Сладкая история мира. 2000 лет господства сахара в экономике, политике и медицине

Мельницы, механики и капиталисты

В то время как плантаторы старых сахарных колоний с неохотой вступали в промышленную эпоху, на Кубе и Яве уже появились гигантские сахарные комплексы, которым предстояло доминировать в мире тростникового сахара до самого периода Великой депрессии, наставшего в 1930-х годах. На Кубе во главе процесса промышленного развития стояла влиятельная буржуазия, на Яве – колониальная администрация, и в этом, как в зеркале, отражались диаметрально противоположные характеры двух колоний. В 1817 году из всего населения Кубы, насчитывающего 572 363 человека, 45 % составляли белые люди, и эта доля была сравнима с долей белого населения в Луизиане. А вот на Яве примерно пятнадцать тысяч проживающих на острове европейцев представляли собой лишь каплю в море индокитайского населения, составлявшего 7,5 миллионов человек50. В то время как в Нидерландах Министерство по делам колоний и король только поставили перед собой задачу создать колониальную буржуазию – и, помимо прочего, выделить субсидии на внедрение варочного котла, – на Кубе уже существовала осознающая себя экономическая элита51. Этот класс обретал все больше влияния благодаря притоку торговцев, инженеров и плантаторов из Северной Америки, а также с других Карибских островов, материковой части Латинской Америки и, конечно же, из Европы52.

Место Кубы в авангарде тропического сельского хозяйства было плодом тесного сотрудничества кубинской буржуазии, испанского двора и международных банков. За счет ссуды, гарантом которой выступила королева Испании, 19 ноября 1837 года на Кубе была проложена первая железная дорога, сократившая транспортные издержки более чем в десять раз. Ее построил американский инженер, а спонсировала английская компания Robertson Bank. С 1850-х годов дом Шрёдера, ведущий свое происхождение от гамбургских сахарных торговцев XVIII века, играл ключевую роль в расширении железных дорог, построив сеть общей протяженностью в 1252 км, позволившую плантациям распространиться вглубь острова. Внедрение узкоколейных путей в поместьях дало заводам возможность получать тростник с площадей гораздо более обширных, чем раньше. Пароходы перевозили сахар в иностранные порты, а телеграфные кабели мгновенно доставляли новости, связанные с бизнесом, еще с 1844 года. Открытие угольных пластов возле Гаваны, значительно облегчающее расширение кубинской железнодорожной сети, было для плантаторов еще одним подарком судьбы53.

Пар и сталь стали неотъемлемой частью производства сахара. Тем не менее пошлины, наложенные Британией и США, препятствовали производству сахара высокого качества. Это замедляло внедрение вакуумных варочных котлов в производство: к 1863 году только 20 % кубинского сахара производилось с использованием этого высокотехнологичного оборудования – намного меньше, чем на Яве, хотя в последующие десятилетия этот показатель возрос. Ярким примером технологического искусства элиты кубинских плантаторов стала прекрасно иллюстрированная книга Los Ingenios («Сахарные мельницы»), написанная Хусто Херманом Кантерой54.

Для работы с кубинским оборудованием требовались механики, и приглашали их из Британии, центра промышленной революции того времени. К началу 1850-х годов на Кубе по найму трудились уже более шестисот инженеров, в основном, опять же, британских, а в 1860-х – свыше восьмисот. Эта маленькая армия играла стратегическую роль не только в кубинской экономике, но и в глобальном развитии тропического сельского хозяйства, поскольку именно инженеры дали Кубе возможность превзойти многих других экспортеров сахара. Ява точно так же стала свидетелем медленно возраставшего притока технически подготовленного персонала из-за границы55. Приезжающие механики имели ранг инженеров, и их труд оплачивался соответственно. На Яве их жалованье было сравнимо с тем, которое получали граждане колонии на руководящих постах. До начала гражданской войны в США инженер в Луизиане мог зарабатывать в месяц $150 или больше, и многие приезжали из долины верхней части Миссисипи, а также из Индианы, Огайо или Иллинойса лишь ради сезона помола56.

Вместе с инженерами в колониях начали появляться и местные ремонтные мастерские. Под влиянием амстердамского промышленника Пауля фон Влиссингена – которому впоследствии предстояло стать партнером в компании Derosne&Cail – голландское правительство в 1835 году отправило на Яву Якоба Байера и еще двух экспертов по чугуну. Мастерская Байера в Сурабае, в которой к 1860 году работало 750 человек, равно как и многие другие заводы, владели своими кузнями, часто обслуживающими фабрики, расположенные по соседству. На Яве владельцы сахарных заводов, постепенно начинающие осознавать себя как промышленников, основали Нидерландско-индийское промышленное общество. В то же время на Французских Антильских островах машины можно было починить только в том случае, если в порту стояли корабли с инженерами на борту57.

Во французских колониях новое поколение производителей сахара, получивших прекрасное образование и располагавших помощью группы инженеров из метрополии, сумели быстро повысить технологический уровень своих заводов. Эти мастера по-настоящему «руководили игрой» и по большей части были связаны с компанией Cail&Cie, которая часто спонсировала проекты, связанные с ее машинами на усовершенствованных заводах, основанных креольскими семьями на Французских Антильских островах. От котлов Ветцеля избавились – на их место пришли центральные заводы с вакуумными варочными котлами, на каждый из которых свозили тростник с близлежащих поместий. Французские обозреватели сообщали, что эти центральные заводы демократизировали сельскохозяйственные отношения, поскольку служили как крупным, так и мелким фермерам, выращивавшим сахарный тростник, при помощи передовой промышленной технологии58, ведь, как уже было сказано, технологический прогресс и перемены в обществе были неразрывно связаны.