведена на научном фундаменте.

Приступая к этой амбициозной задаче, Конт рассмотрел те усилия, которые уже были предприняты до него для создания науки об обществе.

Во-первых, были те, как маркиз де Кондорсе, кто надеялся, что математика, особенно теория вероятностей, может быть применена к анализу человеческого поведения. Конт сам был неплохим математиком, но он расценил это как ложное направление, поскольку был убеждён, что явления жизни и общества слишком сложны для математизации.

Во-вторых, были политические экономисты, поборники и аналитики нового коммерческого и промышленного порядка, которые утверждали, что смогли продемонстрировать саморегулирующийся характер экономики и тем самым создать научную основу для политики «невмешательства». Конт с большим уважением относился к А. Смиту, Т. Р. Мальтусу и Ж. Б. Сэю (1767–1832), но находил их концепцию социальной науки слишком узкой для заявленных им для неё целей. Политэкономы объясняли всё в терминах рационального преследования личных интересов, предполагая некую предопределённую гармонию между индивидуальными интересами и благосостоянием общества. Конт считал, что люди действуют не только или даже главным образом не столько исходя из расчёта полезности, а если и пытаются делать это, то их способности мудро всё рассчитывать не слишком велики. Разумеется, в экономических делах существовала тенденция к равновесию, но это равновесие никоим образом не было автоматическим. Оно предполагало в первую очередь моральный порядок, способный умерить как внутренние антагонизмы, так и международное соперничество, и смягчить разделяющие людей последствия постоянно растущего разделения труда. Политическая экономия была в лучшем случае частичной и односторонней социальной наукой, неспособной создать или поддерживать моральный порядок, на котором она в действительности базировалась, и, соответственно, обеспечить адекватную основу для научного предвидения.