Сладкая история мира. 2000 лет господства сахара в экономике, политике и медицине

Кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы стал самым часто импортируемым сахарным продуктом в мире. Меньше чем за десять лет он почти превратился в экономически независимый товар, который уничтожил свеклосахарную промышленность. Но прежде всего он серьезно потряс весь международный сахарный рынок, к тому времени уже страдавший от перепроизводства. Мировые цены на сахар быстро упали с $2,60 за килограмм на пике в 1974 году до всего лишь $0,06 в 1985-м68. Это падение оказало самое пагубное влияние на жизнь миллионов людей, занятых возделыванием сахарного тростника, многие из которых жили в зависимых от США государствах. Недавно возросшая сахарная квота Доминиканы была серьезно сокращена, отчего десятки тысяч сезонных рабочих-гаитян стали еще беднее69. Филиппинская сахарная промышленность, продукция которой экспортировалась почти исключительно в США, погрузилась в глубокий кризис. Оплата труда в филиппинской сахарной отрасли стала настолько низкой, что механизация высадки, прополки и жатвы – стратегия, избранная режимом Маркоса, чтобы искоренить повсеместное сопротивление рабочих – полностью провалилась70. На острове Негрос из-за возделывания монокультуры почти не осталось земли для других продовольственных культур. И религиозные, и профсоюзные лидеры умоляли президента Маркоса отдать под них хотя бы 10 % пахотной земли, но плантаторы воспротивились этому, язвительно заметив, что рабочие могли выращивать еду и в консервных банках71. Кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы превратил и так ужасающее положение на островах в полномасштабный голод, а Негрос даже был прозван Эфиопией Юго-Восточной Азии. Но, несмотря на это, именно кукурузный сироп стал важным фактором, благодаря которому с режимом Маркоса удалось покончить.

Резкое падение цен на сахар и снижение спроса на его импорт в США серьезно повредили национальной свеклосахарной промышленности штатов, а также сахарной отрасли на Филиппинах и в Доминикане. Не менее важно, что оно также предвозвестило конец высокоэффективной сахарной промышленности Гавайев, которой по-прежнему владели хоуле, далекие потомки миссионеров. Важную роль в этом упадке сыграло то, что дешевые авиаперелеты помогли развить на Гавайях массовый туризм, вследствие чего оплата труда поднялась, а производить сахар стало невыгодно. Последний завод, принадлежавший хоуле, остановил работу в 2016 году. Прекратился экспорт сахара из Тринидада и Тобаго, закрылись почти все заводы Ямайки, сахарную промышленность Мартиники по большей части демонтировали72. Даже плантаторам Барбадоса, на протяжении столетий державшим остров в своей жесткой хватке, пришлось смириться с реальностью – будущее острова теперь находилось в руках туризма, а не сахара73.

Кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы посеял панику именно в тех областях глобального Юга, где возделывали сахарный тростник. Там сумели выжить только наиболее эффективные производители сахара – как правило, благодаря вертикальной интеграции, а также тому, что поставляли на внутренние рынки не только сахар, но и этанол. На Негросе старые гасиенды превратились в агропромышленные комплексы, снабжавшие филиппинский рынок74. В Бразилии вертикальная интеграция шла еще с 1960-х годов: тогда производители сахара объединились в кооперативную структуру, или, скорее, в синдикат, под названием Copersucar, тем самым сделав страну вторым в мире производителем этанола после США. Крупные компании приобретали обширные участки земли, доминируя в бразильском «сахарном ландшафте». Производство алкоголя еще сильнее содействовало выращиванию монокультуры, крупному землевладению, сомнительному воздействию на благосостояние и ужасным условиям труда для сезонных рабочих75. В Индии, которая, наряду с Бразилией, возглавляет мировое производство сахара, происходили те же процессы вертикальной интеграции и обращения к изготовлению этанола. Правительство индийского штата Махараштра спасло кооперативные заводы при помощи субсидий, но еще прежде обязало их смешивать этанол с газолином76. На севере Индии частные предприниматели в 1990-х годах покупали обветшалые государственные заводы, проводили их реконструкцию и устраняли коррумпированные кооперативы. Такие фирмы, как Birla, на семь заводов которой в настоящее время поставляют сахарный тростник триста тысяч фермеров, а также Hindustan Petrol Company сумели заслужить авторитет в глазах крестьян, поскольку щедро предоставляли им удобрения и химикаты, давали рекомендации и, конечно же, покупали у них тростник77.

Тем временем Международный валютный фонд настаивал на приватизации государственных заводов в Мексике. В результате в 1990-х годах такие гиганты среди производителей безалкогольных напитков, как PepsiCo и Coca-Cola, начали перерабатывать половину мексиканского сахара. Чтобы сократить издержки, они начали давить на мелких землевладельцев – говорили, что те стоят на пути механизации и тем самым мешают поставлять дешевый сахарный тростник. Цены на тростник падали, земледельцы влезали в долги, и им приходилось продавать землю. Многие избежали этой участи, перейдя на выращивание корма для скота или ежевики, что на самом деле даже приносило больший доход78. Так скупка сахарных поместий и мельниц, которую вели крупные энергетические корпорации и производители безалкогольных напитков, завершила полную отмену деколонизации сахарного производства на глобальном Юге.

Провальная деколонизация в сахарном мире – это история нереализованного потенциала и того, как возникшие еще во времена Великой депрессии надежды на лучшее и более справедливое будущее для товаропроизводителей, которого можно было достичь благодаря диверсификации культур и кооперативному производству, были разрушены в течение нескольких десятилетий. Впрочем, нельзя сказать, что этого никто не предвидел. Когда в 1930-х годах критики плантационной экономики боролись за то, чтобы сахарный тростник выращивали мелкие землевладельцы, они прекрасно понимали, что поставщиков тростникового сахара много, в то время как спрос на него контролирует лишь небольшое количество влиятельных игроков. Искажения на мировом сахарном рынке – вот что лежало в основе спада, покончившего с сахарными кооперативами на глобальном Юге. Программы перестройки, предложенные в 1980-х годах, должны были привести к свободе рынка и приватизации, но в итоге предлагали не долгосрочное лекарство, а всего лишь паллиатив. Своим появлением они предвозвестили циничное и одностороннее отступление из отрасли государства. В то же самое время Индия отказалась от регулирования цен на сахар, отчего «вошел в штопор» ее некогда национально-освободительный проект, призывающий вести промышленное производство сахара при помощи кооперативов. Как мы увидим в следующей главе, эти сахарные кооперативы и корпорации глобального Севера, выросшие благодаря тарифным барьерам, направили внимание на глобальный Юг.