Сладкая история мира. 2000 лет господства сахара в экономике, политике и медицине

Сахар вне тарифных барьеров

В 1937 году, спустя пять лет после того, как потерпела крах яванская сахарная промышленность, экспериментальная станция в Пасуруане отпраздновала пятьдесят лет со дня основания. Юбилейный выпуск местной газеты, посвященный торжественному событию, подчеркивал роль станции в том, что сахарная отрасль Явы приобрела мировые масштабы. Авторы статей специального выпуска сожалели о той щедрости, с которой Пасуруан делился плодами своих исследований с отчаявшимися сахароварами во всех странах мира, где поля сахарного тростника были уничтожены болезнями растений53. Быстрое распространение чудесного тростника POJ 2878, этого обнадеживающего знака международного сотрудничества в борьбе с заболеваниями растений и в охране мирового производства продуктов питания, быстро стало структурным фактором перепроизводства, как уже в 1927 году отмечал Мануэль Рионда, испано-кубинский сахарный король54. Преобладание POJ 2878 привело к печальной политике бросовых цен и краха сахарных экономик; если брать шире, оно даже было одной из причин биржевого краха 1929 года.

Именно в русле этой традиционной международной солидарности и проходили смелые попытки Чадборна спасти мировой сахарный капитализм из алчной пасти протекционной политики. Но предложенная им политика в не меньшей степени являла собой политику интернационализма, которая отказалась от принципов свободной торговли и теперь пыталась уравновесить предложение и спрос посредством квот и во вред производителям тростникового сахара, способным экономически превзойти своих конкурентов, изготавливавших свекловичный сахар. После того как Уолл-стрит не смогла убедить Лигу Наций принять «план Чадборна» под свое крыло, своеобразным шагом к международной согласованной деятельности, получившей законную поддержку, стало «Международное сахарное соглашение» (ISA), заключенное в 1937 году. За его соблюдением следил Международный совет по сахару – межправительственное учреждение с офисом в Гааге, уполномоченное налагать карательные санкции в случае нарушений. Впрочем, эта организация, просуществовавшая в измененных версиях до 1977 года, так и не смогла обернуть вспять уход сахара с открытого мирового рынка после того, как яванская и кубинская промышленности пришли в упадок, а правительства Европы и США отказались снижать протекционистские пошлины, защищавшие национальных сахароваров. Международная конфедерация европейских производителей сахарной свеклы стала моделью для других влиятельных сельскохозяйственных лобби, которым спустя тридцать лет предстояло сформировать общий сельскохозяйственный рынок Европейского экономического сообщества – будущего Евросоюза – и тем самым защитить европейских фермеров от мировой конкуренции55.

Существенной слабостью Международного соглашения по сахару стала его исходная предпосылка, утверждавшая, что сахар – это мировой товар, тогда как правительства все чаще воспринимали его как национальный продукт. Страны одна за другой устанавливали тарифные барьеры, чтобы защитить свою собственную сахарную промышленность и содействовать ее развитию. Стабильность цен на национальных рынках вела к дальнейшему сокращению международного рынка, делая его неустойчивым56. Во главе этой тенденции к протекционизму стояла Индия, за ней следовали Мексика, Южная Африка, Египет и Бразилия, проводившие всестороннюю модернизацию своей промышленности под защитным прикрытием тарифных барьеров. Их промышленное производство быстро возрастало и, если говорить о Египте, привлекало фермеров, которым в 1920-х годах, когда заводы уже не могли предложить хорошую цену за сахарный тростник, пришлось вновь заняться изготовлением крестьянского сахара57. В 1933 году Жетулиу Варгас, президент Бразилии, основал Институт сахара и алкоголя (Instituto do Açúcar e do Álcool), чтобы оказать поддержку местной сахарной промышленности, переживавшей сложные времена, и стабилизировать цены. В этом стремлении он зашел настолько далеко, что частично объединил сахарную и энергетическую отрасли, добавив этанол в перечень обязательного топлива58.

Правительства Мексики, Индии, Египта и Бразилии приступили к плановому развитию своих национальных сахарных отраслей, а Китай начал строить свою собственную сахарную промышленность. Как и в те бурные десятилетия, что последовали за революциями во Франции и на Гаити, эти начинания сопровождались передачей опыта, знаний и мастерства. Но теперь на новые точки сахарного производства поступали не только отдельные механизмы – целые заводы были разобраны на части и отправлены в Индию, Флориду или Китай.

Пытаясь добиться успеха в этом рискованном предприятии, военные правители Китая и Гоминьдан полагались на обширную китайскую диаспору в Юго-Восточной Азии и на Яве. В начале 1930-х годов представители китайских деловых кругов на Яве упрочили свои отношения с партией Гоминьдан, и важную роль в этом сыграл китайско-индонезийский магнат Оэй Тионг Хам59. Несмотря на то, что укрепление связей между китайскими дельцами на Яве и в Китае вызвало справедливые опасения у представителей яванской сахарной промышленности, другие коммерческие интересы все же возобладали, и со временем голландское колониальное правительство само направило миссию в Китай. Эта миссия, ставшая совместным проектом ведущих китайских бизнесменов на Яве и высокопоставленных чиновников колониального правительства, исследовала потенциал огромного китайского рынка и своим существованием ясно дала понять, насколько сильно к середине 1930-х годов ослабло влияние некогда могущественных яванских сахароваров60.