Друзья моря. Книга вторая. Кирион.

Глава 45. В Первом Ярусе

Кирион вздохнул и вернулся к сыну. Эрейнион услышал шаги и открыл глаза.

— Не плачьте, отец…

— Я не плачу… — Кирион промокнул глаза и прилег рядом с мальчиком.

— Отдохните.

— Успею, малыш. — Он осторожно, чтобы не причинить ребенку боль, обнял его.

— Отец… Бедные люди… Они совсем бедные?

— Есть бедные люди, есть нищие.

— Почему?

— Кто-то разорился, кто-то потерял родителей, и о них некому позаботиться…

— А как им жить?

— Работать. Как еще?

— Но ведь им мало платят?

— Чтобы получить хорошее место, надо быть образованным, просто умения читать недостаточно. Нужно грамотно писать, быстро считать.

— Мальчик сказал мне, что его отец умер, а мама — прачка, она много работала и заболела.

— Какой мальчик?

— Который заманил меня…

— Возможно, он сказал это, чтобы тебя разжалобить.

— Нет. Он сказал, что ему не нужны жалость и милосердие. И что он ненавидит нас. У его мамы никогда не было шелковой одежды и украшений.

— У многих их нет. Небогатые люди носят лен и хлопок.

— Почему кто-то богат и носит шелк?.. А кто-то беден… Вот я родился у вас, и у меня все есть… Он так и сказал, когда забрал мой плащ, что мне купят новый.

— Он разбойник, ты мог серьезно простудиться и даже умереть… Да и сейчас мы не знаем, когда ты поправишься.

— Если его и остальных поймают, их накажут?

— Конечно. Уверен, ты не первый, кого они ограбили.

— А если у него на самом деле нет лекарств для мамы?

— Все равно. Заманивать ребенка, бить и потом бросать без одежды…

— Они не собирались меня бить. Я сам бросился на него и ударил.

Кирион приподнялся и посмотрел на сына.

— Они хотели забрать кулон. Я не мог отдать его, — объяснил Эрейнион.

— Конечно… Но мама бы очень расстроилась, если бы ты погиб, защищая память о ней. Уверен, она хочет, чтобы ты жил долго и счастливо.

— Она где-то есть?

— Да.

— И прадедушка?

— Да.

— Откуда вы знаете?

— Когда тебя похитили умбарцы, никто не заметил этого. Но ко мне во сне пришел мой отец и сказал, что я должен немедленно найти тебя. Если бы он не приснился мне, мы бы заметили твое отсутствие только утром и не успели остановить корабль.

— Правда? — немного оживился Эрейнион.

— Да. С тех пор я знаю, что он жив и, когда может, помогает нам.

— А мама вам снится?

— Иногда.

— Жаль, я совсем не помню ее.

— Она была очень красивая. И очень добрая, — вздохнув, добавил Кирион.

— У одного из мальчиков, похоже, тоже не мама, а мачеха. Это он попросил Аэгнора отдать мне кулон.

— Ты даже знаешь, как зовут их предводителя? — удивился отец.

— Так его называли остальные.

— Сколько их было?

— Пять. Можно их не наказывать?

— То, что ты готов их простить, — замечательно, но они грабили и могут еще на кого-нибудь напасть... Их нужно остановить.

— А если им нечего есть?

— Этот мальчишка... Почему он не идет работать? Судя по твоим синякам, они совсем не слабые.

— А если они не умеют грамотно писать?

— Все равно, можно найти работу. Хотя она, скорее всего, будет тяжелой. И платить за нее много не будут, — вздохнул Кирион.

— Если бы у них были богатые родители, они бы не грабили.

— Малыш, многие дети бедны. Но они честно трудятся и не идут на преступление.

— Многие?

— Увы, да. Это не такая уж и редкость.

— Тогда нужно помогать им… Хотя он сказал, чтобы… Что ему не нужно милосердие. Он сам хочет быть милосердным.

— Да, давать милостыню куда приятнее, чем ее просить. С этим трудно поспорить.

В комнату вошел Фэамир.

— Принесли твой кулон, малыш, — улыбнулся он.

Кирион приподнял Эрейниона, и дядя надел цепочку. Скоро ребенок задремал.

— Иди отдохни, — сказал Фэамир.

— Лорд Кирион! — донеслось из-за двери.

— Говорил я тебе идти отдыхать... Хоть бы час, но поспал.

Блюститель вышел из комнаты сына. В приемной его ждал капитан Первого Яруса.

— Как себя чувствует лорд Эрейнион? — поклонился он.

— Терпимо. Надеюсь, это происшествие не причинит серьезного вреда его здоровью, — ответил Кирион.

— Рад слышать.

Блюститель сел и указал на кресло напротив.

— Милорд, сегодня утром гвардейцы обошли все площади Первого Яруса и оповестили людей о случившемся. Уже к полудню нам сообщили, что у одного из подмастерьев разбит нос. А у мальчишки, помощника в лавке, разодрана щека. По словам хозяев, вчера, когда их отпустили по домам, у них ничего подобного не было. Мы отправили людей и арестовали их. Одного зовут Аэгнор, ему пятнадцать лет, а второго… Деруфин.

Кирион внимательно слушал, и капитан продолжил.

— Мои люди пришли к ним с обыском и обнаружили кое-что из вещей вашего сына. Мы надавили на них, и они во всем сознались.

— Капитан Карантир… Вы, наверное, ожидали, что я обрадуюсь и похвалю вас и ваших людей. Не хочу вас разочаровывать, но я не могу сказать, что восхищен работой гвардии Первого Яруса. То, что вы так быстро нашли преступников, похвально и показывает, что гвардия Первого Яруса умеет работать. Когда захочет, — внезапно добавил Блюститель.

— Милорд… Простите, я не совсем понял вас…

— Почему вы нашли грабителей, только когда они напали на моего сына? Получается, прежде это было не важно? И понадобилось, чтобы пострадал ребенок Блюстителя, чтобы остановить банду... А если бы Эрейниона не занесло вчера в Первый Ярус, то они продолжили бы грабить?

— Милорд… Дело в том, что предыдущие жертвы не сопротивлялись. А ваш мальчик оставил отметины на их бесстыжих физиономиях. По которым они и были вычислены, — бодро закончил капитан.

— Все равно, при желании это можно было пресечь раньше.

— Да, милорд. Я подумал… возможно, вы захотите лично допросить их. Но если вы устали, — поспешно добавил он, глядя на осунувшееся лицо Блюстителя, — то можно отложить это на завтра. Они арестованы, все равно теперь их ждет много ночей в камере, — усмехнулся Карантир.

— Я сделаю это прямо сейчас.

— Доставить их к вам?..

— Я допрошу их в Вашем Ярусе. Талион! Плащ и перчатки, пожалуйста.

Скоро капитан и Кирион спустились в нижний Ярус. Блюститель привязал лошадь и вошел в Дом гвардии. Увидев его, гвардейцы поклонились. Он прошел в небольшую приемную и сел в кресло.

— Приведите.

Первым привели Аэгнора, а следом второго мальчика. Лица их были не многим лучше, чем у Эрейниона. Они неуклюже поклонились и теперь смотрели куда-то на ноги Кириона.

— Аэгнор, сын Амандила. Пятнадцать лет. Живет в Первом ярусе. Служит подмастерьем у гончара, — объявил один из гвардейцев. — Деруфин, сын Финрода, тринадцать лет, служит помощником в лавке.

— Капитан Карантир… Мой сын для своего возраста хорошо владеет мечом и дерется, но мне трудно поверить, что это он так поколотил их. Да еще и пятерых против одного.

Капитан ответил не сразу.

— Я жду, господин капитан.

— Милорд… Мои люди… надавили на них.

— Надавили? Или поколотили? Чем тогда они отличаются от этой братии, которая чтит право сильного?

— Милорд, это преступники. Что их жалеть. Сознались бы сразу...

— Капитан Карантир, бить задержанных, да еще и детей — позор для человека, служащего в гвардии. Нужно уметь воздействовать иным образом.

— Простите, милорд.

— Подготовьте мне имена гвардейцев, проводивших дознание.

— Простите, милорд…

Кирион посмотрел на задержанных.

— Что ж… Рассказывайте, как вы дошли до жизни такой.

— Долго… милорд, — угрюмо ответил Аэгнор. — Мы сожалеем, что напали на вашего сына… Надеюсь… он не сильно разболелся?..

— Все же я хотел бы услышать твой рассказ.

— Мой отец умер пять лет назад. Не выдержало сердце… Мать стала больше работать. Простудилась раз, второй… Хотела пойти в горничные — да она не очень молодая уже. Сказали, берут молодых, на лицо приятных и, главное, без детей. А нас трое. Продолжила стирать и совсем расхворалась. Лекарь сказал, чахотка. Теперь она лежит. Сказали, умрет скоро…

— Ты пробовал обратиться за помощью?

— К кому, милорд? Бабка старая уже. Сама бедно живет. Кому мы нужны?.. — Аэгнор махнул рукой.

Кирион пристально посмотрел на него и повернулся ко второму мальчику. Чуть полноватому, с добродушным лицом, совершенно не похожему на разбойника.

— У меня отец жив, милорд. Но два года назад он женился… Ей подавай то, это… Она молодая, симпатичная. Отец на нее без конца тратится. Только вредная. Хоть домой не приходи. Я бы и не приходил, но сестренку жалко. Младшую. Я думал, накоплю денег, и мы уедем.

— И куда же ты думал уехать в тринадцать лет, да еще и с ребенком?.. — поинтересовался Кирион.

— В Пеларгир, к морю. Там тепло. Рыбу можно удить.

— И для этого ты стал грабителем?

— Я папаше в лавке помогаю, но дела неважно идут, а мачехе все мало. С утра до ночи. Папаша мне, понятное дело, ничего не платит. А времени еще где-то служить нет.

— Ты служишь у отца, и он сообщил про то, что ты дрался накануне?

— Не папаша. Мачеха. Она рада, что меня в тюрьме кормить будут. Так и сказала, — мальчишка усмехнулся. — А я несильно боюсь. Без нее и в тюрьме неплохо.

— Кто же будет работать в лавке?

— Кто ж знает, может быть, своего кого приведет.

В Дом Гвардии вошла немолодая, скромно одетая женщина. Увидев Кириона, она смущенно поклонилась.

— Вы хотели что-то сказать? — спросил Блюститель.

— Да, милорд. Я… соседка вот его… — Она указала на Аэгнора.

Кирион ободряюще кивнул.

— Доигрался, негодник? Мало матери было горя, так ты еще по кривой дорожке пошел?!

Мальчишка молчал.

— Умерла она. Как узнала, зачем гвардейцы приходили, и что увели тебя…

Аэгнор поднял голову и смотрел на женщину. Губы его задрожали, и вдруг скривились. Он повернулся и с ненавистью взглянул на Кириона.

— Ненавижу! Всю жизнь она работала за серебряный в день! А у вашего мальчишки в кошельке было больше ее месячного жалования!!! Просто. А знаете как тяжело тот шелк стирать?! Полоскать в ледяной воде? Как спина болит... Чтобы такие, как вы, в шелке ходили?!

Гвардейцы сначала остолбенели, а потом один из них бросился к Аэгнору и зажал ему рот.

— Отпустите, — приказал Кирион.

— Милорд, он оскорбляет вас!

— Отпустить.

Тот нехотя отошел.

— Давайте, вешайте меня! Что молчите?! Неужто стыдно стало? Не нужно мне вашей жалости. Подавитесь ей! Кому от этого легче?!

— Милорд! — не выдержал капитан Первого Яруса.

Кирион поднял руку.

— Выйдите все, — приказал он.

— Все?..

— Да, все.

Через минуту в комнате остались только Кирион и Аэгнор.

— Не нужно мне вашего милосердия!.. — с тихой яростью прошептал мальчишка.

— Я согласен, что среди богатых и знатных людей достаточно людей равнодушных и даже черствых. Но то, что человек носит шелк, вовсе не значит, что его жизнь благополучна и он не знает страданий.

— Что значат ваши страдания? Вы просто не знаете, что это такое… Когда мать умирает, а ты ничего не можешь…

— У меня умирал отец, которого я любил больше всего на свете. И никто ничего не мог сделать.

— У меня тоже умер отец… Но ваша мать была всем обеспечена, ей не нужно было… — Аэгнор горько усмехнулся, — и вам не надо было...