Друзья моря. Книга вторая. Кирион.

Глава 46. Подозреваемый

В оговоренное время Кирион вернулся в Первый Ярус, где его встретил капитан-смотритель гвардейской школы.

— Спасибо, что откликнулись, капитан Исилион, — улыбнулся Блюститель.

Вопреки опасениям капитана Карантира да и самого Кириона Аэгнор появился во время.

— Похоронили, — сказал он, — я готов.

— К чему?

— А к чему скажете.

— Ты не до конца испорченный человек. Значит, есть надежда, что ты сможешь прожить достойную жизнь. Ты бесстрашный, решительный. У тебя есть командирские качества. Драться умеешь. Если пообещаешь взяться за ум, тебя примут в школу гвардейцев Минас-Тирит.

Аэгнор задумался.

— А потом охранять… Всяких.

— Гвардейцы в первую очередь охраняют порядок. Занимаются тушением пожаров. Они необходимы. В том числе и простым людям. Никто не заставит тебя служить в верхних Ярусах, если ты не захочешь. Ты можешь остаться в Первом и помогать людям.

— Бить…

— Бить без крайней нужды запрещено. Тем более во время допросов. Это тоже преступление. Капитан Карантир лишился звания.

Аэгнор изумленно уставился на Блюстителя.

— Я хотел бы…

— Хорошо. Это капитан Исилион, смотритель гвардейской школы. Он готов взять тебя… Но учти, тебя и твоего приятеля я отпустил под свою ответственность. Если что-нибудь случится, у меня будут большие неприятности. — Блюститель поднялся, поклонился капитану Исилиону, кивнул присутствующим и вышел.

Через неделю Эрейнион начал вставать с постели, но оставался у себя в спальне.

— Смотри, что у меня есть, — входя в комнату, сказал отец.

— Что это? Картина?

— Верно.

На портрете была изображена юная девушка в голубом платье.

— Это... мама?

— Да.

Мальчик смотрел на изображение.

— Я скажу, чтобы его повесили у тебя в комнате, — пообещал Кирион.

— Спасибо… — тихо ответил Эрейнион. — Я… похож на нее?

— У тебя такие же глаза. Голубые.

В дверь постучали, и появился Талион.

— Что случилось?

— Лорд Фэамир просил, если у вас будет возможность, зайти во Врачебные дома.

Через несколько минут Блюститель был во Врачебных домах. К нему вышел Фэамир.

— Не знаю, плакать или смеяться. Этот разбойник с круглой физиономией без спросу притащил сюда сестренку. Если кто-то входил, она пряталась в сундуке или под кроватью. Старшая сиделка недовольна.

— А что он сказал в свое оправдание?

— Пойдем.

Скоро они пришли в маленькую комнатку. Напротив входа на кровати сидела славная девчушка лет шести, а у нее на коленях безмятежно жмурился большой пятнистый кот. Увидев Кириона, Деруфин встал и поклонился.

— Ах, да. Он и кота притащил, — сказал Фэамир.

— Почему ты привел… Ириссэ и кота, мне понятно. Но почему ты не спросил позволения у мастера Фэамира или старшей сиделки?

— Боялся, что не позволят…

— Так нельзя. Люди доверяли тебе. Конечно, это не преступление, но надо было спросить разрешения. Обязательно. Больше так не делай.

— Можно она останется со мной? Она тоже будет помогать. Пожалуйста, милорд. Она мухи не обидит. Я не мог оставить ее с мачехой.

— Пока можно, а потом я решу, что с ней делать. Все же Врачебные дома — не приют. Обещаю, что к мачехе она не вернется.

— Пожалуйста, милорд. Не разлучайте нас. Ну, выпорите меня… Раз уж я их без спросу...

— Скажи, кому станет легче, если ты не сможешь сидеть? Пока живите тут. Я постараюсь сделать так, чтобы вы и потом могли постоянно видеться.

В комнату вошла старшая сиделка и церемонно поклонилась.

— Госпожа Фейниэль. Я разрешил девочке временно пожить с братом.

— Почему он не спросил?! Митреллас чуть дух не испустила.

— ?

— Ученики должны держать свои в комнаты в чистоте и порядке, милорд. Моя помощница по утрам, во время завтрака, когда ученики в трапезной, проверяет их. И представьте себе, милорд, входит она в пустую комнату, и вдруг кто-то чихает в сундуке. Она откидывает крышку, а оттуда как что-то выскочит! — Дама выразительно всплеснула руками. — Ее целый час трясло, — закончила она. — Смотрите-ка он еще и веселится! — Она возмущенно посмотрела на Деруфина.

— Госпожа Фейниэль, мне жаль, что ваша помощница была напугана, но больше ему приводить и прятать некого. Надеюсь. — Кирион повернулся к мальчику.

— Нет, некого… милорд.

— И больше не занимайся самоуправством.

— Милорд, девочка мала, за ней нужно смотреть, — возразила дама.

— Она несколько дней совершенно не докучала вам. Никто даже не заметил ее появления.

— И нам не нужен этот кот.

— Пусть пока тоже побудет.

— Милорд, а вдруг он блохастый? — воскликнула дама.

— Деруфин, если я узнаю, что во Врачебных Домах появились мыши… — Кирион многозначительно посмотрел на мальчика.

— Не появятся. Не извольте беспокоиться, милорд.

— Живите, — вздохнул Блюститель.

— Кирион, — сказал Фэамир, когда они вышли, — госпожа Фейниэль права… Ты сам сказал, что это не приют.

— Можно было бы забрать девочку в Эмин-Арнен к Амариэ… Но мне жалко разлучать их. Они очень привязаны друг к другу.

— И еще… Он нарушил еще одно важное правило. Во врачебных домах ни лекарям, ни сиделкам, ни ученикам нельзя есть за пределами трапезной. И держать что-то кроме воды у себя в комнатах. Как раз чтобы не расплодились мыши. Понимаю, что он таскал еду для девочки…

— Значит, пусть она ест в Трапезной со всеми. Скажи… Ты, когда пришел учеником, тоже сам мыл полы и не имел возможности перекусить?

— В целом — да.

— Не тяжело было? Все же пока ты жил с нами, всем занималась прислуга.

— Мне было уже шестнадцать. И я считал, что лекарь все должен уметь. И пол помыть, и постирать, и еду приготовить. Конечно, из-за моего происхождения мне было проще. Комната досталась очень хорошая, солнечная, с видом на сад. Грязную работу поручали нечасто. И когда мне становилось совсем уж тоскливо, я мог уйти переночевать в Дом Блюстителей или вообще с позволения старшего лекаря уехать в Эмин-Арнен на несколько дней.

— Ты прав. Отец все умел… И чем больше человек умеет, тем меньше зависит от остальных.

— Я все же беспокоюсь о том, сможет ли Деруфин стать лекарем… Похоже, он привык жульничать…

— Его так научила жизнь. В нормальных условиях в этом не будет необходимости, и, надеюсь, это уйдет.

— Я тоже очень надеюсь, — вздохнул Фэамир.

Когда Кирион вернулся к сыну, тот сидел и читал.

— Не болит голова от чтения?

— Нет.

— Через пару дней вернемся в Замок.

Эрейнион кивнул. Отец подошел, сел с ним рядом и обнял за плечи.

— Отец, а мамин портрет останется здесь?

— Я попрошу художника сделать еще один.

Через два дня они действительно вернулись в Эмин-Арнен. Скоро Кирион обратил внимание, что Эрейнион почти не выходит из комнаты. Вернее, он выходил, чтобы проведать бабушку, а потом немедленно возвращался к себе. Кроме того он начал с ней завтракать и ужинать, так как Эрендис теперь не очень любила спускаться к столу в трапезной замка и предпочитала есть вместе с дочерью у себя в покоях. Бабушку радовало такое внимание, но Кириона настораживало. Он почти перестал общаться со старшим сыном, и они виделись лишь за обедом и в течение нескольких минут перед сном. Когда бы в другое время Кирион ни заглянул к нему, тот сидел за столом и занимался уроками. В конце концов отец вызвал учителя ребенка.

— Мастер Алькарин. Не хочу вмешиваться… Но меня смущает, что Эрейнион занимается с утра до вечера. Боюсь, это может сказаться на его здоровье.

— Простите, милорд. Но лорд Эрейнион сам просит задавать ему побольше.

— Вот как?..

— Да, милорд. И, если этого не делаю я, он сам находит себе занятие. Читает учебники дальше, решает все задачи, которые имеются в книге…

Выслушав учителя, Кирион пошел к сыну. Тот сидел за столом и что-то читал.

— Малыш, не надо так перегружать себя… Ты можешь заболеть.

— Иначе мне скучно, отец.

— Пойди погуляй, покатайся верхом.

Мальчик не ответил.

— Давай покатаемся вместе.

— Спасибо, отец, но мне нужно еще кое-что доделать...

— Ты расстроен из-за княжества?

— По сравнению с теми мальчиками из Нижнего Яруса, у меня есть всё. Я не должен обижаться или расстраиваться. — Эрейнион опустил глаза. — Простите, отец, можно мне продолжить?

Наступила зима. На свое тридцатилетие в Замок приехал Фэамир.

— Отец не оставлял мне письма на тридцатилетие? — спросил он у брата.

— Нет. Есть письма в день свадьбы и в день рождения первенца. Я свои письма уже прочел… — вздохнул Кирион. — Кстати, ты не собираешься жениться?

— Наверное, надо бы. Хотя время еще есть. Как Эрейнион?

— Расстроен, конечно. Дедушка воспитывал его как наследника и будущего принца. А оказалось, ему это не нужно. Летом куплю мальчику поместье неподалеку от твоего.

— Не стоит. Пусть оно будет для него. Все же он твой старший сын… И там похоронена вся наша семья. Отец, дедушка Фарамир, бабушка Альмариан и, самое главное, его мать.

— А ты?

— Когда женюсь, купишь мне что-нибудь неподалеку.

— Лучше не откладывать. Мало ли что может со мной случиться…

— Я лекарь и не пропаду. Кстати, Эрейниону не помешало бы начать еще чему-нибудь учиться. Что толку, что ты растишь его как будущего правителя? Без провинции он будет обречен пойти в канцелярию или гвардию. Или сделаешь из него своего секретаря?

— Он еще ребенок. Время есть.

— Во врачебные дома берут с тринадцати. Не хочешь отдать его в обучение?

— Я не хочу с ним расставаться.

— Минас-Тирит рядом. Можно каждую неделю видеться.

— Все равно это не то.

— Так ли ему хорошо здесь?

— Лучше, чем в каменном городе.

— Подумай. Возможно, это отвлечет его. И это ценные знания. Выучится — можешь его личным лекарем сделать.

— Ты же не остался со мной.

— Ты знаешь, что, если я понадоблюсь тебе или твоим детям, я все брошу и немедленно приеду. Но в большом городе интереснее практика, а опыт никогда не помешает.

Минула и зима, пришла весна.

Когда отец уехал на Большой Совет Гондора и праздник Коронации, Эрейнион остался в Замке. Все чаще он задумывался о своем будущем. Становиться гвардейцем и служить Королю ему не хотелось, как не хотелось и идти в канцелярию. «Значит, остается стать лекарем. Они нужны везде. После совершеннолетия, закончив обучение, если захочу, я смогу уехать подальше от Столицы». Во время приездов Фэамира он осторожно расспрашивал дядю о Врачебных Домах и, узнав, что туда берут с тринадцати лет, потихоньку начал к этому готовиться. Хотя его по-настоящему огорчало, что придется оставить отца, бабушку и Амариэ. «В конце концов, Минас-Тирит близко, и я смогу навещать их, а отец часто бывает в Столице, и мы сможем видеться», — размышлял мальчик.

Летом семья уехала в Пеларгир. Принцесса, пока муж не присоединялся к ней, предпочитала королевскую резиденцию, а Эрейнион вместе с бабушкой и тёткой жил в Поместье. В конце июля, когда у маленького Дэнетора был день рождения, Кирион всегда приезжал в Пеларгир, и семья воссоединялась в поместье. День рождения единственного королевского внука обычно праздновался в резиденции Наместника Пеларгира, а так как Минастан собирался в этом году подать в отставку, он решил устроить для любимого правнука особенный праздник. Дэнетор, вообще, намного чаще бывал в доме прадеда, чем его старший брат.