Друзья моря. Книга вторая. Кирион.

Глава 59. Переворот

Ночь и следующие дни прошли для Кириона в мучительных размышлениях о том, как спасти старшего сына. Больше всего ему хотелось увезти его с собой в Пеларгир, а затем в Эмин-Арнен, подальше от Умбара. Но, зная умбарцев, он понимал, что это лишь отложит час расплаты, и они непременно погубят Эрейниона, подослав ли убийцу или просто передав Элессару подписанное кровью свидетельство о его предательстве, и никто никогда не поверит, что на самом деле оно было ложным. Эрейнион же наконец, впервые за много ночей, все же начал спать и хоть немного восстановил силы.

Через пять дней Блюститель сел на корабль в Пеларгир. Сын провожал его в гавани. На прощание они крепко обнялись, Кирион поцеловал его в лоб и ушел на корабль. Эрейнион остался на берегу, и они еще долго смотрели друг на друга сквозь пелену застывших слез, пока парусник стремительно уходил на запад.

Теперь внешне Эрейнион держался лучше, и помощник Наместника и остальные подчиненные даже поздравили его с выздоровлением. Они успели к нему привыкнуть и с большой симпатией относились к новому главе Умбара. «Скоро они будут ненавидеть и презирать меня», — с грустью думал тот.

Со стороны все казалось неизменным. Эрейнион справедливо и милосердно управлял провинцией, над городом развевался гондорский флаг, и ничто не предвещало перемен.

Наконец ушло удушливое, знойное лето. Октябрь был лучшим месяцем в Умбаре, и Эрейнион любил его. На улице было тепло, но не жарко, солнце становилось ласковым, а не жестоким, и нагретое за лето море еще не терзалось штормами, неярко сияя голубой лазурью.

В один из таких безмятежных вечеров Наместник вызвал начальника караула Нимрузира. Тот вошел и низко поклонился.

— Я хотел бы встретиться с вашими старейшинами, — произнес Эрейнион.

— Конечно, милорд. Ожидайте известий.

Через десять дней Наместника пригласили в дом одного из богатейших купцов Умбара, куда он отправился в сопровождении Нимрузира. В роскошной гостиной помимо хозяина его ожидал пожилой человек с умным, располагающим лицом.

— Князь Аглахор, — с низким поклоном представился он. — Рад лицезреть и приветствовать князя Эрейниона, внука и наследника великого князя Гнаружина. — Человек опустился на колени и поцеловал юноше руку.

Эрейнион улыбнулся и милостиво кивнул. Они сели за стол.

— Можете не волноваться, — произнес купец, — сегодня за столом нам прислуживают немые рабы.

— В конце ноября начинается сезон штормов, — начал Наместник.

— Да, господин.

— Плавание опасно в это время, и тем самым Умбар более-менее защищен с моря. — Он многозначительно взглянул на Аглахора.

— Вы хотите объявить независимость Умбара уже сейчас, милорд? — спросил тот.

— Конец осени — самое благоприятное время. Жара не остановит гондорцев — они слишком упрямы, — но шторма не позволят им прийти в Умбарские гавани. По крайней мере, организованной флотилией. Король не может не понимать этого и вряд ли на это пойдет.

— А не лучше ли, о великий князь, дождаться смерти Элессара?

— Он уже в преклонных годах, но с его долгожительством никто не может знать, сколько еще осталось времени до его ухода в мир иной.

— Вы правы, господин.

— К тому же неизвестно, кто лучше для нас: Элессар или Эльдарион. Наследник еще относительно молод и горяч, но для него Умбар не имеет такого значения, как для его отца.

— Старейшинам кажется, что лучше всего это было бы сделать в междуцарствие.

— Согласен. Но Элессар может прожить еще и десять, и двадцать лет. Нет ли у умбарцев возможности… Помочь ему.

— О-о, мы были бы счастливы это сделать! — с чувством произнес Аглахор. — Умбару есть, за что мстить ему. Но это было невозможно, даже когда в Минас-Тирит было больше наших людей. — Он сокрушенно покачал головой.

— Я, конечно, мог бы попробовать… Но нужно понимать, что мне придется заплатить за это жизнью, — произнес Эрейнион.

— Что вы, господин, ни в коем случае! Наконец-то у нас появился глава, которого признают все старые умбарцы. Умоляю вас, не рискуйте собой!..

— Тогда чем эта осень отличается от следующей? Настанет ли более благоприятное время через год или два?

— Если Арагорн-Элессар, будь проклято его имя, не умрет, то особой разницы, разумеется, нет.

— Тогда есть ли смысл ждать, князь? Или умбарцы пока не готовы поддержать меня? — спросил Эрейнион.

— Что вы, о великий господин, мы готовы вернуть нашу родную землю в любой миг. И с нетерпением ждем этого с тех пор, как нам стало известно, что ненавистный северянин начал сдавать.

— Что ж, я тоже ненавижу его. Как за свои унижения, так и за унижения предков — как по материнской линии, так и по отцовской. Ведь мой прапрадед и его пращуры были независимыми монархами Гондора, но из-за него наш род утратил власть. — В обычно спокойных и добрых голубых глазах Эрейниона вспыхнул жесткий огонек.

— Мы рады, что рискнули обратиться к вам и не ошиблись, — с улыбкой произнес Аглахор.

Теперь Эрейнион ждал конца осени. От Нимрузира он узнал, кто в его гвардии был сторонником старого Умбара, кого можно было склонить на свою сторону, а кто был верен Гондору. В середине ноября он собрал наиболее преданных Королю гвардейцев, предложил им взять отпуск и, по возможности, навестить родных в Гондоре, так как зима в Умбаре последние годы всегда была тихим временем, и оставшиеся гвардейцы спокойно могли справиться с обязанностями. Большинство воинов обрадовались и, поблагодарив Наместника, разъехались. Не удалось отправить из Умбара лишь младшего капитана Хурина, славного и очень неглупого молодого человека, который наотрез отказался оставлять господина и уговаривал его не отсылать часть гвардии, доказывая, что старые умбарцы могут этим воспользоваться. “Если бы ты знал, насколько ты прав”, — подумал Эрейнион.

Приближался декабрь, погода уже начала портиться, корабли отправлялись из Умбара в Пеларгир всего лишь один-два раза в неделю, и Эрейнион ждал назначенного часа. В один из дней Деруфин сообщил ему, что его хочет видеть молодая леди. С леди в этих краях было неважно, и Наместник несколько удивился. Он собирался спуститься в приемную, когда дверь его кабинета открылась и посетительница вошла внутрь.

— Вы, наверное, замерзли? — вежливо спросил Эрейнион и придвинул к камину стул.

Леди расстегнула пряжку теплого плаща и откинула капюшон.

— Мириэль?! — ахнул он.

Он улыбнулась и протянула ему плащ.

— Как ты оказалась в Умбаре?.. “Балрог!!!”

— Приехала на сегодняшнем корабле.

— Одна?

— Одна.

— Но… Как же лорд Анарион и леди Фириэль отпустили тебя?

— Я уже совершеннолетняя.

Несколько секунд он смотрел на нее широко раскрытыми глазами. “Он изменился. Внешне приветливый, но глаза такие настороженные и грустные…” — подумала она.

— Принести вина, чтобы ты поскорее согрелась? — наконец произнес он.

— Буду благодарна, Эрейнион.

Он отдал распоряжение, придвинул к огню еще одно кресло и взял ее руки в свои.

— Какие холодные…

— Не переживай, я легко не простужаюсь, — ответила она.

Появился Деруфин с бутылью вина и двумя небольшими кубками. Эрейнион сам их наполнил.

— Закуски принеси, — велел он. — Это же для леди.

Слуга взглянул на Мириэль, негромко хмыкнул и скрылся за дверью.

— Что же привело тебя в Умбар?

— Это… непростая история. Я же могу остановиться у тебя в доме?

— Да… К тому же наше родство должно избавить нас от лишних разговоров.

Ему показалось, что на миг лицо ее помрачнело, но она немедленно взяла себя в руки.

— В Умбаре всегда так в холодное время года?

— Зимой — в основном, так. Ты же… ненадолго?

— Еще не знаю.

— Тебе нужна хорошая комната. Ты с прислугой?

— Нет.

Он покачал головой.

— Я умею обходиться без слуг, — заверила она.

— Тебя могли обидеть по дороге.

— На гондорском корабле? А если бы в дороге случилось что-то действительно серьезное… То пара горничных мне бы точно не помогла.

— Пятьдесят лет назад нашему деду не смог помочь небольшой отряд гвардейцев, когда его взяли в плен…

— Да, тебе же удалось найти Берегара!

— Не то, чтобы мне… Просто...

— Мама была так рада. Мы с ней даже приезжали в Пеларгир, чтобы увидеться с ним.

Появился один из слуг и сообщил, что комната для леди готова.

— Отдохни. Ты спустишься к ужину?

— Ужины проходят в общей Трапезной?

— Наверное, это не совсем правильно с моей стороны, но я предпочитаю есть у себя в покоях. И хожу только на обеды.

Она вопросительно взглянула на него.

— Но я буду очень рад, если ты присоединишься ко мне, — догадался он.

Мириэль поцеловала его в щеку, поднялась и ушла за слугой.

Эрейнион был почти в отчаянии. Он не хотел, чтобы готовящийся переворот задел девушку, и пытался уговорить ее как можно скорее уехать, но она не соглашалась.

Следующая неделя прошла, казалось, вполне идиллически.

Днем, пока он работал, Мириэль занималась рукоделием. Трапезы же и вечера они проводили вместе, играли в шахматы и другие настольные игры, причем девушка оказалась неплохим соперником и одну-две партии из десяти обычно выигрывала. Вместе читали, а иногда и музицировали. Когда позволяла погода — гуляли вдоль моря. Эрейнион не знал, чем кончится его план, понимал, что, возможно, ему осталось жить считанные дни и пытался радоваться свету, который неожиданно все же пришел в его жизнь. Он ломал голову, пытаясь понять, что стоит за неожиданным появлением Мириэль в Умбаре, но в глубине души чувствовал, что не хочет ее отъезда.

Через несколько дней ему одновременно пришли письма от ее родителей и от отца, где все интересовались, приехала ли Мириэль в Умбар. Эрейнион немедленно написал ответ и теперь решил поговорить с девушкой.

Скоро она появилась у него в кабинете.

— Мириэль… Все же я хотел бы узнать, что привело тебя в эти края. Судя по письму лорда Анариона и леди Фириэль, твой отъезд стал для них полной неожиданностью. Они ужасно переживают за тебя.

— Это был мой выбор. Я хотела посетить Умбар.

— Странный выбор для юной девушки, которой едва исполнилось двадцать, — заметил он.

— Ты хочешь, чтобы я уехала?

— Все же это опасное и… непредсказуемое место. Если у тебя в Умбаре была цель визита и она достигнута…

— Она не достигнута. — Ему показалось, что ее голос слегка дрожит.

— Что же все-таки привело тебя сюда?

— Не что, а кто.

— И кто же это?

— Ты все еще не понял? — Ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами.

— Если честно — нет.

— Я приехала к человеку, которого давно люблю.

— Он живет в Умбаре?.. — изумился Эрейнион.

— Да, уже больше двух лет.

— Где же ты умудрилась с ним встретиться? И девушке не подобает бегать за молодыми людьми, даже если она и любит.

— А если он слеп и ничего не видит, не понимает… Если он смотрит на мир и видит все искаженным!

— Зачем он тогда тебе такой?

— Потому, что он добрый, умный и благородный человек!

— Умный и ничего, по твоим словам, не видит?! По-моему, он точно неумен.

— Нет, умный. Но он не верит в себя. Не верит, что его кто-то может полюбить. Не понимает, насколько привлекателен. Его один раз предали, и теперь он словно… словно в скорлупе.