Метаморфозы. Новая история философии

В то же время, когда Беркли понял, что даже «первичные качества», такие как число, были не более чем «творением ума» и что то, что мы видим, не является осязаемыми вещами, то есть, что все видимые вещи одинаково находятся в уме и не занимают никакой части внешнего пространства, он сформулировал аргумент о неоднородности, гетерогенности между «идеями зрения» и «идеями осязания». Это переоткрытие «визуального» как знаковой системы, которая работает исключительно конвенционально, словно вербальный язык, не помешало ему идеализировать «визуальный язык природы», который он проецировал за пределы вербальности. Но для нас важно, что этот разрыв между идеями зрения и идеями осязания – это ещё одно преимущество разума перед материей! Она заключается в мультипликации реальности. Сколько чувств, столько и миров!

Каждый орган чувств теперь рассматривается как самостоятельный механизм, отличный от других, и, вместе с тем, его средства и результаты, форма и содержание неразделимы с ними. Это наблюдение предвосхитило открытие, сделанное в XX веке, например, Н. Бором и В. Гейзенбергом, что, когда мы измеряем реальность, мы на самом деле меняем её. Открытие Беркли подразумевает, что вещи, которые мы видим через микроскоп или телескоп, совершенно иного порядка, чем те, которые мы видим без них. Он утверждает, что «микроскоп вводит нас, так сказать, в новый мир»[55]: он представляет нам новую картину видимых объектов, совершенно отличную от того, что мы видим невооруженным глазом. Беркли, возможно, был одним из первых критиков задолго до Вальтера Беньямина (1892–1940), отметивших мощное влияние «инструментальности» на чувственное восприятие и на природу всех образов. Беркли скептически относился к возможностям пересечения границ восприятия, будь то с помощью оптических приборов или с помощью языка художественной литературы. Введённое им понятие «минимальной видимости» (“minima visibilia”) создаёт непреодолимую общую границу восприятия и не позволяет ни видимому, ни словесному выходить за пределы заданной степени, при переходе через которые чувства перестают работать. Тем самым он, фактически, делает идею бесконечности ненужной. Если бесконечность «невозможна», то она бесполезна и от неё нужно решительно отказаться. В любом плане восприятия минимальная видимость всегда равна количеству. В каждый момент времени вся полнота бытия даётся нам в чувствах! Таким образом, изобилие, а не бесконечность, характеризует «минимальную чувствительность», а «ограниченность» человеческого чувства – это источник не бедности, а как раз его «богатства»[56].

В современной «текстовой» культуре, в отличие от, например, древнегреческой, «дискурсивное» предшествует «чувственному». Навязанные нам СМИ образы определяют то, что мы можем ощутить. Сам инструмент теперь стал решающим в том, как мы отражаем и измеряем то, что мы видим. В этом контексте Беркли обращается к своим современникам, к самому себе и даже к нам как к «фрагментированным» людям, которые стоят с ментальным телескопом позади своего физического глаза. Именно так смотрит на мир аутист. Всё, что не укладывается в его «априорную» матрицу восприятия, им игнорируется или даже аннигилируется. Аутизм – это эффект возврата человека Гутенберга в визуальную Вселенную. А ведь Беркли предупреждал нас! Беркли первым увидел, что «современный» человек видит мир как текст, книгу. Он его (с)читает…

Беркли утверждает, что сознание – это первичная и наиболее непосредственно известная реальность, а не какая-то странная и неопределимая реальность, в которую почти невозможно поверить (в отличие от материи). Он говорит, что мы знаем в наших действиях и в наших размышлениях, что мы являемся постоянными субъектами и проводниками опыта. Все наши знания о реальности должны начинаться с фактов сознания и, пусть ограниченной, но свободы воли, и основываться на них. Беркли не объясняет, как наша воля воздействует на наши тела, но, можно предположить, что он сказал бы, что в определённой ограниченной степени мы можем создавать идеи в разуме Бога, как он это делает в нашем. То есть наше сознание не может влиять на реальность напрямую, ну только если очень ограниченно. Но может крайне эффективно влиять на Божественное сознание. И через него уже на реальность, поскольку реальность производится Божественным сознанием. В идеализме Беркли эпистемология становится онтологией. Иными словами, Беркли предложил метафизический ответ на эпистемологическую проблему (как возможно познание?): сама природа реальности объясняет, как мы познаём, поскольку субстанцией реальности является разум, а опыт состоит в наличии идей.

Итак, в системе Беркли мы можем выделить три основных тезиса:

1) Метафизический тезис – тезис о том, что деревья, дома, горы и реки не могут существовать без восприятия, что сущность чувственных вещей – это восприятие.

2) Имматериалистический тезис – тезис о том, что чувственные вещи являются совокупностью чувственных качеств, и их онтологический анализ не «производит» никакой материальной субстанции.

3) Эпистемологический тезис – тезис о том, что тела познаются человеческим (конечным) разумом и существуют независимо от него.

С точки зрения Беркли, описание его философии, в котором отсутствует её эпистемологический компонент, было бы серьёзным заблуждением, поскольку он был убеждён, что его система содержит как раз единственное лекарство от философского скептицизма (прямо ведущего к сегодняшнему аутизму), который он нашёл в трудах крупнейших философов своего времени, основоположников научного метода.

Теистическое возражение Джорджа Беркли против материализма состояло в том, что последний придал независимой от разума, бессмысленной материи ту же объяснительную роль, которую религия приписывает Богу. Материя и Бог являются конкурирующими объяснениями продолжающегося существования чувственных восприятий и объектов. Причина, по которой мы должны выбрать именно теистическое объяснение, согласно Беркли, заключается в том, что отношение между Богом и объектами является более простым объяснением: оно вытекает из отношения между разумом и идеями, которое человек всегда обнаруживает в своём собственном опыте. Эта простота зависит от сходства между тем, как Бог относится к объектам, и тем, как человек относится к своим идеям. В противовес этому «материалистическая наука» вынуждена всегда и с неизбежностью ломать опыт «нормального» человека, изобретать какой-то другой, делать нормальным, «нормализовывать» и «рационализировать» ненормальное и т. д.

Согласно имматериализму Беркли, Разум – это субстанция, которая поддерживает существование идей, воспринимая их. Эта позиция кажется немного странной даже для того, кто защищает теизм, поскольку она предполагает не просто сильное, но радикальное сходство между Богом и человеком.

Вся философская работа Беркли сосредоточена на этом желании показать, что ничто в мире природы, будь то само существование, порядок, изменение или любое другое из множества явлений, встречающихся в мире, не может быть должным образом объяснено без обращения к непосредственной деятельности Бога. Наука может объяснять чувственные явления в терминах «материи», «гравитации» или любого из ряда подобных принципов, но для Беркли они должны восприниматься как простые схематические представления явлений. Сами по себе они – ничто. У них нет феноменологического измерения. Они «плоские». Беркли выдвигает серьёзную философскую точку зрения: вещь сама по себе – это просто заполнитель, пустая оболочка, которую невозможно охватить. Ничего. (0). Ноль. Предел. Звучит немного по-немецки…

Джордж Беркли, безусловно, стремится доказать, что то, что мы обычно называем «материальными телами», существует лишь как совокупность идей в уме[57]. Для него вера во внеземные, материальные сущности была ложной доктриной, созданной и защищаемой «небрежными» философами. В соответствии с «бритвой Оккама», материя – избыточный термин! Таким образом, Беркли использовал установленные Уильямом Оккамом (1285–1347) номиналистические принципы, направленные против схоластического «реализма», для опровержения материализма. Кроме того, он, возможно даже не отдавая себе в этом отчёта, поступил так, как поступил в своё время Фома Аквинский: повернул (хотя и не с таким успехом, но не с меньшей смелостью и решительностью) против противника его же оружие – направил острие номинализма и сенсуализма в сторону безбожных учений.

Одним из первых выдающихся деятелей современной философии, который привнёс номиналистический дух во всё – религию, этику, психологию и физику, был, разумеется, Томас Гоббс (1588–1679) из Малмсбери. Его «бритва» отсекает не только материальные формы, но и всякую бестелесную субстанцию. Что касается универсалий, то он не только отрицает их реальное существование, но даже то, что существуют какие-либо универсальные концепции, кроме тех, которые мы воспринимаем как имена. Имена и речь играют чрезвычайно важную роль в любом его произведении. «Истинное суждение, – говорит он, – это просто суждение». В силу этого, например, разница между истинной религией и суеверием заключается просто в том, что государство признаёт первую, но не второе. «Номиналистическая приверженность» к «простым» теориям видна также в его мнении, что каждое событие – это движение, и что чувственные качества существуют только в разумных существах, а ещё в его учении о том, что человек в основе своей чисто эгоистичен в своих действиях. Известно, что Джордж Беркли считал себя последователем Томаса Гоббса, который, в свою очередь, признавался, что является учеником Уильяма Оккама.

Вместе с тем, Беркли утверждает, что никаких материальных вещей не существует, а не только то, что существуют некоторые нематериальные вещи. Таким образом, он атакует картезианский и локковский дуализм, а не только значительно менее популярную (в XVIII веке) точку зрения Т. Гоббса, согласно которой существуют только материальные вещи. Интересно, что часть «нападок» Беркли на материю состоит в том, что материалисты не могут дать удовлетворительного ответа на вопрос о том, что именно представляет собой материальная вещь, то есть они не могут охарактеризовать предполагаемые ими же самими материальные вещи. Таким образом, Беркли отвергает то, что материальные вещи являются независимыми от ума вещами или субстанциями. При этом он не отрицает существования обычных объектов, таких как камни, деревья, книги и яблоки. Напротив, он считает, что как раз только имматериалистический подход к таким объектам и поможет избежать скептицизма в отношении их существования и природы. По его мнению, такие объекты оказываются связками или коллекциями идей. Яблоко – это комбинация визуальных идей (включая чувственные качества цвета и визуальной формы), осязаемых идей, идей вкуса, запаха и т. д. Беркли не отрицает реальность деревьев, гор, рек и т. д., а только борется против существования абсолютной материи без разума. Беркли не считает, что мир существует только потому, что о нём думает какой-либо один или несколько ограниченных умов, таких как ваш или мой. В одном смысле слова «реалист» Беркли, действительно, является реалистом, утверждая, что существование физического мира не зависит от конечных разумов, индивидуальных или коллективных. Вместо этого он утверждает, что его существование не является независимым от разума как такового. Таким образом, хотя для Беркли не существует материального мира, тем не менее существует физический мир, мир обычных объектов. Этот мир зависит от ума, поскольку он состоит из идей, существование которых состоит в том, чтобы быть воспринятыми. Для идей, а значит, и для физического мира “esse est percipi”. В этом смысле, общий практический результат анализа физики можно назвать «бритвой Беркли». Это позволяет нам априори исключить из физической науки все эссенциалистские объяснения. Если они имеют математическое и прогностическое содержание, то могут быть приняты в качестве математических гипотез (в то время как их эссенциалистская интерпретация исключается), если же нет, то они могут быть полностью исключены «без потери качества». Эта «бритва» гораздо острее, чем у У. Оккама: ею исключаются все сущности, кроме тех, которые воспринимаются.