Сладкая история мира. 2000 лет господства сахара в экономике, политике и медицине

Нидерланды в погоне за европейской сахарной монополией

Пока французские и британские корсары терзали испанские владения в Карибском море в своей войне против доминирования Габсбургов над Европой, сахар стал невероятно важным товаром. Этому конфликту предстояло изменить облик атлантического мира и сделать его ареной, привлекавшей торговцев со всей Европы. Соперники вели яростную борьбу, ведомые уверенностью в том, что уничтожение колоний противника не менее важно, чем развитие собственных. Их манил грандиозный трофей – почти недостижимая сахарная монополия, к которой Голландской республике удалось лишь приблизиться.

Антверпен, крупнейший город Нидерландов, был центром европейской торговли сахаром на протяжении большей части XVI века. Кроме того, он героически возглавил протестантское восстание против испанского короля Филиппа II, поднятое в 1568 году. Роль Антверпена как столицы восстания серьезно подорвала положение города на европейском сахарном рынке, особенно после того как в 1585 году он был захвачен испанскими войсками. Оттуда торговцы сахаром и сахаровары перебрались в другие, не столь беспокойные места – например, в Кёльн и Гамбург. Кроме того, Антверпен почувствовал угрозу, исходящую от Амстердама, успевшего превратиться в ключевой рынок европейской торговли зерном и обладавшего технологически превосходящим флотом.

Даже в самые жестокие годы голландской Восьмидесятилетней войны (1568–1648) против испанских правителей торговля с Пиренейским полуостровом продолжалась. Голландские корабли доставляли в Лиссабон зерно и возвращались домой с солью и сахаром на борту. В 1620-х годах население португальской столицы составляло 165 000 человек, и прокормить такое количество людей только за счет прибрежной территории не представлялось возможным. Сети торговцев, организованные во множестве европейских городов, таких как Лиссабон, Антверпен, Амстердам, Кёльн и Гамбург, обходили эмбарго, и морская торговля сахаром процветала несмотря на то, что наемники разоряли европейские деревни в войнах против дома Габсбургов.

Когда в начале XVII века война между Голландской республикой и Испанией зашла в тупик, Антверпен было решено оставить под испанским правлением. Выход города к морю блокировали корабли Голландской республики, и это означало, что он больше не может быть центром европейской торговли сахаром. К моменту подписания голландцами договора о перемирии с Испанией в 1609 году, Амстердам уже обрабатывал половину сахарного экспорта Бразилии14. Но голландцы хотели большего: в 1621 году, когда их Двенадцатилетнее перемирие с Испанией закончилось, они основали Голландскую Вест-Индскую компанию, сделавшую своей целью богатые сахарные земли Бразилии в дополнение к испанским флотилиям, возившим серебро из Потоси. После оккупации Баии в 1624–1625 годах Голландская Вест-Индская компания в 1630 году перебралась в Ресифи, где закрепилась уже более прочно, и когда в 1637 году она захватила прибрежную территорию Ресифи – Пернамбуку – казалось, что поставки сахара ей гарантированы; кроме того, компания обрела контроль над Элминой, центральным португальским перевалочным пунктом в Западной Африке, тем самым обеспечив постоянный приток африканских рабов. Одновременно с этим Голландская Ост-Индская компания установила свой «сахарный рубеж» на Тайване, и ее директора, известные как Семнадцать джентльменов, сообщили в Батавию о том, что готовы экспортировать в Нидерланды любое количество сахара15.

Эти завоевательные успехи внесли важный вклад в сахарную торговлю Амстердама, но ключевую роль сыграла городская община евреев-сефардов, состоявшая в тесном контакте с криптоиудейскими общинами в Баии и Антверпене. Возможно, это не совпадение, что спустя два года после того, как Голландская Вест-Индская компания покорила Ресифи, евреям стало доступно получение гражданства Амстердама, что еще больше подтолкнуло их к торговле сахаром и, в частности, вложению денег в сахарорафинадные заводы. К середине XVII века голландские рафинадные заводы, три четверти из которых находилось в Амстердаме, обеспечивали европейских клиентов половиной потребляемого ими сахара16. Фабрики высотой в шесть, а то и семь этажей, оснащенные высокими трубами, начали появляться вдоль амстердамских каналов, несмотря на крайне высокий риск пожаров из-за огромного количества сжигаемого в них топлива. На многих заводах случались возгорания, уничтожавшие и сами здания, и еще более ценный запас хранившегося в них сахара17.

Когда Голландская Вест-Индская компания подчинила себе часть португальской Бразилии, она, должно быть, даже не понимала, что находится на пути становления рабовладельцем: на самом деле понятие рабства в то время было чуждо голландцам. Несмотря на то что порабощение по-прежнему практиковалось в бассейне Средиземноморья и рабство как институт все еще существовало в Испании и Португалии, у северо-западных народах Европы оно исчезло еще в Средних веках. В то время, когда Голландская республика начала строить свою огромную морскую империю, рабство было понятием, прямо противоположным той свободе, за которую голландцы сражались с таким трудом. Вильгельм Оранский, отец голландской нации, призывая к отделению Нидерландов, обвинял испанских повелителей, помимо прочего, в том, что они были рабовладельцами и убили двадцать миллионов американских индейцев. Это объясняет, почему в свои ранние годы Голландская Вест-Индская компания не была тем печально известным рабовладельцем, которым ей предстояло стать впоследствии, и по-прежнему придерживалась убеждения в том, что христиане не должны заниматься работорговлей18.

В XVII–XVIII веках Амстердам был центром сахароварения в Европе. Представленный на этом рисунке 1812 года интерьер сахарного завода «Гранат» (De Granaatappel) был типичным для подобных рафинадных заводов, которых в городе насчитывалось около сотни. Многие из них располагались вдоль каналов

Но без рабского труда остановились бы сахарные заводы в Бразилии. Голландская Вест-Индская компания отвергла все моральные колебания, связанные с рабовладением, и сама стала крупным работорговцем19. Голландцы оказались беспощадными рабовладельцами, не сдерживаемыми никакими законами, которые бы защищали рабов. В отличие от испанцев и португальцев, их не сковывала ни правовая система Пиренейского полуострова в отношении рабов, ни католические законы, предписывающие их крещение. И хотя испанские и португальские плантации тоже часто игнорировали средневековые и католические правила, для голландцев и, в данном случае, для британцев никаких постановлений просто не существовало; они не знали границ, относились к порабощенным людям как к товару и отказывали им в праве считаться личностями, наделенными человеческой душой.

Голландцы значительно увеличили производство сахара, выйдя на пик в 6600 тонн ежегодно в Пернамбуку в правление Иоганна Морица, управляющего голландскими владениями в Бразилии с 1637 по 1644 год20. Впрочем, их верховенству в мировой сахарной торговле, завоеванному с таким трудом, не суждено было продлиться долго. В 1645 году в голландской Бразилии произошло крупное восстание португальских плантаторов, отягощенных большими долгами, и поставки сахара в Амстердам сократились до жалких тысячи тонн21. Тем временем тайваньский «сахарный рубеж» обернулся разочарованием. Голландской Вест-Индской компании не удавалось извлечь из этого острова более 2100 тонн сахара в год – объем намного меньший, чем тот, что в середине XVII века могла поставить Бразилия22. Теперь компания занялась увеличением производства сахара на Яве и на Маврикии. Впрочем, Маврикий не мог похвастаться большими объемами производства, да и Ява никоим образом не компенсировала потери голландцев в Бразилии.

Шансы Голландской республики на монополизацию сахарной торговли в Европе сократились в середине XVII века – к этому времени ее эпоха как мировой экономической и морской державы закончилась. В Атлантике все большую конкуренцию ей составляли французы и британцы. В 1626 году британские корсары отобрали у Испании карибский остров Сен-Кристофер с благословления кардинала Ришельё, первого министра Людовика XIII. Девять лет спустя то же самое произошло с Мартиникой и несколькими меньшими островами. В год между теми, когда голландцы завоевали Баию, а французы захватили Сан-Кристофер, Генри Пауэлл ступил на все еще густо поросший лесом Барбадос и привез с собой целый ассортимент сельскохозяйственных культур, в том числе табак, индиго и сахарный тростник23.

Вначале голландцы и британцы сотрудничали в Карибском регионе, что привело к поразительно быстрому превращению Барбадоса в сахарный остров. Для голландцев Барбадос открывал новые возможности – особенно после того, как крупные восстания в 1640-х годах сделали их положение в Бразилии еще более шатким. Им пришлось искать новых поставщиков для своих рафинадных заводов в Амстердаме, а также новых покупателей для пленных рабов из Африки. В конце концов, в то время Голландская Вест-Индская компания захватила 20 % работорговли в Атлантике24. Сокращающийся экспорт из Бразилии побудил плантаторов на Барбадосе отказаться от индиго и табака в пользу сахара. Так Джеймс Дракс и несколько его товарищей, тоже барбадосских плантаторов, обратили внимание на Пернамбуку, где хотели добыть немного тростника и получить у голландцев совет, как построить маленькую сахарную мельницу25. В течение следующих нескольких лет Барбадос превратился в настоящий сахарный остров, оснащенный улучшенными мельницы с валками с железными выступами или с железным покрытием, а также варочными отделениями с рядами котлов и стойками конусов, полных сахара, выделяющего мелассу26.

Англо-голландское партнерство распалось, как только Оливер Кромвель обрел полную власть над Англией. Он смотрел на свою страну и Голландскую республику как на братские протестантские нации, объединенные в общей борьбе против католичества. Кромвель обратился к Голландии с предложением по разделу территорий, в рамках которого англичанам доставались все земли к западу от Испании, а голландцам – испанские и португальские владения в Азии и Африке. Голландцы с удивлением и недовольством восприняли тот факт, что их английские собратья в своем великом плане отвели им такую скромную роль. Получив от голландцев категорический отказ, Англия в 1651 году издала Навигационный акт, призванный запретить наиболее конкурентоспособным голландским кораблям вход в английские гавани и в порты английских колоний, что, в свою очередь, привело к первой Англо-голландской войне 1652–1654 годов. Эта война не только истощила ресурсы обеих сторон, но и предоставила португальцам прекрасную возможность вновь захватить занятую голландцами Бразилию. После отчаянных прошений, поданных делегацией из Ресифи, столицы голландских владений в Бразилии, голландские Генеральные штаты отправили в Пернамбуку спешно собранный флот. Флот пришел слишком поздно – все, что ему оставалось сделать – эвакуировать голландских жителей на переполненных кораблях.