Друзья моря. Книга вторая. Кирион.

— Счастливчик, — услышал Фэамир чей-то шепот, — после истории с умбаркой я был уверен, что Король никогда не позволит ему стать Блюстителем и, тем более, членом его семьи…

— Король удивительно добр. Отдать старшую дочь такому человеку... У него же есть детеныш от той девицы. Надеюсь, принцем Итилиенским все же станет сын принцессы.

“Знали бы вы, что Кириону пришлось пережить…” — сердито подумал юноша.

Прозвучали слова Клятвы, Кирион наклонился и осторожно поцеловал прекрасную супругу. Она улыбнулась, и он подумал, что тонет в ее глазах. Потом был торжественный обед, на котором они выслушали бессчетное количество здравиц. Большинство из них были банальными и похожими друг на друга. Поздравляли, в основном, Элессара с браком старшей дочери и саму Эльвинг.

Впрочем, одно из поздравлений немного выбилось из общего хора. Королю пожелали скорейшего появления первого внука, добавив, что у супруга дочери, учитывая обстоятельства, не должно возникнуть с этим проблем. Кирион не удержался и взглянул на дерзкого поздравителя. Им оказался Лоссарнахский лорд Торондир, брат Майрен, несколько лет назад унаследовавший титул и провинцию после смерти отца, лорда Калиондора.

Наконец трапеза кончилась, и все отправились в музыкальный Зал, где во славу новобрачных пели эльфы. Эльвинг время от времени бросала на мужа взгляды, и он старался улыбаться ей в ответ, хотя думал больше о сыне. Супруга ни разу не заговорила о нем и вела себя, словно его и не было. “Понятно, что она не захочет стать ему матерью… А навязывать ей малыша я не буду — ведь невозможно полюбить насильно…”

Ближе к вечеру Кириона и Эльвинг проводили в их покои. Жена ушла в спальню, Кирион вместе с братом вошел в смежную комнату.

— Эта твоя личная комната?.. — спросил Фэамир, оглядевшись. — Неплохо. И кровать есть. Если устанешь от принцессы.

— Не уходи пока…

— Ты что, боишься? У тебя же опыт есть.

— Не знаю.

— Жить будешь во Дворце? Удобно для Блюстителя. Не нужно никуда ездить и даже ходить. — Фэамир уселся на его кровать. — Вполне удобная.

— Не хотелось бы.

— Почему?

— Я здесь никто. Недостойный супруг принцессы, из милости взятый во Дворец. Я не хочу быть ее игрушкой и пленником Элессара. Она захотела стать моей женой — и она стала ей. Но я хочу, чтобы она была именно женой, а не хозяйкой. Не дочерью короля Элессара, но супругой блюстителя Кириона из дома Хурина.

— Ишь ты какой. Думаешь, у тебя получится?

— Все же я попробую.

— Браки, в которых супруги не могут решить, кто будет главенствовать, обычно обречены на несчастье.

— В Гондоре патриархат.

— Ну-ну. К тому же ты еще до конца не стал мужем принцессы. Завтра расскажешь. Мне интересно, отличается ли она от обычных женщин.

— Ты разбираешься в обычных?

— Как сказать… Понятно, что у меня никого не было и в ближайшие несколько лет не будет… Но я же неоднократно помогал принимать роды и, если помнишь, принял твоего малыша. Я прекрасно знаю, как устроены женщины и откуда берутся дети.

Кирион усмехнулся.

Дверь в спальню принцессы открылась, и на пороге показалась величественная немолодая дама.

— Ваша супруга ждет вас, милорд… — Она с явным удивлением и неодобрением смотрела на Кириона.

— Да, благодарю… — Кирион подошел и крепко обнял брата.

— Не бойся, братик, она тебя не съест. — Фэамир улыбнулся, потрепал его по спине и скрылся за дверью.

Кирион, провожаемый осуждающим взглядом дамы, отправился в супружескую спальню. Комната была украшена и благоухала цветами. На великолепном ложе сидела Эльвинг в одной нижней сорочке и с некоторым удивлением смотрела на полностью одетого Кириона. Дама, а также Ирильдэ и Нессаниэ с поклоном оставили их.

Он вздохнул и начал раздеваться. Когда на нем остались нижние рубашка и штаны, он подошел и сел рядом. Принцесса придвинулась к нему и положила руки на плечи. Глаза ее, казалось, светились изнутри, и он почувствовал, что у него не было и нет противоядия от этого взгляда.

— Я прекрасно знаю, что ты не каменный… — Она распахнула его рубашку и положила руку на стучащее сердце.

Кириона бросило в жар. Тело его было юным и сильным и почти два года не знало ласки, и скоро он мало что помнил.

За окном окончательно стемнело, комнату освещали отблески камина, утомленный Кирион в полудреме, раскинувшись, лежал на подушках, а жена перебирала его великолепные волосы. Скоро он провалился в сон.

Спал он крепко и проснулся только за час до полудня. Телу давно не было так хорошо, но на душе заскребли кошки. “Интересно, как малыш?..” С тех пор, как мальчик перестал часто нуждаться в кормилице, Кирион велел поставить его кроватку у себя в спальне. “Ребенку в полтора года трудно понять, что отец женился и больше не принадлежит себе…”

Эльвинг заметила, что он проснулся, склонилась над ним и нежно поцеловала.

“Нельзя же настолько быть у нее рабстве…” — спустя час, одеваясь, подумал Кирион.

— Куда ты? — спросила жена.

— В Дом Блюстителей.

— Надолго?

— Не знаю.

— К обеду ты должен вернуться.

— Почему?

— Обед сегодня будет праздничным, и его собираются посетить все гости нашей свадьбы.

— Мне приятнее обедать с близкими людьми, а не с толпой.

— Эта, как ты выразился, толпа приехала ради нашей свадьбы — пожелать нам счастья.

— Эти люди приехали не ради нас, а ради того, чтобы не утратить расположение вашего отца, миледи. Если вы думаете, что им в радость путешествие в Столицу и сидение на этих пирах, вы глубоко заблуждаетесь.

— Присутствовать на торжествах вместе с Королем и разделить с ним его радость есть радость и для…

— Да с чего вы это взяли? Я всегда терпеть не мог эти ваши торжества и посещал их стиснув зубы, потому что так надо… И мой отец, будучи Блюстителем, страдал от необходимости разделять радости вашего батюшки из-за того, что был вынужден неукоснительно присутствовать на посвященных им празднованиям. Многим людям это откровенно в тягость. Просто они терпят это, не желая впасть в немилость.

Эльвинг сжала губы.

— У вас странное семейство. Отец прав. Вы гордецы. Для нормальных подданных радость государя…

— Просто мы живые люди. Мы чувствуем и умеем любить ничуть не меньше Элессара. И наша собственная радость и боль трогают нас намного сильнее, чем радости и печали вашего отца. Конечно, любой человек в Королевстве желает государю всех благ… Хотя бы потому, что счастливый король обычно добрее и снисходительнее. Но не более того.

— Он тебе не Элессар. Не забывайся.

— Вы, кажется, говорили, что любите искренность, миледи... Или вы хотите, чтобы я надевал маску и лгал вам? А вы бы по-прежнему пребывали в блаженном неведении.

— Не путай искренность с дерзостью.

— Нет, это искренность. Я устал притворяться. И не собираюсь больше этого делать. Если я успею сделать все, что хотел в Доме Блюстителей, я приду. Если нет, то я останусь на трапезу с дорогими и любимыми мной людьми. С матерью, Дедом, маленьким сыном, младшими братом и сестрой. И буду рад, если вы присоединитесь к нам.

— Я не могу оставить своих гостей.

— Они получат роскошный пир и созерцание вашего батюшки.

Какое-то время Эльвинг молчала.

— Скажи правду… Ты… не любишь меня?..

— Я восхищаюсь вашей красотой, миледи... Вы получили мое тело — то, во что некогда влюбились. Сердце же мое принадлежит несчастной Инзиль.

— Иди куда хочешь… — наконец произнесла она.

Кирион поклонился и оставил спальню. Когда его шаги стихли, она опустилась на ложе и зарыдала.

Через несколько минут он пришел в дом Блюстителей. К нему немедленно прибежала Амариэ.

— Как хорошо, что ты пришел! Фэамир остался ночевать с малышом, но он все время тебя спрашивал и почти не дал ему спать.

— Где он сейчас?

— Сидит у мамы на руках.

Кирион отправился к матери. Как и сказала Амариэ, расстроенный мальчик сидел на коленях у Эрендис, и она рассказывала ему сказку. Увидев отца, он встрепенулся и протянул к нему руки.

— Иди сюда, малыш… — Кирион взял его на руки и поцеловал.

Мальчик обнял его за шею.

— Ты где был?..

— Я был во Дворце.

— Не уходи… больше.

— У меня дела.

Ребенок надулся, но прижался к Кириону. В комнату вошел Фэамир, который, судя по всему, только что встал с постели.

— Ну, рассказывай, — шепотом сказал он.

— Ничего хорошего.

— В смысле?

— Похоже, мы уже поссорились.

— Я тебя предупреждал…

— Я ни о чем не жалею. Я не собираюсь делать вид, что без ума люблю ее. И не буду игрушкой, которая беспрекословно слушается ее и ее венценосного отца. Если нужен был покладистый человек — не надо было бегать за мной.

— Но ты... стал ее мужем?..

— Стал.

— И как?

— Моему телу она очень нравится. Моему сердцу и разуму — нет. И мне тяжела эта двойственность.

— К ночи вернешься?

— Не знаю, захочет ли она меня видеть.

— Ну, ты даешь…

— Я нужнее здесь. Я предложил ей прийти к нам на обед. Она же хочет сидеть на пиру с гостями. Пусть.

— Ей будет очень обидно прийти на праздничную трапезу одной…

— Сколько можно праздновать?! Свадебный обед был вчера.

Кирион остался с родными, но сразу после обеда появился королевский слуга и велел ему немедленно идти во дворец. Тот нехотя подчинился. Элессар был в своих покоях, рядом сидела Эльвинг.

— Почему ты не был на Трапезе? — сухо спросил Король.

— Я хотел побыть с родными людьми, которые нуждаются во мне, милорд. Мой Дед стар, чтобы третий день подряд сидеть на пиру. Моя мать нездорова. Сын и даже младшая сестра слишком малы. Почему я должен был оставить их и идти к людям, которым я безразличен?

— Тебе незнакомо чувство долга?

— Знакомо, милорд. Но я не понимаю, при чем оно здесь.

— На праздничном обеде была твоя молодая жена.

— Я хотел бы видеть ее рядом с собой и предлагал леди Эльвинг посетить Дом Блюстителей.

— Это было бы неуважением к гостям.

— Я почтил гостей вчера и позавчера. Мне кажется, что для одного события достаточно одной праздничной трапезы.

“Они даже не предложили мне сесть… И теперь я оправдываюсь перед ними, словно набедокуривший школьник…”

— Я не спрашивал твоих соображений на сей счет.

— Понимаю, для вас и вашего семейства я человек второго сорта. Я должен или молчать, или соглашаться. Желательно — с выражением восторга и обожания на лице. Я так не умею и не хочу уметь.

— Должен ли я считать это вызовом? — спросил Король.

— Если для вас наличие и отстаивание своего мнения есть вызов…

— Ты горд, упрям и самонадеян. Твои беды идут именно из-за этого. Советую научиться смирять свой нрав. Иначе твой конец может быть столь же трагичным, как и у твоего прадеда Дэнетора.

— Если бы мой прадед не был сильным человеком и не продержался так долго, бросая вызов Саурону и судьбе, то вам сейчас негде было бы править, милорд. Ничего из себя не представляющие люди хороши в мирное время. Но во время испытаний нужны личности. А они не бывают ручными.

Король пристально смотрел на него.

— Ты считаешь, что если стал моим зятем, тебе все позволено?

— Я сказал бы это вам, и если бы не был вашим зятем, милорд. И я никогда не искал этой чести. Меня выбрала ваша дочь.