Сладкая история мира. 2000 лет господства сахара в экономике, политике и медицине

В преддверии Брюссельской конференции (1902)

Еще в 1860-х годах стремительное развитие свеклосахарной отрасли на европейском континенте встревожило владельцев английских рафинадных заводов. Как правило, они не сильно задумывались о том, откуда происходил сахар – по крайней мере до тех пор, пока он оставался низкокачественным. Но со свекловичным сахаром, поступавшим в Англию уже в очищенном виде, все обстояло совсем иначе. В 1864 году по настоянию рафинадных заводов правительство Великобритании призвало крупных европейских производителей сахара встретиться в Париже, чтобы согласовать их деятельность в Европе, а также договориться о поддерживающих премиях и сдерживающих пошлинах, которые могли бы покончить с перепроизводством. Конференция ни к чему не привела, равно как и три последующие попытки. Ситуация продолжала ухудшаться и, наконец, в 1884 году обернулась мировым сахарным кризисом. Четыре года спустя, в 1888 году, на конференции в Брюсселе Великобритания, Германия, Нидерланды, Россия, Испания и Италия снова попытались взять перепроизводство под контроль – и снова потерпели неудачу. Заметно было отсутствие США, которые в то время строили свое сахарное королевство.

Цель Брюссельской конференции 1888 года состояла в том, чтобы отменить налоговые льготы на экспорт сахара, неприятно искажавшие работу рынка. Один из обозревателей той эпохи отмечал: «Каждый домовладелец [в Великобритании] получает хороший сахар за полцены от той, что платят в странах, где этот сахар производится»6. Неудивительно, что немецкая обрабатывающая промышленность с крайним недовольством относилась к тому, сколь дорого ей обходилась государственная система поддерживающих премий. Правительство Великобритании, в свою очередь, тоже начинало беспокоиться о растущей зависимости страны от нескольких иностранных производителей. Например, Уильям Эварт Гладстон, выдающийся британский политик-либерал, писал, что государства перешли от защиты своих рынков к причинению вреда промышленности других народов посредством «скрытых субсидий»7. Маркиз Солсбери, премьер-министр Великобритании, отмечал: «Иностранное правительство путем простого давления могло искусственно удешевить производственный аспект и сделать судебное преследование отрасли в этом отношении совершенно невозможным делом»8. Несомненно, правительство Великобритании было убеждено в необходимости взять демпинг под контроль, и Брюссельская конференция 1888 года закончилась подписанием соответственного соглашения. Впрочем, оно так и не было утверждено в британском парламенте, поскольку ему сопротивлялись и сторонники экономического либерализма, и производители кондитерских изделий, чьи интересы явно не совпадали с интересами владельцев рафинадных заводов9.

Тем временем мировой сахарный рынок изменился еще сильнее. Франция поравнялась с Германией в объемах производства сахарной свеклы после того, как в 1885 году переняла у последней систему экспортных премий. По большей части эти премии выдавались за счет французских налогоплательщиков и вызывали с их стороны сильное недовольство, поскольку по своей эффективности французская система уступала немецкой.

После принятия этой системы объем французского производства к 1900 году увеличился в четыре раза, а экспорт сахара, в качестве побочного эффекта, был перенаправлен с Французских Антильских островов на рафинадные заводы американского Треста. Поощрительные премии также увеличили объемы производства в Австро-Венгрии и на Украине10. Повышение расходов на экспортные премии приходилось компенсировать, облагая налогами сахар на внутреннем рынке, что, в свою очередь, создавало порочный круг возросшего производства за счет потребления и еще сильнее содействовало практике демпинга.

Возможно, кто-то склонен думать, что глобализация ведет к открытости рынков. Хотя конец XIX века был временем интенсивной глобализации, сахарный рынок пошел против течения: именно в это время на нем началась цепная реакция протекционистских мер. С 1880-х годов установление пошлин на импорт сахара и выдача премий (субсидий) в европейских державах больше напоминали войну, которая уже перешла на другой берег Атлантики и затронула даже США. Если в 1886 году Великобритания заставила США прекратить продажу очищенного сахара на английском рынке по низким ценам, то в середине 1890-х годов уже на американский рынок хлынула продаваемая по дешевке немецкая сахарная свекла. Нельзя сказать, что у такой торговой политики Германии не было никаких предпосылок: стране пришлось на это пойти, когда Трест Хэвемайера убедил правительство США поднять пошлины на импорт сахара11. Но, как утверждал Юлий Цезарь Чарников, ведущий сахарный брокер того времени, у производителей немецкого сахара был и другой, тайный, план: подорвать и уничтожить вест-индийскую сахарную промышленность, поставлявшую свой товар на тот же рынок, что и Германия12.

Ответ США на немецкий демпинг принял форму Закона Дингли (1897). Этот закон в мгновение ока уничтожил рынок, на который шла четверть экспортного немецкого сахара, а также, как мы отмечали в девятой главе, повлек за собой невероятный расцвет свеклосахарных заводов, принадлежавших братьям Окснардам, Клаусу Шпрекельсу и мормонам13. Закон имел и широкие международные последствия, поскольку европейские производители сахара начали искать новые точки сбыта и в итоге обратили внимание на рынки Азии. Затраты на освоение этих рынков были сравнительно невелики, поскольку европейский белый очищенный сахар не портился в процессе долгой транспортировки, а у пароходов, которые часто приходили в Азию пустыми, чтобы запасаться там тропическими товарами, были огромные трюмы. В итоге и в Индии, и в юго-восточном Китае у местных разновидностей сахара появился опасный соперник: «субсидируемый» свекловичный сахар.

Индия представляла для Британской империи первостепенный интерес, и Лондон уделял самое пристальное внимание отчетам о продаже в этой колонии свекловичного сахара по бросовым ценам – в отличие от докладов о менее актуальной Вест-Индии. Узнав о том, что белый сахар поставляют в Индию из Триеста и Гамбурга, Великобритания незамедлительно вмешалась. Джозеф Чемберлен, министр по делам колоний, поддержал идею нового вице-короля Индии, лорда Керзона, состоящую в том, чтобы обложить «субсидируемый» сахар, поступающий в Карачи, Бомбей и Калькутту, компенсирующими пошлинами. Интересно, что когда европейский свекловичный сахар начали продавать на индийском рынке по бросовым ценам, лорд Керзон получил рекомендацию не оставлять без поддержки оживленную и модернизированную отрасль производства гура – ключевой компонент индийской сельской экономики, ставшей фундаментом колониального порядка. В начале 1899 года Керзон добился утверждения закона о компенсирующих пошлинах в законодательном совете Индии. В этом ему помог Чемберлен – защитник интересов империи в индийском правительстве, сумевший ловко переиграть преобладающее в нем кобденистское большинство14.

Конечно же, этот шаг не остановил мировую тарифную войну – за ним последовали новые «премиальные циклы» от Германии и Австро-Венгрии, на которые, как и ожидалось, Великобритания ответила введением новых пошлин. В 1901 году она стала играть еще жестче, на этот раз угрожая полностью уравнять пошлины с экспортными премиями. Это заставило страны – экспортеры свеклы подписать Брюссельскую конвенцию (1902), прервавшую порочный круг предоставления экспортных субсидий на свекловичный сахар и следующих за ними ответных мер. Вскоре доля свекловичного сахара на мировом рынке значительно сократилась: с 62 % в 1897 году она упала до примерно 50 % накануне Первой мировой войны. Это историческое достижение15 имело и другое важное последствие: теперь за исполнением решений Брюссельской конвенции следил новый Международный совет по сахару. Именно этот совет стал новой моделью стабилизации мировых рынков, применяемой на протяжении большей части XX столетия. Наибольшую известность он получил благодаря тому, что в 1950 году вдохновил французского премьер-министра Робера Шумана на создание Европейского объединения угля и стали, успешная реализация которого послужила основой для создания современного Евросоюза16.

Долговечное наследие Брюссельской конвенции состояло в том, что она усилила непрерывное дробление мирового сахарного рынка. Во-первых, Европа по-прежнему почти не допускала на свои рынки тростниковый сахар, стремясь защитить свой свекловичный сахар, который был более дорогим17. Во-вторых, в декабре 1902 года, спустя десять месяцев после подписания Брюссельской конвенции, США ратифицировали «Соглашение о взаимном сотрудничестве» с Кубой, направленное на то, чтобы снизить зависимость американского рынка от вест-индийского сахара – и это соглашение оправдало возложенные на него надежды. США верно предвидели, что с американских рафинадных заводов вест-индийский сахар будет перенаправлен на британские18. Великобритания уже задумывалась над тем, не стоит ли ограничиться покупкой сахара только в своих колониях, и сожалела о том, что не договорилась о льготном таможенном режиме для товаров, импортируемых из ее жестоко пострадавших вест-индийских владений. Сожаление стало еще сильнее, когда англичане поняли, что Брюссельская конвенция сделала рынок намного более непостоянным. В 1911 году на внутреннем рынке Великобритании цены на сахар резко подскочили на 80 %. Теперь возможность самостоятельно обеспечивать себя сахаром стала для Британии не только экономической потребностью, но и моральным долгом, поскольку Вест-Индия отправляла солдат сражаться в Первой мировой войне. Эту солидарность, проявленную внутри империи, можно было вознаградить посредством сахарной торговой политики19.

Еще одним следствием продажи свекловичного сахара по демпинговым ценам стало то, что и европейские свеклосахарные заводы, и их национальная сахарная торговля замкнулись в своем континенте, превратив Европу в крупный национальный сахарный рынок. Еще до принятия Брюссельской конвенции дешевый импорт свекловичного сахара привел к резкому росту его потребления в США и Великобритании, в то время как в странах, экспортирующих свекловичный сахар, потребление ограничивалось при помощи налогов на сахар20. С 1902 года потребление сахара во Франции и Германии стремительно увеличилось, поскольку с появлением демпинговых продаж необходимость в сахарных налогах отпала и они были отменены. В то же время влиятельные круги свеклосахарных промышленников, чьи интересы представляла, среди прочих, «Немецкая сахарная ассоциация», лоббировали введение дополнительных правительственных мер, призванных увеличить потребление сахара в стране. Например, промышленники убедили немецкое министерство обороны утвердить «ежедневное включение сахара в рацион новобранцев для принятия вместе с утренним кофе»21.

Успех Брюссельской конвенции сыграл весьма показательную роль для международного регулирования сахарной торговли, но она не остановила разделение сахарного мира на континентальную Европу, стремившуюся продать как можно больше продукции своей свеклосахарной отрасли, Американское сахарное королевство и зарождающуюся сахарную отрасль Британской империи. В пределах своих защищенных владений сахаропромышленники успешно лоббировали в правительстве нужные им законы, тем самым укрепляя свое положение на внутреннем рынке и поощряя потребление сахара.