Сладкая история мира. 2000 лет господства сахара в экономике, политике и медицине

Завоевания в странах Карибского бассейна

Никогда в своей истории Куба не была связана с США теснее, чем в середине 1920-х годов. Своим процветанием Куба по большей части была обязана соседству с потребительским рынком США – столь же большим, как вместе взятые рынки Соединенного Королевства, Франции, Бельгии, Нидерландов и Германии. По сути, в расчете на душу населения американцы потребляли вдвое больше сахара, чем европейцы. Кроме того, благодаря массовой иммиграции из Испании и естественному росту населения численность жителей Кубы увеличилось с 1,6 млн в 1899 году до почти 4 млн в 1930-м. В «Кубинской книге» (Book of Cuba, 1925) остров описывался как самая богатая в Латинской Америке страна, за исключением разве что Аргентины. Смертность была низкой, грамотность – высокой, телефонная система – передовой; на острове действовал международный аэропорт, а на улицах было больше автомобилей, чем в любой другой латиноамериканской стране58.

Наряду с Трестом и его компаньоном, «Национальной сахароварной компанией», к Кубе присматривались и другие переработчики тростника и тростникового сахара. С конца XIX века отрасли производства напитков, конфет и шоколада находились на стадии взрывного роста – и сахар составлял значительную часть себестоимости этих продуктов. Это вдохновило кубинцев производить сахар самостоятельно, чтобы защититься от колебаний на рынке и обойти ценовые махинации, на которые вполне был способен Трест. Одним из первопроходцев, объединивших всю цепочку производства начиная с тростникового поля и заканчивая плиткой шоколада, был промышленник Милтон Херши. Он родился в Филадельфии, американской «конфетной столице», где в 1851 году первые ротационные паровые котлы произвели революцию в трудоемком процессе производства конфет. Если до середины XIX века ремесленные конфетные мастерские производили в лучшем случае несколько килограмм в день, то новые заводы извергали тонны конфет за неделю59.

Херши принадлежал к тому легендарному типу предпринимателей, о которых было принято говорить, что они сделали себя сами. Прежде чем взойти на вершину и стать звездой промышленности, он еще ребенком познал, что такое голод, и пережил ряд неудач. Первый большой успех пришел к Херши, когда он сумел верно высчитать необходимое для производства сладостей количество коровьего молока, и таким образом сделать карамель менее липкой, а шоколад – более сладким. Этими достоинствами сладости Херши славятся и по сей день60. К 1912 году его фабрика занимала площадь в восемнадцать акров. Поскольку сахара она покупала много, Херши задумался, как обойти Трест и «Национальную сахароварную компанию». Этот вопрос встал ребром в дни Первой мировой войны, когда мировая нехватка сахара грозила подорвать его бизнес. В 1916 году Херши приобрел гасиенду на Кубе, основал там огромный центральный сахарный завод и, в качестве долговечного наследия, построил железную дорогу из Матансаса в Гавану, чтобы доставлять по ней сахар в порт. Часть года он проживал на Кубе, которая все отчетливей превращалась в «райский остров» для американских миллионеров – в том числе и для друга Херши, Генри Форда, который рассматривал варианты производства этанола для своих машин из сахарного тростника, произраставшего на острове. Поскольку сахар предназначался для его собственного завода, Херши предпочитал рафинировать его сразу на Кубе. Сахар он загружал не в джутовые мешки, а в специальные рельсовые тележки, на которых груз везли в порт, оттуда – в Филадельфию, и лишь затем – на завод61. Но даже Херши не мог избежать полного падения цен на сахар в 1921 году, вынудившую его передать большую часть своих владений на Кубе и в Пенсильвании «Национальному городскому банку Нью-Йорка» (National City Bank of New York). Впрочем, Херши вернул контроль над своим заложенным бизнесом в «Ревущие двадцатые» – золотые времена для сладостей, напитков и мороженого62.

Американские сахаровары в лице таких промышленников, как Херши, и таких брокеров, как Рионда, вывели Уолл-стрит в авангард карибской экспансии. Конечно, назвать это положение дел совершенно новым было бы неправильно, поскольку связи между Уолл-стрит и ключевыми фигурами в американских сахарных корпорациях еще за много лет до этого были очень прочны. В какой-то степени они были частью тех же семейных сообществ, которые составляли буржуазию Нью-Йорка. На пороге XX века и Джеймс Хауэлл Пост, и Генри Хэвемайер входили в совет директоров компании City Bank (тот самый «Национальный городской банк»), а сын Хавемайера, Гораций – в совет директоров фирмы New York Banker’s Trust, которую контролировал Джон Морган63. Но после Первой мировой войны банки напрямую вовлеклись в финансирование сахарной промышленности карибских стран. Например, компания City Bank щедро финансировала сахарные заводы и понесла серьезные убытки вслед за падением цен на сахар в 1921 году. Банк завладел четвертью кубинских мельниц, в том числе большей частью имущества, принадлежавшего Херши, и списал с его счетов, на которых было $60 млн, $25 млн в виде непогашенных ссуд. И пусть даже он превратил эти огромные сахарные владения в «Общую сахарную компанию» (General Sugar Company), прибыли она не принесла64.

Тем временем американское правительство тоже содействовало интересам Уолл-стрит, позволяя банкам открывать филиалы во всех странах Карибского бассейна и Центральной Америки. Компании City Bank, J.P.Morgan и Chase открыли свои отделения на Кубе, Пуэрто-Рико, Гаити, в Доминикане и ряде центральноамериканских государств, а поскольку национальной финансовой инфраструктуры в этих странах еще не возникло, американские филиалы, по сути, играли роль центральных банков. При этом их политика была направлена на то, чтобы вытеснить с Гаити и испанских Карибских островов представителей европейских финансовых кругов. Правительство США, в свою очередь, использовало местные отделение банков для финансового контроля над этими странами, успевшими накопить внушительный внешний долг. Кроме того, присутствие банков позволяло избежать случаев, когда европейские страны-кредиторы отправляли к берегам стран-должников канонерские лодки, как поступили, к примеру, с Венесуэлой, не выполнившей свои обязательства по выплатам65.

С 1910-х годов Пуэрто-Рико оказалось под влиянием той же самой сахарной олигархии Уолл-стрит, что в свое время и Куба, сахарный экспорт которой возрос с сорока тысяч тонн в 1899 году до более чем миллиона тонн в 1929-м. Если говорить о процентном соотношении, то в промежутке между 1911 и 1940 годами сахар составил 60 % кубинского экспорта, а 60 % от этого объема в 1920-х годах принадлежало четверке крупных американских компаний, руководящие посты в которых занимали Джеймс Хауэлл Пост, Гораций Хэвемайер и связанные с ними банки Уолл-стрит66. Все же эти конгломераты не смогли полностью уничтожить местную сахарную буржуазию: старинные плантаторские династии по-прежнему извлекали огромную выгоду, выращивая сахарный тростник для заводов, принадлежавших американцам, с которых кубинский сахар мог беспошлинно поступать на рынок США. Мелкие и средние землевладельцы, часто объединенные семейными связями, порой создавали ассоциации, чтобы улучшить качество урожая и вести переговоры с заводами67. Они доставляли свой тростник американским корпорациям, которым не позволялось приобретать во владение свыше пятисот акров земли, хотя они массово уклонялись от соблюдения этого ограничения, на что правительство Пуэрто-Рико и американский Конгресс закрывали глаза68.

Тем не менее на Пуэрто-Рико просто не хватало места, чтобы растить тростник, поэтому крупные американские корпорации создавали тростниковые фермы в Доминиканской Республике, располагавшейся всего лишь в восьмидесяти километрах, и оттуда тростник уже поставлялся на заводы Пуэрто-Рико. В Доминиканской Республике было много земли, а в соседнем Гаити – много рабочей силы. Дешевый тростник из Доминиканской Республики беспошлинно попадал на американский рынок через центральные сахарные заводы Пуэрто-Рико, благодаря чему этот бизнес становился невероятно выгодным для Треста. Превращение Доминиканской Республики в тростниковую ферму для пуэрториканских заводов, принадлежавших Тресту и его филиалам, приводило к отнятию земли у местных крестьян. В ответ крестьяне начали партизанскую войну, в результате которой правительство Доминиканской Республики утратило контроль над восточной частью страны. Должно быть, захват повстанцами поместья «Романа» – им владела «Южная пуэрториканская сахарная компания», в совет директоров которой входил Гораций Хэвемайер, – приблизил оккупацию страны американскими морпехами в мае 1916 года. С тех пор Трест и «Национальная сахароварная компания», при поддержке Уолл-стрит, расширяли сферу своих интересов. Они уже не ограничивались разведением тростника, вместо этого начав строить в Доминиканской Республике сахарные заводы69.

На следующем этапе истории Американского сахарного королевства владельцы рафинадных заводов с Восточного побережья США получили полный контроль над всей цепочкой производства сахара. Интересы сахарных промышленников и банкиров стали неразрывны, чему во многом поспособствовал Уолл-стрит, распространивший свое финансовое влияние на бóльшую часть испаноязычных стран Карибского бассейна. В этой истории новые сахарные рубежи возникали вопреки основанным на обычае земельным правам, что приводило к жестоким столкновениям с местным сельским населением. Когда Шпрекельс в 1876 году взял в аренду обширный участок общинной земли, его действия уже расценивались как прямой захват, но его действия не шли ни в какое сравнение с тем, как американские сахарные плантации, расползавшиеся все дальше, нарушали земельные права сорок лет спустя. Более того, в ХХ веке эти нарушения не раз приводили к войне.

В Доминиканской Республике замещение многих мелких фермерских хозяйств сахарными плантациями еще с 1890-х годов приводило к частым восстаниям, в частности к непрерывной партизанской войне против американских морпехов70. На востоке Кубы в 1912 году подняли восстание афрокубинцы, пришедшие в города, чтобы уничтожить муниципальные архивы, в которых было задокументировано, а следовательно, и наделено законной силой, их выселение с их собственной земли. Для защиты сахарных заводов была призвана армия США, в то время как кубинские солдаты беспощадно сгоняли местное население в концентрационные лагеря, убивая тех, кто отказывался от интернирования или не был интернирован вовремя. По большей части жертвами были те, кто вообще не принимал участие ни в насилии, ни в вандализме71. В дальнейшем именно среди кубинских крестьян, по-прежнему боровшихся против захвата их земель в 1950-х годах, Кастро предстояло обрести опору в своей партизанской войне, которая в итоге привела его к власти72.

Террор Американского сахарного королевства распространился за пределы стран Карибского бассейна. В 1908 году администрация США подготовила почву для расширения сахарной промышленности на филиппинском острове Негрос: они подавили сопротивление местного предводителя Папы Исио, который возглавил крестьянскую войну против сахарных заводов, отнимавших у местных жителей землю для выращивания продовольственных культур73. В то же время оккупация Никарагуа, продлившаяся с 1909 по 1933 год, позволила Штатам поглотить тысячи акров земли в муниципалитете Чичигальпа и организовать на них производство сахара, призванное утолить поразительно возросший спрос на сахар в США в дни Первой мировой войны. В 1926 году в Никарагуа началось полномасштабное восстание, в ходе которого огромный завод «Сан-Антонио» был разрушен, а его перегонные установки – сожжены74.