Друзья моря. Книга вторая. Кирион.

Глава 33. Снова на юг

Вечером Кирион все же вернулся во Дворец и поднялся в супружеские покои. Когда он вошел в спальню, Эльвинг в нижней сорочке с распущенными волосами лежала на постели.

— Зачем ты пришел? Ведь ты не любишь меня. — Она села.

— Я ваш муж, миледи.

— Ты думал, после того, что ты наговорил мне и моему отцу, я приму тебя? — Она поднялась, не спеша подошла к нему и заглянула в лицо.

Глаза ее светились странным светом, под шелком угадывалось тело. Эльвинг, зная свою власть над ним, ждала. По его лицу потек румянец. Казалось, еще чуть-чуть — и он не выдержит. Кирион закрыл глаза.

— Воля ваша, миледи, — произнес он, развернулся и вышел.

Эльвинг смотрела ему вслед. Она была уверена, что раз он появился, то будет просить о прощении, и собиралась великодушно простить его. Теперь он ушел, и она не знала, когда он вернется и вернется ли.

Кирион стоял в своей комнате. “Лечь здесь? Или лучше дома?..” Секунду поколебавшись, он оделся и покинул Дворец.

— Вернулся? — спросил Фэамир.

— Да.

— Зря ты так… Ты же не можешь с ней развестись. А она точно не умрет. Скорее мы с тобой отправимся на тот свет, хоть мы и младше.

Брат не ответил.

— Как ты будешь всю жизнь без жены?

— Придется научиться.

Кирион отправился в купальню, где опрокинул на себя ведро холодной воды. В купальне не топили, и он почувствовал, что замерзает. Кирион вернулся к себе. В спальне было темно и тоже не натоплено. Он вытер волосы и позвал слугу. Тот, увидев его, удивился, но принялся разжигать камин. Кириона начал бить озноб.

— Почему не топили?

— Думали, вы будете ночевать во Дворце, милорд, — честно ответил тот.

— Принесите горячего вина.

Пытаясь согреться, Кирион забрался в кровать. Принесли вино. Он залпом осушил небольшой кубок и закутался в одеяло. Скоро вино подействовало, он согрелся и уснул.

Эльвинг сидела на постели. Ее душу поочередно охватывали гнев, обида, жалость к себе и любовь к Кириону. Весь день после объяснения она боялась, что он не придет ночевать. Поэтому, услышав шаги, очень обрадовалась, но взяла себя в руки и решила повоспитывать его, заставить попросить прощения. Но он ушел. Ушел, хотя она была совсем рядом. Ушел, несмотря на то, что хотел остаться — она это прекрасно видела. “Гордый, упрямый, дерзкий мальчишка!”

Потом она вспомнила, как искала встреч с ним, как его просто вынудили на ней жениться. Но ведь она нравится ему… Минувшая ночь и сегодняшнее утро не оставили сомнений. В конце концов, он сам признал, что восхищается ее красотой… Она и сама всегда чувствовала это, а теперь, после близости, считала, что он наконец в ее власти и принадлежит ей.

После полуночи она неслышно заглянула в соседнюю комнату. Его не было, и она поняла, что он ушел в Дом Блюстителей. Ей стало тоскливо и одиноко, захлестывала жалость к себе. Ночь она провела без сна, и к утру ее глаза были предательски припухшими от слез.

Перед завтраком появились ее девушки. Эльвинг догадалась, что им откуда-то известно, что лорд Кирион не ночевал у госпожи, но принцесса поняла, что они, хотя вели себя привычно почтительно, не сочувствовали ей. Ведь каждая хотела бы быть на ее месте. Она вспомнила бледное и грустное лицо Ирильдэ в день их свадьбы, когда та готовила ее к церемонии и к первой брачной ночи. Эльвинг вспомнилось, что в других странах, даже если многоженство и не позволено, властители часто ложатся с фрейлинами своих жен, иногда не брезгуя и служанками. И хотя она понимала, что Кирион не таков, было все равно неприятно.

Кирион проснулся довольно рано и занялся донесениями из Итилиена. “Королю все бы праздновать… В то время как жизнь не останавливается…” Днем он поиграл с малышом, посидел у матери, сыграл в шахматы с Амариэ и снова вернулся к себе в кабинет.

Дед предлагал ему занять отцовские покои, раз он все же стал Блюстителем, но Кирион отказался и оставил за собой комнату, в которой жил почти с самого рождения. После ужина он ушел к себе, сел у камина с книгой, но не смог читать и отложил ее. Неожиданно он услышал негромкий стук в дверь. Прежде чем он отозвался, дверь открылась, и в комнату вошла Эльвинг. Он встретил ее, поцеловал руку и подвел к креслу, после чего сел напротив. Какое-то время они молчали.

— Судя по тому, что вы пришли, миледи, вы хотели поговорить со мной.

— Хотела.

— Я рад, что вы пришли ко мне, как к равному, а не вызвали, словно слугу, — произнес он, чтобы подбодрить ее.

— Чего ты добиваешься?.. — наконец произнесла она.

— Я хочу, чтобы у меня была жена, миледи. Жена, а не госпожа. Я хочу, чтобы, в первую очередь, вы были супругой блюстителя Кириона из Дома Хурина, а не дочерью короля Элессара.

Она молчала, и он продолжил.

— Вы полагаете, что любите меня. Но истинная любовь — не собственническое чувство. В том числе, это готовность принести себя в жертву ради любимого человека. Как некогда сделала княжна Инзиль. Именно желание радости и блага дорогому тебе существу есть проявление любви, а не желание подчинить и присвоить.

— Разве в том, что, по-твоему, я должна отказаться от происхождения, нет желания покорить и присвоить? Или ты не любишь меня?

— Миледи. В семье вашего отца все благополучно. У меня же рано умер отец, мои младшие брат и сестра стали сиротами совсем детьми. Моя мать — вдова, и теперь она еще и серьезно больна. И вы помните причину ее недуга. Дед стар, и ему нужен помощник. И да, у меня есть ребенок. Я люблю детей и, поверьте, буду счастлив, если вы подарите мне еще. Но я никогда не откажусь от Эрейниона. Это мой сын, мой первенец, чье рождение сделало меня отцом. И его мать в девятнадцать лет была убита за то, что спасла меня. Мне бесконечно дорог этот мальчик, и я сделаю все, чтобы восполнить ему его утрату. Я не могу быть просто зятем великого короля Элессара. Я фактически правитель Итилиена и уже почти глава семьи и дома Хурина, и именно это — главное для меня.

Я хочу чтобы вы стали моей женой. Я хочу делить с вами не только ложе, но и свою жизнь. Свои радости и печали. Если вы согласны, то я окружу вас заботой, буду беречь и стараться как можно чаще радовать…

— Ты... любишь меня?.. — в ее глазах была почти мольба.

— Вы необыкновенно красивы. Однако мне хотелось бы полюбить вашу душу, а не только ваше тело. Но для этого вы должны относиться ко мне, как к равному, а не как к игрушке или слуге. Я не щенок и не смогу любить хозяйку.

— Как ты думаешь, что я отвечу? — помолчав, спросила она.

— Вы пришли ко мне… — улыбнулся он, — и я верю, что вы останетесь.

Эльвинг обвела невидящими глазами комнату. Она колебалась.

— Я пришла одна… Меня могут хватиться.

— Я пошлю слугу во Дворец.

— И мои девушки... У меня здесь нет служанок.

— Это не беда. Я помогу вам раздеться и одеться — тоже.

Он встал подошел к ней и подал руку. Она поднялась, он обнял ее и впервые первым поцеловал. Потом подошел к двери и запер ее. Затем помог снять платье и аккуратно вынул шпильки из головы. Эльвинг легла в его постель. Комната была непривычной, но уютной и по-своему красивой, а кровать — довольно широкой. Кирион разделся, лег рядом и обнял ее.

Через час, к удивлению принцессы, он поднялся.

— Куда ты?..

— Нужно послать слугу во Дворец. И проведать малыша перед сном, — ответил он, надевая симару. — Я скоро вернусь.

И действительно, через четверть часа он пришел снова.

Проснувшись на следующее утро, Эльвинг размышляла, что ей делать. Ей очень не хотелось перебираться из Дворца в Дом Блюстителей, но она понимала, что это — единственная возможность остаться с мужем. Кирион пообещал ей, что при первой же возможности они уедут в Эмин-Арнен, и через неделю они действительно уехали.

Элессар не слишком обрадовался ее переезду и хотел снова вызвать Кириона, но дочь попросила отца не делать этого.

Теперь она дни напролет пропадала в саду или каталась верхом. Кирион, когда мог, сопровождал ее, но почти всегда брал с собой младшую сестру. Привыкшей к безмятежной жизни в своей семье принцессе было непривычно в окружении родных Кириона. Старик Дед, больная Эрендис, милая, но маленькая и непонятная Амариэ… К тому же Кирион сказал супруге, что двух девушек свиты ей теперь будет достаточно, так что в конце концов она остановила выбор на Ирильдэ и Ниниэль, а остальных, отблагодарив, отпустила.

Бедной Ирильдэ было непросто последовать за госпожой. Она по-прежнему любила Кириона и теперь была вынуждена встречать его каждый день без какой бы то ни было надежды. Его приветливость и внимательность к ним лишь заставляла ее страдать еще больше, и девушке стоило немалых усилий держаться ровно и не показывать своих истинных чувств.

Кириона же расстраивало равнодушие супруги к малышу. Мальчик был любимцем всей семьи, но мачеха почти не замечала его. Муж понимал, что заставить полюбить невозможно, но поначалу у него была надежда, что Эрейнион хотя бы немного растопит ее сердце. Эльвинг же ограничивалась лишь любезным пожеланием малышу доброй ночи и про себя страстно мечтала о собственном ребенке, сыне, который, конечно же, непременно затмит первенца ее супруга.

В апреле Король вызвал зятя, и им пришлось вернуться в Столицу.

— Итак, лорд Кирион. Настала твоя очередь выполнить свое обещание. Я жду голову Гнаружина.

— Да, милорд.

— Мне не важно, как ты это сделаешь. Хочешь — собери войско и возьми его силой. Хочешь — отряд и поймай его хитростью.

— Хорошо, милорд. Я посоветуюсь с принцем Фарамиром и капитаном Аксантуром.

“Есть у него другие авторитеты кроме деда или нет? Гордецы, — подумал Элессар. — Все же я неосмотрительно связал себя обещанием, что Блюстителями Гондора останутся потомки Фарамира”.

— Ты не можешь не понимать, что твоя репутация серьезно пострадала от связи с умбаркой, и теперь, если ты вернешься победителем, это прибавит тебе симпатий в народе.

— Мою первую жену звали Инзиль, милорд. Не были бы вы так любезны все же запомнить ее имя? Люди, умеющие любить, встречаются не только среди чистокровных дунэдайн.

“Какой же у него невыносимый характер. Небо, зачем Эльвинг связала с ним свою жизнь?.. Когда-то я не хотел, чтобы моим Блюстителем был Дэнетор, теперь же я имею его правнука, который еще упрямее прадеда”.

После некоторых раздумий Кирион решил взять отряд, ядром которого должны были стать он сам, Эделион и старшие сыновья Гвиндора. Капитан Аксантур подтвердил, что поедет с ними, а Фэамир заявил, что тоже отправится с братом, и тот был вынужден согласиться.

Незадолго до отъезда к мужу пришла Эльвинг и заявила, что не расстанется с ним.

— Зачем, миледи? — изумленно спросил он.

— Я переживаю за тебя.

— Миледи, я был там три раза. Не пропаду и сейчас. Не нужно подвергать себя риску. К тому же ваше присутствие сделает нас уязвимыми.

— Я могу отправится в Умбар и ждать тебя там, как собирается сделать капитан Аксантур.

“Небо, Аксантур очень полезен. Но зачем нам она?..” Он сколько-то привык к супруге и даже немного привязался к ней, но брать ее с собой не хотел.

— Я поеду с тобой, потому что люблю тебя, — сказала жена.

— Миледи, если с вами что-нибудь случится…