Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

XVIII. Свидание с Вильгельмом III. Дипломатическая деятельность посольства

С окончанием празднеств, данных в честь посольства городом Амстердамом, оно должно было представиться Генеральным штатам, собранию депутатов от провинциальных штатов, имевшему значение центрального органа Голландской республики, и приступить к выполнению лежавшей на нем официальной миссии. Но оно с этим делом не торопилось и, в очень сильной степени тяготя бюджет республики, на средства которой по тогдашним дипломатическим обычаям содержалось, продолжало проживать в Амстердаме день за днем, может быть, намеренно не спеша, с целью выиграть побольше времени для работ Петра на верфи. На первую очередь своей деятельности посольство поставило — и в этом, по всей вероятности, сказалось личное желание самого Петра — свидание со штатгальтером, английским королем Вильгельмом III. 23 августа в Гаагу был послан дворянин Богдан Пристав с предписанием доложить о свидании самому королю или «через ближних людей»[990].

Король через ближних людей ответил, прося послов немного подождать: у него, короля, в переговорах с французской страной «зашли трудности, и тем забавен», а когда получит свободу, даст знать послам. В ожидании королевского извещения послы осматривали амстердамские достопримечательности:

26 августа посетили голландские церкви, дивясь их размерам, древности и органам, а также еврейские синагоги: «Ездили в галанские кирхи, в которых изрядные арганы, и строение тех кирх древнее и великое, прежде были костелы римские; да великие ж послы были в дву… синагогах, и в тех показываны великим послом от… рабинов на еврейском писме завет и пророчества, обвиты богатыми материями и стоят в великих шафах»[991]. 29 августа приехал от английского короля капитан Котценберг с приглашением на свидание в Утрехт. 31-го к вечеру посольство и с ним Петр выехали в Утрехт на яхте, плыли всю ночь и на место назначения прибыли 1 сентября утром. По поручению короля их приветствовал здесь бургомистр Витзен.

После полудня приехал в Утрехт король. Так как свидание было «приватным», то королевский приезд не был обставлен парадно: Вильгельм явился в сопровождении лишь небольшой свиты и конвоя. Свидание состоялось в том «дворе», где послы остановились в Утрехте. Так 1 сентября 1697 г. Петр встретился и лично познакомился со своим героем, о котором так много слышал и которого так уважал[992]. После первых приветствий король, по словам «Статейного списка», «вшед в особой покой, имел разговор»; но что было предметом разговора на этом частном свидании, остается неизвестным. В «Статейном списке» отмечено только, что в разговорах король приглашал посольство на следующий день к себе обедать, но послы от этого приглашения отказались, «от стола поотговаривались», почему — неизвестно, может быть, потому, что царю не хотелось отрываться дольше от работ. «Пополудни, — приведем подлинное описание свидания из „Статейного списка“, — приехал английский король в город Утрехт в корете; корета о шести возниках обычная, за ним восемь человек рейтарий да три кореты, в которых были его ближние люди; а как приезжал ко двору, где были великие и полномочные послы, и в тое пору поставленной караул били в барабаны и играли на флейтах, а как вышел из кореты, и народ кричал виват. А как пришол в полаты, и великие послы, вышед из особой полаты, пришед к нему, говорили: благодарят они, великие послы, ему, великому государю, его королевскому величеству, что пожаловал, присылал к ним спрашивать двожды о их здоровье, а паче всего благодарни, что ныне его королевского величества пресветлое лицо во здравии видят, которую они его королевского величества милость повинни донесть великому государю своему, его царскому величеству. И кланялись в пояс. А потом, вшед в особой покой, имел разговор, а в розговорех говорил королевское величество, чтоб они, великие послы, изволили завтро у него быть на обед. И великие и полномочные послы били челом и от стола поотговаривалися. И быв, от послов поехал»[993].

Из других источников знаем, что в разговоре с Вильгельмом Петр коснулся, между прочим, и посольских дел и дал обещание содействовать новому польскому королю Августу II войсками[994]. Послы отправились из Утрехта в ночь на 2 сентября обратно в Амстердам, куда и прибыли 2-го утром. Здесь в этот день получены были посольством первые радостные известия из Москвы о победе боярина Шеина под Азовом, одержанной 20 июля над ордами крымцев, кубанцев, турок и калмыков, налетевшими к Азову из-за Кубани. Петром получена была, между прочим, к этот день при письме Виниуса «цыдулка», присланная последнему от Шеина из похода. Виниус сообщал также вести из Польши, уведомлял о приезде бомбардира Ягана Буса, отправленного послами 30 июня, и в заключение просил постараться о разного рода мастерах[995].

После утрехтского свидания прошло еще две недели, прежде чем посольство официально представилось Генеральным штатам республики. Петр вернулся к своей работе. По дневным записям «Статейного списка» можно следить за деятельностью посольства за эти две недели, деятельностью неторопливой и далеко не лихорадочной. Став государственным органом, в котором взамен Посольского приказа сосредоточилось теперь направление внешней политики России, посольство ведет дипломатическую переписку с иностранными государствами, помечая, впрочем, составляемые от имени великого государя грамоты «царствующим градом Москвою», и вступает в сношения с посольствами европейских государств, находящихся в Голландии на конгрессе. Пришла от датского короля ответная грамота на грамоту от 16 июля с выражением радости по поводу упрочения курфюрста Саксонского в Польше и с обещанием принять все меры к обеспечению за ним успеха[996]. Через шведское посольство был получен ответ шведского канцлера Оксенстиерны на письмо к нему Лефорта от 1 августа из Липштадта с уверением в дружбе, с обещанием согласно действовать в Польше и с выражением удовольствия по поводу намерения Лефорта приехать в Стокгольм[997]. Главной целью, к которой направлялась дипломатическая деятельность посольства, был союз европейских держав против «врагов креста Христова», т. е. против турок, а одним из главнейших вопросов, который оно стремилось разрешить в интересах этой цели, был вопрос о польском короле, и на него обращалась значительная доля внимания посольства и, конечно, царя. Посольство получало то и дело донесения русского резидента в Варшаве А. Никитина, иной раз с приложением документов. Резидент в отписках сообщал о своей аудиенции у нового короля в Кракове 6 августа, о милостивом приеме его королем, о своем возвращении в Варшаву, причем пересылал посольству благодарственную грамоту короля царю в ответ на грамоту от царя от 6 июля, а также добытый им текст грамоты цесаря к примасу с порицанием за оказанную французскому кандидату поддержку. Никитин доносил далее о своих стараниях убеждать польских сенаторов отступать от деконтиевой стороны и приклоняться на сторону курфюрста Саксонского[998]. Донесения резидента Никитина докладывались послами Петру, для чего они 8 сентября выезжали на Ост-Индийский двор, как мы узнаем из записи в посольской «Расходной книге»: сентября в 8-й день «ездили великие и полномочные послы з грамотою нового полского короля и с вестовыми ис Полши резидентовыми писмами к великому государю на Остинской двор в яхте, и той яхты шиперу и саром (матросам) пяти человеком дано в почесть по ефимку человеку, итого 5 ефимков»[999].

Деятельность посольства по польскому вопросу усилилась оживленными личными сношениями и переговорами с находившимся в Амстердаме и затем Гааге послом польского короля Христофором Дитрихом Бозе. 22 августа этот барон просил через послов личной аудиенции у царя; послы на эту просьбу ответили, что «великий государь, его царское величество, в Московском государствии пребывает», и предложили ему об имеющемся у него деле сообщить государю через них. Тогда барон явился с визитом к послам 10 сентября, повторил визит на следующий день, 11 сентября, и открыл этим ряд посещений московских послов в Амстердаме и затем Гааге, начав переговоры, суть которых заключалась в просьбе помочь королю Августу, введя в Польшу 60-тысячный отряд русского войска, стоявший на литовской границе. Послы охотно соглашались оказать такую помощь, но требовали как ее непременного условия, чтобы царю о вводе войск в Польшу была подана письменная просьба, притом не только oт имени одного короля, но также от сенаторов и всей Речи Посполитой, ибо иначе Речь Посполитая может счесть вступление русских войск в пределы Польши за нарушение вечного мира, существующего между Москвой и Польшей[1000].

В донесении самого польско-саксонского посла Бозе королю Августу II от 14/24 сентября, в общем согласном с известиями «Статейного списка», находим некоторые подробности относительно внешней обстановки, в которой происходили его свидания с послами 10 и 11 сентября. Прибыв для этой цели из Гааги в Амстердам 9 сентября, Бозе 10-го предварительно повидал бургомистра Витзена, человека, как он пишет, пользующегося большим влиянием в Амстердаме и очень любимого царем за то, что он был некогда в Москве и знает русский язык. Ему он изложил предмет своих предстоящих разговоров с послами, т. е. о предоставлении королю 60-тысячного вспомогательного русского корпуса, и просил повлиять на царя и посольство в этом направлении, что Витзен обещал сделать и действительно исполнил. После свидания с бургомистром Бозе в то же утро, 10 сентября, через дворянина дал знать русскому посольству о своем прибытии и просил назначить час для переговоров. Послы, прежде чем установить час, пожелали узнать, как он хочет быть принят: торжественно ли со всеми церемониями или инкогнито. Бозе предпочел последнее под предлогом, что приехал в Амстердам один на почтовых. Тогда послы ответили, что радуются его прибытию, желают с ним познакомиться и просят его, если может, явиться к десяти часам. «Я исполнил это в назначенное время, — пишет Бозе, — и был принят весьма учтиво при выходе из кареты дворянами, а на лестнице самими посланниками. Здесь мне подали руку и повели через различные покои в маленькую комнату, которую я счел за спальню первого посланника Лефорта, по причине стоявшей там очень дорогой постели (так как, между прочим, одеяло было опушено соболями), там посадили меня на первое место за стол, за которым не было никого, кроме трех посланников, занявших места напротив меня. Тут же оставалось два переводчика: один немец, изучивший русский язык (Вульф), и один москвитянин, изучивший немецкий язык (Шафиров), а также секретарь, который записывал свинцовым карандашом все происходившее».

Бозе выразил благодарность за предложение царя, сделанное самим царем в разговоре с Вильгельмом III, выставить на литовскую границу 60 000 человек для помощи Августу. Король Август надеется подчинять непокорных скорее снисхождением, чем силой, и без самой крайней необходимости не решится вовлечь царя в войну, тем не менее помощь была бы полезна ввиду агрессивных действий принца де Конти, который, возбудив внутренние волнения в Польше, может помешать ей направить все силы против природного врага христианства — Турции. Чтобы ускорить самый ход дела, Бозе просил послать царский приказ генералу, командующему 60-тысячным корпусом, стоявшим на литовской границе (князю М. Ю. Ромодановскому), о движении в Литву и о повиновении предписаниям польского короля. Послы, поговорив между собой на своем языке, отвечали через переводчика, что царь употребит все силы, чтобы доставить королю Августу спокойное обладание короной не только к общих интересах всего христианского мира, но и из уважения к личности короля. Царь уже ранее думал об этом, велел своим войскам придвинуться к литовской границе, писал Речи Посполитой и датскому королю, а с курфюрстом Бранденбургским имел устный разговор. Царь, уверяли они, будет содействовать делу единственно в целях сокрушения врага христианского имени — турок, а не по другой какой-либо причине. На замечание Бозе об опасности для России соседства француза Конти, причем он сказал, что печальный вид выжженных и опустошенных городов и сел на Рейне достаточно ясно свидетельствует, чего можно ожидать от французского соседства, послы ответили, что великий царь — такой могущественный государь, который никого не боится, кроме Бога. Он богат казной и деньгами, не нуждается в навербованных солдатах, вполне может положиться на мужество своих подданных, которых должен снабжать только порохом и пулями. Что же до приказа к генералу, командующему корпусом на границе Литвы, то послы сказали, что должны предварительно хорошенько обсудить это дело и подать о нем всеподданнейший доклад царскому величеству, обещая уведомить Бозе о решении к пяти часам вечера. «Я с благодарностью, — пишет Бозе, — принял это объяснение и был сопровожден первым посланником до начала лестницы, вторым — до середины, а третьим — до самого низу». В «Статейном списке» заключительные слова послов изложены, разумеется, без упоминания о всеподданнейшем докладе царю. «Да великие ж и полномочные послы, — читаем мы там, — спрашивали (Бозе): долго ль он в Амстердаме побудет? И посол говорил, что он хочет ехать в Гагу сего числа. И великие и полномочные послы ему говорили, чтобы он забавился в Астердаме нынешний день, а они, помысля между собою, на предложение его отповедь учинят ему совершенную. И посол говорил, что он будет их, царского величества великих и полномочных послов, ответу ждать покамест как воля их будет»[1001].