Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

XXII. Начало осады Азова. Взятие каланчей

Уклонившись в своем течении к востоку и подойдя близко к Волге, Дон затем делает поворот к западу и, идя в направлении с востока на запад, впадает в Азовское море, разветвляясь при впадении на несколько рукавов и образуя при устьях низменные, покрытые тростником острова с многочисленными озерами. На левом берегу южного из этих рукавов, в 15 верстах от моря, расположен город Азов — некогда знаменитая греческая колония Танаис, затем генуэзская, с конца XV в. попавшая в руки к туркам и обращенная ими в крепость, которой они запирали выход в море донским казакам. Крепость была особенно усилена турками с тех пор, как в 1642 г. она была возвращена им казаками, взявшими было ее в 1637 г. и не поддержанными московским правительством. Работы над ее возобновлением и усилением производились много лет. Она представляла собой каменный четырехугольник с бастионами и с особым каменным замком внутри этого четырехугольника. Кроме каменной стены, Азов был обнесен еще земляным валом и рвом с палисадами (палисады — частокол, устраиваемый во рву). В полуверсте и в версте от этих укреплений Азов был опоясан еще двумя земляными валами, остатками линий обложения прежних осад. Выше Азова, верстах в трех от него, на обоих берегах Дона были построены две каменные башни — «каланчи», — вооруженные пушками. Будучи соединены протянутыми через русло реки тремя толстыми железными цепями, эти каланчи преграждали выход в море для плывущих по Дону сверху судов. На северном рукаве Дона, так называемом Мертвом Донце, устроен был еще каменный форт под названием Лютик. Форт Лютик представлял собой прямоугольник, обнесенный каменными стенами длиной 19 и 18 сажен с четырьмя восьмиугольными башнями, крытыми тесом, по углам, с воротами, двери которых были обиты железом. В середине этого четырехугольника были мечеть и несколько жилищ для коменданта и начальников. С трех сторон, за исключением стороны, примыкающей к реке Донцу, кроме каменных стен были выведены еще земляной вал и неширокий ров, наполненный водой. Форт, как и каланчи, сообщает Гордон, был построен в 1663 г. ханом Махмет-Гиреем по приказанию султана Магомета IV, чтобы воспрепятствовать донским казакам спускаться по реке Донцу в Азовское море[356].

Таковы были крепостные сооружения, которые предстояло брать русским войскам. Отложенное выступление Гордона из его укрепленного лагеря, «городка», вблизи от пристани на Койсуге состоялось 1 июля. Он двинулся с донскими казаками с присоединенными к его отряду еще тремя полками, которые должны были конвоировать обратно к пристани подводы и повозки, так как отряды Головина и Лефорта, стоявшие у пристани, лошадьми и повозками, как мы уже знаем, снабжены не были. Во время своего марша Гордон подвергся оживленной атаке со стороны турок и татар. Полковники его полков и состоявшие при нем дворяне при этой первой стычке с неприятелем упали духом и советовали Гордону остановиться, окопаться и подождать остальные силы; однако старый генерал решил идти вперед, смело перешел два старых вала и занял назначенную ему позицию впереди этих валов всего в ста саженях от крепости, расположив донских казаков на своем правом фланге, дабы охранять местность, необходимую для снабжения его отряда водой. Тотчас же по прибытии он приступил к земляным работам над возведением шанцев. Это движение сам Петр так описывал в письме в Москву к Ромодановскому от 4 июля: «А о здешнем поведении возвещаю, что отец ваш, государев, святейший кир Ианикита, архиепискуп Прешпурский и всея Яузы и всего Кокуя потриарх, также и холопи ваши, генерали Автамон Михайловичь и Франц Яковлевичь со всеми при них будущими пришли сего июня в 29 день на реку Койсу, от Азова [в] верстах семи мерных и пристали к брегу. А генерал Гордон, посоветоваф с ними, сего июля в 1 день пошел под Азов, придав ему полки Микиты Борисова, Головцына да Батурина. И на пути имел с татарами бой; аднакож, милостию Божию, дошел в целости и два вала кругом пасаду взял и стал под городом менши 100 сажень»[357].

На следующий день, 2 июля, продолжая земляные осадные работы, Гордон подвергся новому нападению, которое, однако, он отбил. Отступая, турки оставили было на поле сражения две пушки, но русские не успели их подобрать, и они вновь были взяты неприятелем и увезены в город. 3 июля Гордон отправил присоединенные к нему полки с лошадьми и повозками обратно к пристани на Койсуге, к ожидавшим их там войскам Лефорта и Головина.

Возвращение этого отряда, во время которого ему снова пришлось выдержать нападение, также описано Петром в только что упомянутом его письме от 4 июля. «И чрез день, — продолжает царь свой рассказ, — отпустил (Гордон) все придатошные полки [с] своими телегами к нам, потому что нам было, кроме тех телег, поднятца нечим. И как те полки пошли к нам, и их от самого Азова до нашего городка крепко провожали татары, которых было болши трех тысечь, и напуски были жестокие; однако, за милостию Божью, отошли от неприятелей в целости в наши таборы, и урону никакого не было, а толко наших убито человек шесть, да несколько раненых; а неприятелей побито человек 60, а раненых ведать невозможно». Когда средства для транспорта, таким образом, прибыли, отряды Головина и Лефорта получили возможность покинуть лагерь на Койсуге и двинуться к Азову. 4 июля, в шестом часу пополудни, Головин и Лефорт выступили от пристани. «И сего июля в 4 день, — заключает Петр свое цитированное выше письмо к Pомодановскому, — генералы Автамон Михайловичь и Франц Яковлевичь с пристани пошли в обоз и станут начевать, отошет версты с три; а утре, Бог изволит, пойдем под самой Азов и будем промышлять, сколко Господь Бог помощи подаст». Действительно, пройдя «городок, в котором стоял генерал Петр Иванович», т. е. прежний Гордонов укрепленный лагерь близ пристани, Лефорт и Головин расположились ночевать в версте от этого городка[358]. Отпустив войска, Петр, как и раньше перед отправлением в дальнейший путь, написал с места стоянки у пристани письма московским друзьям: приведенное уже письмо к Ромодановскому, начинающееся пространными оправданиями от упреков Ромодановского в неаккуратности переписки и в замедлении с ответами, а затем к Виниусу и Кревету с изложением тех же событий 29 июня — 3 июля, что и в письме к Ромодановскому, и не дошедшие до нас письма к Стрешневу и Головкину[359].

5 июля войска Лефорта и Головина, а с ними и царь пришли под Азов и расположились: Лефорт по левую, а Головин по правую руку Гордона[360]. Петр учредил свою главную квартиру при отряде Головина. «Около четырех часов пополудни, — описывает события этого дня Гордон, — пришли два другие корпуса, встретив на дороге только незначительное сопротивление неприятеля. Я поехал к ним навстречу и нашел их в версте от моего лагеря. Я советовался с его величеством о том, где ему иметь пребывание. Затем мы поехали дальше и осмотрели места, где должны были расположиться лагерем армии, а также где можно бы легче всего и с наибольшей выгодой вывести траншеи и сделать батареи. Его величество решил стоять вне обоих валов с корпусом Автонома (Головина), чтобы быть в безопасности. Потом он мне поручил показать генералу Лефорту место его расположения. Проводив последнего на левый фланг, где он на эту ночь должен был стоять между старыми валами контр- и циркумваляционной линий, я вернулся и узнал, что его величество спрашивал меня. И он поехал со мной к моей палатке, оттуда к наиболее далеко вперед выдвинутым траншеям, которые были прикрыты валом. Это сооружение понравилось царю; он приказал доставить туда три мортиры и бросить в город три бомбы. О них говорили, что хорошо попали, хотя и недостаточно далеко отлетели, будучи все же пущены под углом в 45°… По заходе солнца пришли ко мне его величество и главные начальники корпуса Головина с инженерами. Мы выехали, чтобы осмотреть место, где должен был быть сооружен вал контрваляционной линии, относительно которого не было согласия между инженерами. Даже после того, как его величество решил дело, главный инженер объявил, что он не возьмется начинать работу ночью из боязни, что ему не удастся вести линию прямо. Хотя я предложил свое содействие, однако это не помогло. Ночью я приказал только охранять уже готовые траншеи, так как я очень выдвинулся вперед и стоял бы без поддержки со всех сторон». Инженерами в первом Азовском походе были Франц Тиммерман, Адам Вейде и Яков Брюс. Из того, что во время движения по Волге Тиммерману был предоставлен особый струг, Устрялов не без основания догадывается, что именно Тиммерман был между ними главным[361].

В следующие дни осадные работы с русской стороны против Азова продолжались. Войска рыли апроши к крепости, причем Гордон вел свои апроши двумя змеевидными рукавами. Земляные сооружения трех лагерей связывались соединительными линиями, о чем особенно старался Гордон, хотя его старания и не всегда приводили к желанному успеху. Так, по свидетельству Плейера, 12 июля Гордон посылал к Лефорту напомнить, почему он считает необходимым, чтобы Лефорт ближе подвел свои траншеи к нему, чтобы тем легче один мог помогать другому при этих постоянных нападениях татарской конницы; однако генерал Лефорт с этим не согласился. В ночь на 12 июля стрельцы Гордона на его левом фланге провели к генералу Лефорту ров на 20 сажен, а солдаты Головина на правом фланге сделали другой ров, в 15 сажен, и на конце его редут[362]. На земляных укреплениях осаждающих сооружались батареи. Уже 6 июля, по свидетельству походного бомбардирского журнала, «генерал Лефорт бил из пушек по городу». Около полудня того же числа Гордон начал стрелять из мортир, расположенных на батарее в его передних траншеях. Все следующие дни он очень был занят сооружением других батарей. В обстреле города с батарей Гордона принял большое участие и сам Петр, продолжавший с увлечением заниматься бомбардирским делом. В известиях Плейера читаем, что «большой бомбардир (ибо так царь желал называться и собственными руками начинял гранаты и бомбы) поставил на сооруженные генералом Гордоном батареи, потому что его собственные[363] не были еще готовы, 8 маленьких мортир и стрелял из них по большей части сам в течение двух недель». За 8 июля Гордон отмечает значительный успех артиллерийской стрельбы со своих батарей: мортиры работали очень успешно, так что город загорелся во многих местах. Еще больше были успехи 9 июля, когда готова была батарея в 16 пушек. Будучи приведена в действие, она заставила замолчать неприятельские пушки, а около четырех часов пополудни была снесена большая сторожевая неприятельская башня, причинявшая осаждающим значительный вред. За 10 и 12 июля число батарей Гордона увеличилось. Под 8 июля он в своем дневнике упоминает о начале действия трех пушек в лагере Головина, однако без заметного успеха[364].

Еще 6 июля осаждающими было замечено несколько турецких галер, числом около двадцати, подошедших к Азову с моря с подкреплениями и припасами; осаждающие были бессильны помешать доставке этих подкреплений в Азов. Усилившись еще подвезенными подкреплениями, неприятель стал тревожить осаждающих постоянными нападениями и вылазками. Так, 7 июля, в 4 часа пополудни, турки и татарская конница сделали сильную вылазку на лагерь Лефорта, ворвались в него и перебили немало людей. Лефорта вовремя выручил Гордон, подошедший на помощь с двумя тысячами солдат и стрельцов. Увидя приближение помощи, неприятель отступил. «Бой продолжался долго, — писал об этом нападении Лефорт брату в Женеву. — Татары стремились взять мой лагерь силой. После двухчасового сражения они были принуждены к отступлению со значительными потерями. Я с своей стороны потерял храбрых офицеров. Мой лагерь был наполнен стрелами. Несколько сот солдат было частию убито, частию ранено»[365]. О помощи Гордона Лефорт в этом письме забывает упомянуть. В ночь на 10 июля повторилась попытка турок напасть на лагерь Лефорта. «Ночью, — пишет Плейер, — подкрались турки из города на несколько сажен к лагерю Лефорта, однако были замечены караулом генерала Гордона. Им навстречу быстро вышел в поле сам генерал Гордон со своим караулом и так как после этого в обоих лагерях поднялась тревога, то турки повернули обратно»[366].