Югеал

26. Голос крови

Эсфирь убила последнего из противостоявших ей тизарцев и, прислонившись спиной к стене, облегчённо вздохнула. У её ног в узком коридоре лежало девять трупов.

Очень хотелось пить. Чувствовалось учащённое сердцебиение, отдававшееся в ушах набатом. Вокруг темнота была пропитана запахом свежей крови.

«Да, господин Артур, ваше отступление нелегко мне далось», — подумала Эсфирь, ещё пять минут назад не надеявшаяся на спасение. Она похвалила себя за то, что вовремя успела выдворить Артура и не подставила и без того израненного землянина под тизарские мечи.

Было темно. Погасший факел лежал в луже чей-то крови.

«Что ж, не в первой», — мимолётом вздохнула девушка, ведь подобное повторялось в этих подземельях достаточно часто с тех пор, как её сюда заключили.

Именно темнота в этом подземном лабиринте спасла Эсфирь. Она была наделена прекрасным зрением и слухом, позволявшими видеть во тьме и слышать малейшие шорохи, а годы, проведённые тут, обострили в ней эти чувства восприятия окружающего мира. Да и сама она двигалась проворно и бесшумно. Кроме того, Эсфирь каким-то невероятным чувством ощущала, с какой стороны враг стоит к ней ближе всего. Тизарцы же, оказавшись в узком коридоре, не смогли успешно противостоять своему молчаливому противнику, который, имея в союзниках темноту и сверхчувствительность, становился из слабого сильным и опасным. Они знали, что обитающая в Дилуэе терианка — убийца, но не подозревали, что настолько искусная. Рассчитывая, что, загнав её в тупик, можно одолеть, они жестоко просчитались. Даже их численность не помогла им выстоять против этой девушки. Стилет Эсфири оказался более удобным оружием, чем тяжёлые и длинные мечи тизарцев. Размахивая ими в узком коридоре, солдаты лишь мешали друг другу и зачастую наносили слепые удары самим себе.

Убедившись, что все мертвы, Эсфирь не спеша и устало пошла в свою комнату. Переступая через трупы, она чувствовала, как под её сандалиями хлюпала кровь, не успевшая ещё просочиться сквозь маленькие трещины каменного пола. Её это ничуть не смущало. Запах крови стоял во всём коридоре, но Эсфирь это не тревожило, она давно привыкла к нему. В темноте она шла уверенно и даже не на ощупь. Страж Дилуэя могла и с закрытыми глазами пройти весь лабиринт. Она прекрасно изучила его и знала сколько нужно сделать шагов и куда свернуть.

Придя в свою комнату, Эсфирь прежде всего заботливо отмыла свой стилет от тизарской крови и вложила его в ножны. Кинжал так же был приведён в порядок. Оставив оружие, она зажгла факел и вернулась на место битвы.

Бездыханные тизарцы лежали как попало. Это были простые солдаты из числа патрульных, среди них не оказалось жрецов, что несколько огорчило девушку, ибо последних она особо сильно ненавидела. При свете факела Эсфирь увидела какой-то предмет, лежавший у самой двери потайного хода, и подошла к нему.

Это было паралитическое оружие Артура. Эсфирь поняла, что потерять землянин его не мог, а значит, намеренно оставил здесь.

— Очень благородно с его стороны, но я не привыкла к таким игрушкам, — с благодарностью и долей иронии пробормотала Эсфирь.

Засунув подобранное оружие за пояс, Эсфирь вдруг заметила, как что-то сверкнуло в самом углу около потаённой двери. Она замерла, глядя на мерцание изумрудов в золотом браслете. Потом, с непонятно откуда взявшейся робостью, осторожно подняла украшение с пола. И внезапно, в этот же миг будто что-то вторглось в её мозг и душу. Эсфирь невольно выпустила браслет из рук.

Он со звоном упал, но ощущения остались. Будто что-то невидимое впиталось в руки через кожу и по крови достигло сознания. Даже бой с врагами так не сразил Эсфирь, как прикосновение к этому браслету. Впрочем, она быстро справилась с потрясением и взяла себя в руки, ведь такое с ней случалось не впервые с тех пор, как она попала на Югеал. Но — хладнокровие вернулось, а информация осталась. Уже полностью себя контролируя, Эсфирь вновь подняла упавший браслет с изумрудами. Он словно сам просился в руки, безмолвно крича о чём-то…

Да, эта вещь определённо последнее время была с землянином, но до этого принадлежала не ему…

Отчётливо и ясно перед внутренним взором встал образ Нейман. В памяти неожиданно всплыли далёкие воспоминания, которые, как казалось Эсфири, уже давно были погребены где-то на самом дне. И теперь она уже точно знала, что Нейман где-то тут, на Югеале. Её сестра, родная сестра…

Злость, подавив на минуту все остальные чувства и эмоции вспыхнула подобно молнии, вылившись гневом на Артура:

— Так вот для чего ты бросил тут этот браслет, — с болью прошептала Эсфирь.

Да, он точно не просто так обронил перед своим уходом это украшение. Неужели догадывался о её скрытых способностях? А что если не догадывался, а точно знал? Этот землянин определённо был не так прост, как казалось. Уже второй раз, появляясь в её жизни, он переворачивает всё с ног на голову. Но для чего он это сделал? Хотел причинить боль, или рассчитывал на то, что…

Эсфирь тряхнула головой отгоняя непрошенные мысли и сами собой напрашивавшиеся выводы. Нет, она не позволит манипулировать собой кому-бы то ни было! И не важно, что браслет теперь будет при ней.

Полностью овладев собой, Эсфирь застегнула браслет на левой руке и занялась более важными делами, чем ковыряние в собственной душе.

Она открыла потайную дверь и вышла на поверхность. На миг её ослепило яркое солнце, которое она видела так редко, как будто вообще стыдясь показываться на свет. Воткнув факел в землю, она направилась к роще, окружавшей Дилуэй.

— Реуг! Станда! — позвала Эсфирь, оказавшись в тени деревьев.

Почти тотчас же, ломая упавшие ветки, из зарослей и близлежащего оврага выбежали два зверя. Это были дикие тайжеры-однолетки, ещё молодые, но уже взрослые и сильные. Они слушались исключительно Эсфирь. Оба были гладкошерстными и чёрными, как ночь, похожими на двух гигантских пантер. Станда выделялась белыми лапками, кончиком хвоста и грудью на фоне абсолютно тёмного Реуга. У неё взгляд был лучистым, золотисто-жёлтым, а Реуг имел чёрные глаза. Обладая истинной грацией кошек, они были величественные и независимые, как и все свободные тайжеры.

Подойдя к Эсфири, Станда потёрлась головой о её плечо, а Реуг приветственно мяукнул, если так можно назвать рев тайжера.

— Мне нужна ваша помощь, — обратилась к ним Эсфирь, ласково гладя зверей. — Реуг, Станда, пошли!

Терианка направилась к потайному выходу на поверхность, оставленному открытым. Звери беспрекословно и послушно последовали за ней. Тайжеры, чувствуя и видя кровь на одежде девушки, знали, что им предстоит сделать.

Взяв факел, Эсфирь снова спустилась в лабиринт и указала тайжерам на убитых. Реуг и Станда тут же стали брать трупы и перетаскивать их в лес, скидывая в глубокий овраг. Эсфирь всё это время стояла с факелом в руке, молча наблюдая за работой тайжеров.

Через полчаса все девять тизарцев покоились на дне оврага. Звери их немного зарыли, забросав землей и листвой, и на этом дело кончилось.

Ещё одна битва была позади и убраны следы преступления. Эсфирь не пугали последствия, ведь тут, в Дилуэе, она была практически неприкосновенной. Эта тюрьма стала так же её крепостью и защитой от врагов.

— Ну вот и всё, — промолвила немного уставшая Эсфирь. — Теперь отдохните, вы прекрасно поработали.

Попрощавшись с тайжерами, Эсфирь вернулась к себе. Здесь она отмылась от крови и решила переодеться в чистое платье. Она не любила носить одежду, если на ней было хоть одно пятно крови. Эту привычку она приобрела ещё на Тере, и не изменяла ей и здесь.

Отодвинув занавес, скрывавший нишу в стене, Эсфирь увидела, что у неё в запасе осталось лишь одно платье. Возле него висело два плаща. Один был чёрным, из грубой ткани, а другой — из белоснежного атласа, расшитый золотом.

Взгляд Эсфири невольно задержался на этом белом роскошном плаще, ещё сохранившем на себе старые пятна голубой крови. Воспоминания вновь вернулись к ней, но сейчас они стали острее и болезненней. Эсфирь знала, что была завёрнута в этот плащ, когда её из могилы на Тере тизарцы перетащили на Югеал. На нём остались следы крови, со временем немного выцветшие. Эсфирь понятия не имела, чей это плащ и почему он был поверх её бедной одежды, но почему-то попросила отдать его ей и не выбросила. Он был единственной вещью, которая хранила на себе следы той страшной ночи, когда её убили, и сберегла его, как воспоминания о Тере вместе с кинжалом леруев, который кто-то положил вместе с ней в могилу. И только сегодня она узнала, что это плащ Нейман. Плащ её сестры. Он ещё и сейчас сохранил на себе едва уловимый аромат розового масла, секрет приготовления которого знали только в поместье семьи Эриндо. Эсфирь не понимала, как она раньше не догадалась, кому мог принадлежать такой дорогой плащ. Ведь хозяйку браслета с изумрудами опознала сразу. Возможно, плащ слишком долго провёл возле Эсфири и успел зафиксировать на себе только её энергию.

Браслет же совсем недавно покинул руку той, кого она считала потомком древнего рода Эриндо.

— Нейман, — тихо прошептала Эсфирь, вслушиваясь в свой голос.

Ей казалось, что она впервые слышит это имя. Ведь она так давно не произносила его! Однако в памяти сразу же всплыл чёткий и ясный образ Нейман. Эсфирь вспомнила все те минуты, которые она провела на Тере рядом с сестрой.

Плащ тихо выскользнул из рук замершей Эсфири, чьи мысли унеслись куда-то далеко в прошлое, вырвавшись из плена и запрета вспоминать что-либо о Тере и тех, кто там остался. Она невольно оцепенела. Тихий шелест, с которым плащ упал на пол, показался ей оглушительным шумом в мёртвой тишине подземелья. Эсфирь вернулась в действительность. Подобрав плащ, осторожно и бережно повесила его на место и быстро задёрнула занавес.

— Я должна всё забыть, — приказала себе Эсфирь, тряхнув головой.

Она достала единственное, оставшееся чистым и целым платье. Оно было сшито из тонкого, шелковистого, гладкого и невероятно прочного материала, выглядевшим тонко раскатанным золотом и прекрасно драпировавшемся. Его изготовили по специальному заказу в Тизаре, но соблюли все тонкости национального костюма югеальцев. Оно стоило невероятно дорого, и королевская семья прислала это платье в подарок Эсфири как знак милости и награду за её безукоризненную охрану сокровищницы. Этот бесценный наряд в очередной раз напомнил ей о ненавистном Тизаре. Они словно издевались над ней, присылая дорогие дары, которые исключительно злили и раздражали Эсфирь. Неужели думали купить её этим? Однако вся остальная одежда сейчас была порвана или в крови, и терианка вынуждена была надеть именно это ненавистное платье, пообещав себе, что приложит все усилия, чтобы починить и отстирать весь свой прежний гардероб, от которого она обычно просто избавлялась. Она не ценила то, что ей давали. Но в последнее время то ли новую одежду присылали редко, то ли уж слишком часто она её портила в стычках с тизарцами.

Поверх платья Эсфирь застегнула на талии свой неизменный чёрный пояс с кинжалом в ножнах и стилетом, достаточно простым. Поправив складки длинной и очень широкой юбки, узница Дилуэя увидела, как ткань под её руками заблистала при свете факелов словно золотая волна. Это раздражало Эсфирь, привыкшую к бедности и тёмной одежде. Платье блестело и будто насмехалось над терианкой, говоря ей, что она теперь имеет хозяина и служит ему, получая за это хорошую плату. Это вызвало в девушке бешеную ярость и желание убить ещё дюжину тизарцев или подложить под их город взрывное устройство вроде того, что она оставила некогда в катакомбах Красным Вампирам. Она была готова уничтожить кого угодно, лишь бы дать выход своей бессильной злости.