Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

XXXVI. Плавание по Дону. Бой с турецким флотом

Со дня выступления Петра из Воронежа, с 3 мая, начинаются вновь записи «Юрнала», прекратившиеся с конца октября 1695 г. По «Юрналу» можно точно следить за путешествием Петра по Воронежу и Дону. День 3 мая описывается в «Юрнале» так: «От города Воронежа с 8-ю галерами пошли в путь свой при доброй погоде; плыли парусом и греблей. Перед вечером прошли село Шилово, стоит на нагорной стороне. В ночи, часу в 3-м, для погоды стали на якоре и стояли всю ночь; а в ночи был ветр велик». Петр собирался отплыть из Воронежа вместе с адмиралом; но Лефорт, все время недомогавший, отправился из Воронежа только на следующий день после отъезда Петра, 4 мая, и притом не на галере, а на струге, который был для него специально построен, «сделан по наказу со светлицею и с мыльнею брусяными и печьми с цениною зеленою и с окончины стеклянными и с сеньми дощатыми косящатыми». С ним двинулся и его полк — «начальные люди и солдаты», так что Лефорт во время этого путешествия исполнял обязанности только генерала, командовавшего сухопутными войсками, а не адмирала[516]. 4 мая утром эскадра Петра вошла из Воронежа в Дон. После полудня подошли к городу Костенску. Город, по замечанию «Юрнала», стоит в лощине, деревянный, от реки с полверсты; на берегу пустая башня. Стояли у берега на якоре с час, затем тронулись в путь и миновали Борщев монастырь. Ночью пришли в город Урыв. 5 мая утром подошли к городу Коротояку и стали на якорь. Все эти города — Костенск, Урыв и Коротояк, — равно как и все селения и монастыри по среднему Дону, расположены на правой стороне; левая сторона, открытая татарским нападениям, оставалась тогда пустынной. Коротояк, как описывает его «Юрнал», город деревянный, на нем 12 башен, стоит на горе, на правой стороне. Здесь для второго Азовского похода устроен был провиантский склад; здесь, по свидетельству Гордона, проплывавшего мимо Коротояка 27 апреля, заготовлено было 94 000 тонн сухарей, муки и крупы. В девятом часу дня, по нашему счету в первом пополудни, эскадра снялась с якоря, миновала устье реки Тихой Сосны, впадающей в Дон справа, затем прошла в виду Дивногорского монастыря. Дивногорский монастырь, как описывает его Гордон, посетивший его при своем проходе мимо него 27 апреля, стоит на берегу внизу реки; обнесен рвом и деревянной стеной и снабжен несколькими железными пушками и мушкетами для защиты от татар. В нем находились настоятель и 40 человек монахов. «Дивногорский монастырь, — записал в своей „Тетради“ один из государевых певчих, плывших вместе с боярином Шеиным, — зело прекрасен, стоит на берегу Дона-реки с правой стороны меж гор, а в нем две церкви деревянные, третья в горе каменная, тут же и великие пещеры; архимандрит Амвросий да сорок братий». Братия принимала Гордона очень любезно. Архимандрит повел его на небольшой холм прямо над монастырем в церковь, высеченную в скале из белого камня или из мела. Выше этой скалы находились развалины древнего монастыря, по преданию, построенного греческим императором Андроником. «После краткого молебна в этой церкви, — пишет Гордон, — мы пошли обратно, но по приглашению настоятеля зашли к нему в келью, где были угощены пивом. Я дал ему дукат за его труд и затем вернулся на суда. Церковь, устроенная в скале, и меловые горы, которые издали кажутся как бы статуями, представляют очень интересное зрелище». Боярин Шеин подошел к монастырю 30 апреля в ночь, стал на якоре и 1 мая слушал в монастыре литургию, причем на правом клиросе пели сопровождавшие его государевы певчие, а на левом — иноки[517]. Петр, по-видимому, не останавливался у Дивногорского монастыря. По крайней мере, «Юрнал» остановки здесь не отмечает. Вечером проплыли мимо следующего маленького Шатрицкого монастыря, в котором тогда находилось всего 4 человека братии. Этими монастырями кончалось населенное Придонье. Река Тихая Сосна была тогда границей населенных мест Московского государства. 6 и 7 мая плыли уже мимо совершенно пустынных берегов, миновали устья притоков Дона речек Колыбелки, Марака, Метюка, Осереда (6 мая), Калитвы, Мамона, Толычевой, Богучара (7 мая). «Юрнал» упоминает только устья этих рек, за отсутствием каких-либо поселков по берегам Дона. 8 мая эскадра вступила в населенную область донского казачества; начали встречаться казацкие городки. В этот день прошли город Донецкий при впадении реки Донца с монастырем того же имени, Писковацкой и Мигулин. Во время плавания Петр занимался составлением «Указа по галерам» — краткого регламента для галерного флота. В этом указе устанавливались сигналы, подаваемые командиром эскадры пушечными выстрелами и барабанным боем, днем — разных цветов флагами, а ночью — фонарями. Были определены сигналы для бросания и поднятия якоря, для сбора капитанов на адмиральскую галеру во время хода эскадры или во время стоянки, для нападения галер на неприятеля и для прекращения боя, при получении кем-либо из капитанов каких-либо вестей, при каком-либо приключившемся с галерой несчастье, для построения галер в порядок по их списку. Указ предписывает капитанам галер не покидать друг друга, грозя в противном случае смертной казнью: «под великим запрещением должны друг друга не оставить… а естли в бою кто товарища своего покинет — такого наказать смертью». Петр сравнивает дружные действия отдельных судов с прочностью связи между досками в одном корабле. Корабль, доски которого плотно слажены, может объехать всю вселенную и не бояться никакого шторма, в противном же случае не проплывет и 100 сажен: «понеже пока в корабли или в ыном судне доски плотна стоят межь собя, тогда всю вселенную могут объехать и никакого сторма не боятца; а когда оные же межь собя разлучатся, тогда ниже ста сажан преплыти могут». Указ дошел до нас в двух редакциях; вторая со значительными дополнениями против первой, — это показывает, что на составление этого текста Петр положил немало труда, обдумывал и исправлял его. Обе редакции датированы 8 мая «на галере „Принцыпиум“». Припомним, что это был уже не первый опыт, что подобной же работой по установлению морских сигналов Петр занимался также во время плавания по Северной Двине и по Белому морю в 1694 г.[518]

9 мая эскадра миновала казацкие городки Решетов, Вешки, Хопер при впадении в Дон реки Хопра, Медведицкий монастырь и городок Медведицу. 10-го были пройдены городки Клецкой, Перекопский, Кременной, недавно перед тем погоревший Ново-Григорьевский, затем перед вечером Старый Григорьевский и ночью Сиротин, Иловля и Качалин. 11-го утром подошли к Паншину, где некоторое время стояли на якоре. Отсюда начинался путь, знакомый по плаванию прошлого года. В этот день прошли еще городки Голубые и Пять Изб. 12 мая на заре прошли городок Верхний Чир, а затем Нижний Чир. Верстах в шести ниже этого последнего эскадра Петра догнала и обогнала струговую флотилию Шеина. «И того ж числа (12 мая), — читаем в описании похода боярина А. С. Шеина, — в первом часу дня, прошед другой Чир верст с 6, морского каравана генерал-комиcap Федор Алексеевич Головин в морских судах с ратными людьми, видясь Большого полку с боярином и воеводою Алексеем Семеновичем, пошел наперед». Может быть, при визите Головина присутствовал и Петр. В «Тетради певчих дьяков» этот эпизод описывается так: «Маия в 12 день поутру ниже Нижнего Чира достигли на фуркатах капитаны с ротами и 8 фуркатах»[519]. В полдень галеры прошли городок Есаулов, к вечеру — Зимовейку, ночью — Курман-Яр. 13-го были пройдены Нагавкин, Терновый, Цымла, Кумшак, Романовский, Каргалас и Камышенск. Ночью стояли на якоре из-за великой погоды. Перед светом пошли в путь свой парусом. l4-го плыли по самой населенной местности Донской области, миновали 12 городков: Быстрец, Верхний Михалев, Нижний Михалев, Троилин, Кагальник, Ведерники, Бабий, Золотой, Кочетов, Семикорокор, Раздор, Мелехов. Эти городки лежат уже поблизости к Черкасску[520].

Между тем в тот же день, 14 мая, утром подходил к Черкасску Гордон. Он остановил свою флотилию в версте выше Черкасска у правого берега. Здесь он встретился с генерал-майором Ригеманом, который переправлял свои полки через Дон. Риге-ман сделал визит Гордону. День Гордон употребил на осмотр, постановку на лафеты и погрузку артиллерии, оставленной в Черкасске в прошлом году. 15 мая Петр, пройдя последние городки перед Черкасском — Берсегенев, Багай и Маныч, после полудня[521] подошел к Черкасску с отрядом из четырех галер; остальные четыре несколько поотстали. Прибытие было ознаменовано пушечной и ружейной пальбой с галер и из города. «В 4 часа пополудни, — пишет Гордон, — прибыл его величество с 4 галерами и бросил якорь у города. Я следовал за ним в своей лодке, мог взойти на его галеру только после того, как был брошен якорь; я был очень дружественно принят и угощен»[522]. Путь, который Гордон, выехав из Воронежа 23 апреля, сделал ровно в три недели, Петр прошел в 13 дней.

Дни 16 и 17 мая Петр провел в Черкасске. 17 мая, в 10 часов вечера, к Гордону, продолжавшему стоять со своей флотилией несколько выше Черкасска, был прислан от царя денщик Александр Кикин с приказом на следующий день рано утром явиться к нему и как можно скорее быть готовым к отплытию в Новосергиевск. Рано утром 18 мая Гордон был уже у Петра. Царь вызвал его, чтобы сообщить известия, полученные через казаков, именно, что на взморье при устьях Дона стоят два турецких корабля, выгружающие припасы. Было решено, что царь с эскадрой галер и с отрядом в 100 казаков сделает попытку напасть на корабли и захватить их, а Гордон, чтобы оказать поддержку этому предприятию, спустится со своими полками до того пункта, где от главного русла Дона отделяется идущий вправо рукав — река Каланча. В 7 часов утра в тот же день Гордон, исполняя это приказание, двинулся из Черкасска в плавание вниз по реке. В девятом часу утра подняла якори и ушла из Черкасска и царская эскадра, состоявшая теперь, с присоединением одной захваченной в прошлом году турецкой галеры, из девяти галер. В полдень эта эскадра на пути нагнала уже флотилию Гордона. Петр взошел на струг к Гордону и говорил с ним о дорогах, по которым корпуса армии должны были идти к Азову, и о позициях, которые им предстояло там занять во время осады. После этой беседы царь отправился в дальнейший путь, опередив Гордона, и в десятом часу вечера подошел к Новосергиевску, к каланчам. Гордон, расставшись с Петром, приставал в 3 часа дня к берегу и поднимался на холм, откуда виден был Азов с окрестностями; в десятом часу вечера он проходил еще мимо устья Мертвого Донца и прибыл к каланчам 19 мая, в 5 часов утра. Он был встречен пушечной и ружейной пальбой с каланчей и расположился несколько ниже их, заняв небольшой, сооруженный в прошлом году форт и приказав его расширить устройством новых укреплений. Сделав эти распоряжения и оставив в форте достаточный караул, Гордон, возвращаясь к каланчам, встретил царя на реке. «Я поехал с ним, — рассказывает он далее, — к форту и затем к моей лодке, где было совещание с боярином Ф. А. Головиным и с донским атаманом о плане его величества напасть на два стоящих ниже Азова на рейде корабля». Принято было то решение, которое у Петра созрело еще накануне: он с галерами и донской атаман с казаками нападут на корабли, а Гордон, двигаясь из занятого им форта с полками, отвлечет внимание турок и воспрепятствует им подать помощь кораблям, угрожая туркам с тыла. Согласно решению совета, вечером 19 мая «в отдачу часов денных» (около восьми часов вечера) пустились в путь донские казаки на 40 лодках, человек по 20 в каждой, а за ними Петр с девятью своими галерами, посадив на них один из взятых из Гордонова отряда пехотных полков. В одиннадцатом часу вечера галеры вступили в Кутюрьму — один из рукавов Дона, отделяющийся вправо от реки Каланчи, а за два часа до света (т. е. часа в два ночи) 20 мая бросили якорь в рукаве Малая Кутюрьма «для осмотрения мелей». Здесь эскадра простояла до полудня 20 мая, когда вдруг пустилась в обратный путь вверх по Кутюрьме и по Каланче, около трех часов дня поднялась до Каланчинской стрелки — пункта, где от Дона отделяется рукав Каланча, под вечер прошла в виду занятого Гордоном форта и рано утром 21 мая бросила якорь опять у Новосергиевска. В 10 часов утра Петр приехал к Гордону и объяснил ему свое, немало, вероятно, удивившее генерала возвращение. Оказалось, что на взморье стояло не два турецких корабля, а, как рассказывал Петр Гордону, 20 галер и кораблей, а также большое число легких судов. При таких обстоятельствах царь счел безрассудным предпринимать нападение и дал приказ галерам плыть обратно. По свидетельству Гордона, он был очень огорчен этой неудачей и мрачен[523].