Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

XVII. Петр на Ост-Индской верфи

21 августа, в субботу, после работ, по известию, сохраненному Схельтемой, царь присутствовал «на маневрах судов с сигнализациями»[979] (на гонке яхт?). В воскресенье 22 августа амстердамский магистрат устроил заключительное празднество в серии празднеств, данных им в честь русского посольства: примерный морской бой в заливе. Составлены были две эскадры из 20 яхт каждая, причем к городской флотилии присоединились по приглашению магистрата суда частных владельцев, и на них были размещены пушки. На яхты было посажено также несколько рот национальной гвардии, чтобы поддерживать беспрерывный ружейный огонь. Маневром командовал адмирал Гиллис Скей, опытный моряк, прошедший школу Рюйтера. На столь интересное зрелище, которому благоприятствовала также и прекрасная погода, собралось множество народа, и рейд покрылся массой мелких судов, казавшихся лесом из мачтовых деревьев, украшенных флагами и вымпелами. Петр вместе с послами и бургомистрами около полудня приехал к месту действия на большой яхте Ост-Индской компании, на борту которой от города было приготовлено роскошное угощение. Яхта при ее появлении была встречена орудийными салютами, и затем началось примерное сражение. Сохранилась также изображающая его современная гравюра Аллара, и также с объяснительным текстом под ней, который, как и подобный же текст под изображением фейерверка, представляет собой, по всей вероятности, выдержку из какой-либо современной газеты, какие тогда выходили уже в Голландии. «После осмотра Великим московским посольством, — говорится там, — всех тех достопримечательностей Амстердама, которые привлекают сердца и взоры чужеземных посетителей торгового города, почтенное начальство решило дать своим гостям на реке Эй зрелище, изображающее морскую битву, и с этой целью любезно пригласило охотников из обеих гаваней для яхт приготовиться к празднеству, назначенному около 1 сентября (22 августа). Дабы все происходило в должном порядке, вице-адмирал Гиллис Скей (Gillis Schey) взял на себя обязанность главного надо всем начальника и поднял свой флаг на большой яхте Ост-Индской компании. Экипажи каждой из яхт были снабжены письменными приказаниями, с которыми они должны были согласовать свои действия. Малая яхта Ост-Индской, яхта Вест-Индской компании и фрисландская яхта получили еще другие специальные назначения. К этой флотилии присоединились еще четыре судна, на которых находилось более сотни добровольцев, преимущественно из знатнейшей городской молодежи, хорошо снабженных огнестрельным оружием и состоявших под начальством назначенных над ними капитанами господ Блума, фон-дер Дуса, Кербея и ван Горна.

В половине третьего пополудни весь этот флот поднял паруса и, употребив несколько времени на приведение себя в надлежащий порядок, начал очень удачно изображать примерное сражение, причем яхты по мере их величины стреляли из пушек, а добровольцы — из ружей. Суда проходили друг перед другом правильными линиями и в это время храбро обстреливали друг друга из пушек; кроме того, с целью придать более блеска битве в ней приняли участие орудия, стоявшие в числе одиннадцати на Голубой плотине и на тупике и в числе шестнадцати на мосту через Амстель. Дома в соседних прибрежных деревнях дрожали от непрерывной пальбы, среди которой раздавались залпы добровольцев всякий раз, как яхта с находящимися на ней послами проходила мимо них. Все доступное пространство рейки Эй было усеяно судами самого разнообразного вида, которые были привлечены сюда любопытством увидеть столь редкое зрелище. И тем не менее, несмотря на бесчисленную толпу, среди которой было возможно всякое смятение, все обошлось как по писаному, и порядок соблюдался так правильно, что удивление зрителей, теснившихся на пространстве от гавани и Плотины яхт до Скеллингсвау и Ниевендама, было вполне удовлетворено. Примерный бой, прекращенный при наступлении вечера, произвел на удалившихся послов впечатление полного наслаждения». Текст заканчивается далее списком 40 судов, входивших в состав обеих эскадр, и перечнем сигналов[980]. Схельтема в своем описании этого примерного сражения говорит, что зрелище, сопровождаемое гулом беспрерывной пальбы, до такой степени понравилось Петру и увлекло его, что он перешел на одну из военных яхт, взял над нею команду и принял личное участие в маневре. Этот рассказ согласуется и с описанием «Статейного списка», где говорится также о его личном участии в бое, о том, что он командовал одной из яхт: «Августа в 22 день великие и полномочные послы были с бурмистры на морском гаване, и в тое пору наряжены были три яхты против воинского обыкновения: на одной великие послы и бурмистры, на которой был вице-адмирал Шей, на другой Преображенского полку началной человек капитаном с своими солдаты, на третьей капитан с солдаты, и, вышед на море, учинили меж собой бой и все знаки, как надлежит к бою, на море знамены (т. е. сигналами, флагами) показывали, которого поведения множество в розных судах амстердамские жители и приезжие смотрели; а по времени бурмистры великих и полномочных послов подчивали ествою и питьем со всяким доволством. И было той потехи целой день, а по совершении того возвратилися в Амстрадам все здравы»[981].

Итак, 20 августа Петр перебрался из Саардама в Амстердам на верфь Ост-Индской компании и начал там работу под руководством корабельного мастера Геррита Клааса Поля, «вдав себя, — как он вспоминал впоследствии в собственноручно написанном предисловии к Морскому регламенту, — с прочими волонтерами в научение корабельной архитектуры». Схельтема передает в своей книге рассказ одного капитана, жившего еще в 1754 г., видавшего Петра во время работ на Ост-Индской верфи. Царь был одет в обыкновенный рабочий костюм. Когда случалось, что кто-нибудь подходил к нему во время работы, чтобы поговорить с ним, царь, кладя топор у ног, присаживался тут же где-нибудь на обрубок дерева; однако же разговор не должен был слишком затягиваться; иначе Петр прекращал беседу, брался снова за топор и возвращался к работе. Держал себя он на верфи совершенно рядовым плотником. Один коммерсант в Амстердаме, рассказывает Ноомен, пожелал видеть Петра за работой на верфи и обратился к старшему мастеру с просьбой показать его. Тот обещал указать царя, назвав его по имени. Несколько времени спустя коммерсант посетил верфь и видел, как несколько рабочих несли тяжелое бревно; тогда мастер крикнул: «Питер, плотник заандамский, что же ты не пособишь этим людям нести?» Он тотчас же послушался, подбежал к ним, подставил плечо под дерево и понес его вместе с другими плотниками на назначенное место к великому удивлению зрителя[982].

22 августа царю было передано приглашение прибыть на следующий день в Саардам, чтобы вновь посмотреть на перетаскивание корабля через Овертоом, причем были приняты меры против скопления народа, помешавшего царю видеть эту операцию 14 августа. Он принял приглашение и 23 августа, как рассказывает со многими живыми и мелкими подробностями Ноомен, «на своей буер-яхте приехал сюда, в Заандам, и причалил у Зюиддейка к верфи наследников покойного Клааса Гарбрандса, находившихся между собой в тяжбе».

Он пошел к Овертоому и осмотрел внимательно большой блок и канаты, при помощи которых перетаскивают корабли через Овертоом. Ноомен шаг за шагом описывает далее этот приезд царя в Саардам. Осмотрев блок и канаты, «он отсюда отправился к высокому Зюддейку к Гендрику ван-дер-Зану и далее к вдове Якова Корнелиссона Омеса, купил здесь разные плотничьи инструменты, положил их в тачку и повез ее. Когда он подошел к Овертоому, рабочие подняли тачку с плотничьими инструментами и перенесли ее через канаты на плотину. Затем русские повезли ее дальше — до буер-яхты, на которую ее и поставили. В то время, когда великий князь находился в доме вдовы Я. К. Омеса, туда собралось довольно много народа, чтобы его видеть. Он все время ходил по лавке и осматривал разные инструменты; но любопытные не смели подходить к нему слишком близко. Ян же Г. Кроненбурх и Ян Якобсон Ноомен, которые, кажется, подошли к нему слишком близко и смотрели на него не стесняясь, должны были оба оставить дом. Между тем на дороге, по которой шел царь, собралось много народа. Его царское величество — человек высокого роста, статный, крепкого телосложения, подвижной, ловкий; лицо у него круглое со строгим выражением, брови темные, волосы короткие, кудрявые и темноватые. На нем были надеты саржевый инноцент, т. е. кафтан, красная рубашка и войлочная шляпа. Он шел быстро, размахивая руками, и в каждой из них держал по новому топорищу. Таким видели его тысячи людей, а также моя жена и дочь.

Возвратясь к Овертоому, он вторично с особенным вниманием осмотрел, как производится перетаскивание судов, и отсюда пошел к своей буер-яхте, намочил паруса, стал опять у руля и, по обыкновению, выехал рулевым в Амстердам, не дождавшись окончания перевозки корабля через Овертоом»[983].

До 28 августа о Петре нет известий: он, очевидно, все время с топором в руке на Ост-Индской верфи. Послы, как можно заключать из кратких записей «Расходной книги», посещают его на Ост-Индском дворе: 27 августа «дано двух трехшут или малых яхт, на которых ездили… великие послы в Амстердаме на Остинской двор, шипером и работным людем в почесть первой яхты 4 ефимка, другой — 3 ефимка, всего 7 ефимков». Такая же запись под 30 августа: «Штюрману, которой великих послов возил в боте на Остинской двор, дано два золотых»[984].

Для работы вместе с собой царь отобрал 10 сотрудников из «волонтеров», в числе которых видим двух Головиных (Ивана Михайловича и Ивана Алексеевича), двух Меншиковых (Гаврила и Александра, начинавшего все более приближаться к царю), Ф. Плещеева и др. Остальные волонтеры и некоторые из приехавших с посольством солдат Преображенского полка были распределены по другим работам, каждый по своей склонности: к мачтовому, ботовому или парусному делу, к изучению постройки водяных двигателей, к выделке блоков; семеро поступили матросами на разные корабли, царевич Александр Арчилович Имеретинский отправился в Гаагу обучаться бомбардирскому искусству. «Min Her Kenih, — пишет царь от 31 августа Ромодановскому, извещая его об этом распределении волонтеров, — письмо твое государское отдано, за которую, а паче въ день светыхъ апостолъ незаплатную учиненною милость, многократна челомъ бiю и ратъ, сколь могу, услужить. Которые посланы по вашему указу учиться, въсе разданы по мѣстомъ: Iван Головинъ, Федоръ Плещеевъ, Iван Головинъ, Гаврило Кобылинъ, Гаврило Меншиковъ, Верещагинъ, Александро Меншиковъ, Ѳедосей Скляевъ, Петръ Гутманъ, Iванъ Крапоткинъ, при которых i я обрѣтаюсь, отданы на Ости[н]ской дворъ х корабелному дѣлу. Александро Кикинъ, Степан Васильевъ — машты дѣлать; Яким Моляр да дьяконъ[985] — всяким водяным мельницам i отъемамъ; Алексѣй Борисовъ, Сава Уваровъ — к ботовому дѣлу; Ѳадѣ[й] Поповъ, Iванъ Кочетъ — парусному дѣлу; Тихонъ Лукинъ, Петръ Кобылинъ — блоки дѣлать; Гаврило Коншинъ, Iванъ Володимеровъ, Ермолай Скворцовъ, Алексѣй Петелинъ, Ипатъ Мухановъ, Андрѣй Тишениновъ, Iванъ Синявинъ пошли на корабли в розные мѣста въ матрозы; Александро Арчиловъ поѣхалъ в Гагу бомбандирству учиться. Всѣ вышеписанные розданы по охотѣ по тѣм дѣламъ. Aldach Knech Piter. Iзъ Амстрадама, августа въ 31 д. Андрей Виниусъ велел милости твоей побить челомъ о Марчькѣ кузнецѣ; ему зело нужъна. Благоволи ево отдать, а тамъ мочьно проняться i безъ него»[986].