Метаморфозы. Новая история философии

Еще один интересный факт, необходимый для лучшего понимания природы «аутизма», можно подчерпнуть из анализа исследований так называемого «зрительного поиска», который находит практическое применение в самых разных и хорошо известных всем областях. Например, при досмотре багажа в аэропортах. Что происходит, когда человек начинает просматривать сотни и сотни чемоданов, сумок, рюкзаков, бегущих по ленте мимо него? Он получает картинку, рассмотрев которую, должен принять решение: есть ли в сумке запрещённые к провозу предметы или их там нет. Главная проблема этой задачи заключается в том, что чаще всего таких предметов нет. Этому явлению даже придумали название – «проблема редко встречающихся объектов». Из-за того, что объектов нет – точно так же, как, к счастью, в скрининговой диагностике редко встречаются снимки, подтверждающие наличие раковых опухолей, – человек привыкает, что их нет, и не видит их в упор, когда они появляются. Если только он не аутист. Недавние исследования показали, что люди с синдромом аутизма с такой задачей справляются лучше самых подготовленных экспертов. Для них проблемы редко встречающихся объектов просто не существует, в то время как у профессионалов она очень и очень частая.

Мы привыкли и даже не замечаем, что контекст придаёт смысл частям. Например, музыкальная нота может звучать очень громко, если ей предшествует очень тихая. И наоборот, эта же нота может звучать очень тихо, если ей предшествует громко сыгранная партия. То же самое верно и для высоты тона. Абсолютная высота звука – это способность слышать тон в точности таким, какой он есть, независимо от его контекста. Удивительно, но около 30 % людей с аутизмом, не обученных музыке, обладают этой способностью. Это называется «абсолютный слух». Проблема в том, что такой человек не может обучаться ничему новому. Его знания – врожденные!!! Прямо как у Декарта и его критика, Локка!

Известно, что магия присваивает знания, чтобы превратить их в самореферентную систему, независимую от мира, из которого они были извлечены. Это присваивающее поведение ничем не отличается от поведения аутичного индивида, который, по-видимому, усвоил весь мир до такой степени, что больше не способен взаимодействовать с внешним миром. В этом состоит различие между магией (аутизмом) и нормальностью (мистикой). В первом случае индивид ищет средства достижения того, чего он хочет, во что бы то ни стало. Во втором случае он ищет средства достижения того, о чём даже и не мечтал. В первом случае речь идёт о закрытой системе, во втором – об открытой.

Несомненно, люди с аутизмом имеют свои сильные и слабые стороны в плане способностей к обучению. Выделяют два основных аспекта познавательных способностей – «подвижный интеллект» (fluid intelligence) и «кристаллизованный интеллект» (crystallized intelligence). Кристаллизованный интеллект лучше всего можно описать как врождённые способности человека к рассуждению. Напротив, подвижный интеллект связан с приобретением с течением времени, в процессе жизненного опыта знаний и способностей (в том числе словарный запас, навыки). Люди с аутизмом, как правило, имеют необычно высокие показатели в тестах на кристаллизованный интеллект, но часто значительно ниже среднего в тестах на подвижный интеллект. Эта дихотомия связана с понятием, называемым нейронной пластичностью. Хотя люди с аутизмом обрабатывают информацию с большей скоростью, чем «нейротипичные», они не способны считывать социальные сигналы и понимать некоторые тонкости языка, такие как юмор, игра слов или сарказм.

Комизм и смех – это по определению коллективные явления. Собственно, на них и проверяются социализация, интеграция, включённость, либо, наоборот, инаковость, отчуждённость от других. Конрад Лоренц в своей книге «Агрессия, или Так называемое зло» отмечает, что «смех… порождает чувство… общности… Если люди могут вместе смеяться…. это первый шаг к её [дружбы] возникновению… Общий искренний смех над одним и тем же создаёт мгновенную связь… Смех образует связь, и он же проводит границу. Тот, кто не может смеяться вместе с остальными, чувствует себя «исключённым», даже если смеются вовсе не над ним или вообще ни над кем и ни над чем»[18]. Если у человека нет общности в смехе вообще ни с кем, то, согласно Лоренцу, это знак, говорящий о существенной, «этологической инаковости»: следует ожидать, что и в других отношениях, и в целом – в самом устройстве и типе личности – у него тоже есть некая отъединённость, «странность».

Люди с аутизмом очень внимательны к мельчайшим деталям, иногда в ущерб общей картине. Они склонность воспринимать мир по частям, а не как связное целое. Объекты они воспринимают в их полной дискретной и конкретной индивидуальности, а не как части более широкой абстрактной категории. Аутичное познание основано на «локальной согласованности», одним из аспектов которой является отказ от подчинения восприятий иерархии – отдельные события полны и завершены сами по себе, а не служат более высокой целостности.

В терминах религиозной философии это можно обозначить как противостояние трансценденции и имманенции, что довольно важно для понимания философии Джорджа Беркли. Аутизм – это имманенция, тогда как Беркли – сторонник трансценденции, то есть возможности выхода за пределы наличного или, в терминах психологии, возможности гештальта.

Тела многих аутичных людей часто работают плохо. Судороги – привычный факт жизни для многих из них. Сенсорная перегрузка является распространённым явлением и, возможно, является причиной многих жестоких истерик. Звуки слишком громкие, цвета слишком яркие или вкусы слишком пикантные, просто прикосновения – всё может быть болезненным. Даже ощущение проглоченной воды может быть чересчур интенсивным. У некоторых аутистов возникают проблемы с инициированием или остановкой движения. Многие аутичные дети успокаивают себя, взмахивая руками или выполняя другие навязчивые движения.

Нормально развивающиеся дети могут легко следовать по пути, проложенному эволюцией и культурой. Но дети-аутисты должны находить свои собственные особые маршруты на окольных путях.

Многие родители сообщали, что в младенчестве их дети казались им совершенно нормальными. У них не было причин для беспокойства, пока их ребёнок внезапно и необъяснимым образом не изменился. Это было где-то на втором году жизни. Они потеряли язык, который у них уже был на тот момент, и полностью потеряли интерес к другим людям. Какие необычные и, возможно, травмирующие события происходят в этом возрасте, которые могут вызвать эту проблему? Вакцинация! Вакцинация всегда окружена ореолом подозрительности. По самой своей природе вакцинация – это нападение на маленький и уязвимый организм маленького ребёнка. Чтобы предотвратить заболевание, вакцина провоцирует лёгкую форму заболевания. Эти симптомы носят временный характер и вскоре проходят почти у всех здоровых детей. Но есть редкие случаи, когда что-то может пойти не так, и даже очень не так, когда последствия могут даже привести к повреждению мозга. Споров по поводу данного объяснения причин возникновения аутизма очень много. Эксперты изучили медицинские записи отдельных случаев и обнаружили, что всё же во многих случаях уже до вакцинации наблюдалось беспокойство по поводу развития ребёнка. Но далеко не во всех… Самое примечательное в этом то, что это сам доктор Л. Каннер, автор термина «аутизм», кто первым описал его симптомы, отметил, что первый заметный всплеск этого расстройства начался после введения массовой вакцинации против оспы. Конечно, это даже не гипотеза, а всего лишь предположение… Действительно, с самого начала в качестве вероятной причины упоминались вакцины, но фармацевтические компании изо всех сил скрывают и пытаются дискредитировать этот факт на каждом шагу.

В чём же причина взрывного роста аутизма, который наблюдается последние 50 лет и с особенной остротой начиная с 2000 года? Не так давно сразу несколько групп ведущих эпидемиологов, врачей и экспертов в области общественного здравоохранения опубликовали согласованные заявления, в которых говорится, что токсиканты в окружающей среде способствуют росту распространённости расстройств развития нервной системы, включая аутизм. Если обобщить, то в основе большинства как научных, так и популярных представлений лежит предпосылка о том, что аутизм – это расстройство, от которого мы, в конечном счёте, найдём лекарство благодаря непрерывным усилиям научных исследований. Такая установка неизбежно влечёт за собой редукционистский поиск истоков расстройства. Но что если выйти за рамки редукционистской парадигмы? Тем более что в результатах нейрохимических исследований причин аутизма самым примечательным оказалось то, как мало было обнаружено повторяющихся различий между аутичными и нормальными детьми.

Разумеется, что большинство психиатров или клинических психологов имеют в виду, соглашаясь с тем, что биполярное расстройство и аутизм являются «естественными», так это то, что они возникают естественным образом. То есть диагноз «аутизм» больше похож на диагноз оспы, туберкулёза или диабета (естественная категория), чем на классификацию «живущего за чертой бедности» (социальная конструкция). Но в отношении «естественных видов» проблематичным является то, что понятие «естественный» является очень расплывчатым, что означает наличие у него пограничных случаев. Хотя героин или сахар-рафинад более натуральны, чем полиэстер, оба они являются технологически произведёнными продуктами. Химические элементы, такие как золото, являются типичными природными элементами, но все элементы с числом протонов более 94 существуют только в том случае, если они сделаны в лаборатории. Их поэтому даже называют «синтетическими элементами». Мы склонны считать приготовление пищи и одежду технологическими продуктами, но они предшествуют эволюции современного человека на сотни тысяч лет (через Homo erectus) и, следовательно, являются частью естественной среды обитания Homo sapiens.

Всё это ставит под сомнение, является ли аутизм однородным патологическим состоянием, которое может быть исчерпывающе известно – или прозрачно представлено – учёными и их репрезентативными технологиями (например, с помощью МРТ).

В нашем повседневном мышлении и общении большинство из нас представляют болезнь либо как вызванную научно определяемым «агентом», таким как вирус или бактерия (СПИД или менингит), либо как результат обнаруживаемой локализованной телесной дисфункции (болезни сердца или диабет). Здесь впервые мы можем обратить внимание на знаменитую формулировку протагониста первой главы – Джорджа Беркли: “esse est percipi”, что означает «быть – значит быть воспринимаемым». Можно с полным правом назвать её центральной для всей современной биомедицины!!! Болезнетворный агент или поражённая система организма рассматриваются как объективные, доступные для визуального представления (через микроскоп, электромагнитное сканирование или научную диаграмму) и, в конечном счёте, поддающиеся лечению (даже если «лечение» ускользает от современного медицинского понимания). По сути, болезнь здесь представлена как доступная для эмпирической идентификации, интерпретации и вмешательства.