Так начиналась жизнь

8

В пасмурный день быстро сгущаются сумерки. Вот в окнах дехканских домов уже забились отблески багрового пламени. Это люди готовили ужин, пользуясь светом от очагов. Керосина мало, его берегли.

Бибисара — не старая, но быстро увядшая женщина — помешивает в котле варево, пробует на вкус. Накрыв котел крышкой и положив сверху деревянную ложку-черпак, отходит к прокоптившемуся отверстию печи, начинает подбрасывать в огонь, переламывая о колено, ветки джингила.

У стены на белой кошме — единственной ценной вещи в доме — спят мальчик и девочка. Пучки хвороста ярко вспыхивают и быстро прогорают. Лица детей, когда меркнет свет, кажутся бледными, исхудалыми. Из смежной комнаты, дверной проем в которую завешен грубым холстом, доносятся тяжелые вздохи и неразборчивое бормотание. Там отец, он болен. Сам Оразбай, хозяин дома, низко склонившись, сосредоточенно ждет с сапожной иглой в руках, когда разгоревшийся хворост даст ему возможность сделать несколько новых проколов. Он ладит суконную заплату на бараний тулуп.

Тихо вокруг. Слышно стало, как заворочался в своей комнате старик. Наконец, он успокоился. И тут с треском распахнулась наружная дверь.

Оразбай вздрогнул. Замерла, прислушиваясь, Бибисара. Забеспокоились во сне дети.

Затем хозяева поняли, что кто-то ходит в передней. Тогда Оразбай приподнялся, решив узнать, в чем дело. Он опоздал, так как человек сам вошел в комнату. Невысокого роста, с несоразмерно длинным туловищем и короткими ногами, а необычная ширина тела свидетельствовала о его огромной физической силе.

— Безродный, — произнес Оразбай, бледнея.

Ошибки быть не могло. Да, перед ним тот самый бандит, о котором рассказывали много страшных историй.

— Не ждал, хозяин? Ничего, я начинаю привыкать к этому.

Безродный засмеялся, прошел мимо Оразбая к огню. Положив к ногам карабин, с которым никогда не расставался, принялся греть руки. Бибисара, сбросив оцепенение, начала подкладывать в печь хворост.

В котле забурлило, скопившийся пар с шумом вырвался из-под деревянной крышки.

— Джугаровый суп? — спросил Безродный.

— Суп, аксакал, — покорно ответил Оразбай.

— Ай, какой негостеприимный хозяин! — с деланным возмущением воскликнул бандит. — Такого почетного гостя, как я, кормить супом? Для меня следовало бы барана зарезать.

Безродный, посмеиваясь, покачал головой. Могло показаться, что он шутит. Но глаза бандита смотрели холодно, и Оразбай понял: это приказ.

В хозяйстве у него осталась одна овца. Конечно, ее было жалко, тем более, что со дня на день от нее ждали приплода.

— Аксакал, я у соседей спрошу мяса.

— У соседей? — Безродный притронулся к карабину. — А этого ты не видел? Дураком считаешь меня. Нож держи!

Быстрым движением он достал из-под халата кинжал, бросил его под ноги Оразбаю.

— Отойдешь от дома на десять шагов — все тут умрут. Подумай прежде, чем решишься сбежать.

Оразбай, шаркая галошами, — походка его сразу отяжелела, — вышел во двор. Безродный тем временем, положив подушку под бок, вытянул на кошме ноги. Долго присматривался к Бибисаре, потом лениво заметил:

— Собакам вылей свою похлебку.

Бибисара сняла с полочки у стены несколько мисок и стала вычерпывать в них суп из котла. С полными мисками пошла мимо Безродного, а он, протянув руку, ущипнул ее за бедро. Бибисара вскрикнула, суп расплескался.

— Кобыла дикая, — лениво произнес бандит.

Тепло его разморило, он протяжно зевнул.

Когда, разделав овцу, в комнату вернулся Оразбай, он застал Безродного спящим. Угли в очаге едва тлели, жена, согнувшись, замерла, боясь сделать лишнее движение. Дети тоже дремали, положив головы ей на колени.

— Возьми мясо. Оно в прихожей, — сказал Оразбай.

Нехорошо, тяжело у него было сейчас на душе. Вот пришел в дом человек, столько огорчений принес, а сам уснул. Нет у него, видно, ни жалости к людям, ни совести. Конечно, для доброго гостя никакого угощения не жалко... Но ближе к осени на базар хотел отвести овцу Оразбай. Надо было кое-какую одежонку для жены и детей справить. Теперь овца зарезана, а ягнята выброшены. Жене придется заново залатать платье, детишки еще год побегают раздетыми. Хорошо, что малы и стыда не чувствуют.

...Бешбармак готов. Острый мясной запах приятно щекочет ноздри: давно в доме так вкусно не пахло. Оразбай осторожно приближается к бандиту, трогает его за плечо. Безродный вставать не спешит, он потягивается.

Бибисара накладывает в широкую миску нарезанное ромбиками тесто, достает куски баранины. Безродный, а затем и хозяин дома моют над тазом руки.

— И малышам своим дай, — распоряжается подобревший бандит. — Все должны быть довольны, когда я прихожу.

С жадностью вгрызается он в мясо, а жир, растекаясь, добирается до локтей его оголенных рук. Вот он подмигивает Оразбаю, смеется:

— Водки не хватает, хозяин. Без нее любая еда теряет свой настоящий вкус. Послать бы в лавку, да некого... Жаль, что ты не пьешь, и в доме у тебя нет спрятанной на случай бутылки. Плохая у нас, мусульман, вера. Отсталая.

Едва Безродный закончил фразу, как из смежной комнаты послышался шепот молитвы. Вскоре ее прервали тяжелые вздохи.

— Кто это там у тебя? — настораживаясь, спросил бандит.

— Отец. Ему нездоровится.

Безродный, удовлетворенный ответом, кивнул головой.

— Ну, а деньги у тебя есть, хозяин?

Оразбай понял, что больше не сможет проглотить ни куска. Теперь ясно, что Безродный пришел не просто обогреться и плотно поужинать. Но откуда у Оразбая быть деньгам? Только бандит ни за что ему не поверит.

— Аксакал, денег у нас не бывает.

— Ну, мы это еще проверим.

Когда бандит насытился, Бибисара отошла к одеялам и принялась выбирать те, которые выглядели посвежее. Пора было стелить постель.

— Мне спокойнее спалось бы в передней, — подсказал ей Безродный.

Он стал вдруг щуриться, растягивать большой рот в улыбке. Оразбай посмотрел на него испуганно. В передней не топится, холодно. Но Бибисара уже несет из комнаты одеяла, подушки. За ней следом выходит Безродный.

Проходят томительные минуты. И вдруг Оразбай слышит крик жены. Потом все заглушает дикий хохот бандита.

Оразбай бросается к двери, но она чем-то подперта.

— Теперь плати мне выкуп, хозяин, и получишь обратно свою красавицу.

Оразбай растерян, его охватывает отчаяние. Как он сожалеет сейчас, что не смог за жизнь скопить и рубля.

— Аксакал, клянусь аллахом! Нет денег! Хотите, я отдам все свое имущество?! Забирайте лошадь!

— Кобылка твоя привязана во дворе, чтобы ее взять, согласие хозяина не нужно. А деньги?.. Их дехкане обычно прячут в укромном местечке.

Оразбай в ярости бросается на дверь, скребет доски руками так, что ломаются ногти.