Моя мачеха — ведьма (том 1, 2)

Глава 39. Надежда и страх всегда идут рука об руку

Лалин

В повозке установилась мёртвая тишина. Конечно, ведь я тоже подумала, что маска, которую долгое время носил Уворд, не просто украшение или символ его верности умершей жене. Можно было и раньше догадаться, что первый советник короля не станет цеплять на себя нечто бесполезное.

Конечно, никто не утверждал, что господин Скетс лгал о том, что скрывает лицо в память о почившей супруге и матери Дайка. Просто в этот момент я подумала, что за этим решением, вероятно, таится нечто большее. Поэтому подалась к ребёнку и изменившимся от волнения голосом уточнила:

— Что такое?

Мальчик сдёрнул маску и протянул мне:

— Сама посмотри!

Этого я не ожидала, но приняла магический артефакт (а в этом теперь не оставалось сомнений) дрожащими руками. Что я увижу, когда надену это? Вдруг, маска — это что-то вроде линзы истины, с помощью которой раскрываются страшные тайны? Тогда бы объяснилось влияние герцога на двор… Нет, в этом случае король ни за что бы не передал реликвию сыну Уворда. Либо оставил себе, либо подарил противному Картану.

Произведя этот несложный ряд размышлений, я всё же прижала маску к своему лицу. На миг мне что-то привиделось. Словно я мельком заглянула в какое-то странное место, где не было ничего, кроме груд камней, между которыми сочилась влага. Но стоило металлу коснуться моей кожи, видение исчезло.

— Пещера? — с замиранием сердца предположила я и повернулась к мальчику. — Или подземелье?

В расширившихся глазах Дайка я увидела отражение собственной надежды.

— Что, если под храмом были какие-нибудь катакомбы?

— Папа мог выжить! — срывающимся от радости голосом проронил мальчик.

— Что такое? — переживала Рисса. — Почему юный господин так думает? Что вы увидели, госпожа?

— Предмет, который сильный маг носил долгое время, — назидательно сообщила гувернантка, — поневоле пропитывается силой владельца и зачастую может использоваться, как артефакт. Возможно, эта маска как-то связана с Его Светлостью, раз и господин Дайк, и госпожа Скетс углядели что-то.

— Но Его Величество не отдал бы артефакт вдове мятежника, — со всей серьёзностью возразила служанка.

— Следи за языком! — рявкнула Селла, и девушка покраснела.

— Простите… — пролепетала она.

Мимо, обгоняя повозку, промчался всадник, перестук копыт его коня потихоньку стих, уступив нарастающему гомону. Мы приближались к базарной площади, через которую предстояло проехать, чтобы попасть в район, где располагалась моя лавочка. В нос ударили терпкие ароматы специй, мускуса и кожи. Запахи распространились в воздухе, разбавляя повисшее неловкое молчание.

Я тоже не спешила нарушать его, полностью понимая и страх женщин, которые были осведомлены о ползущих по городу слухах, и бессильное негодование Дайка, отцу которого приписывали тайный заговор против короля, нападение на храм и убийство верховного жреца. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться об этом. Картан не упустит возможности очернить соперника так, чтобы его ненавидели все даже мёртвого.

Вот только сейчас появилась робкая надежда на то, что Уворд жив. Она призрачной бабочкой порхала в повозке, касаясь нас невидимыми крыльями веры в чудеса. Господин Скетс слишком могуществен, чтобы исчезнуть вот так, оставив после себя лишь унылое пепелище и досужие домыслы. Нет! Наверняка мой фиктивный муж сделал шаг назад, чтобы уверить врага в победе.

Мы переглянулись с Дайком, и по его улыбке стало понятно, что мальчик пришёл к таким же выводам. Делиться своими выводами не спешили. Селле я доверяла, но вот Рисса была слишком наивна и бесхитростна, девушка не умела удержать язык за зубами.

Когда мы миновали шумную базарную площадь, и повозка нырнула в тёмный переулок, который вёл на окраину столицы, я приоткрыла дверцу и позвала собаку:

— Кайда! Домой!

Пёс послушно вскочил и выскользнул наружу.

— Стой! — воскликнул Дайк и испуганно посмотрел на меня. — Вдруг она вернётся в наш дом?

— Нет, — поспешила успокоить его. — На самом деле это собака Дигана. Кайда знает, куда нужно идти. К тому же ей нужно погулять, а нам пока лучше не привлекать к себе лишнего внимания. Понимаешь?

— Да, — неохотно отозвался мальчик и, обняв себя, нахохлился в уголке повозки.

Я не знала, как утешить ребёнка, который сначала потерял отца, а потом обрёл надежду, что тот жив. У меня самой болело в груди, потому как оказалось, что надежда жалит очень сильно. Когда Уворд стал мне так дорог, что я волнуюсь? Или дело не в мужчине, а в сочувствии к ребёнку? Ведь когда-то я тоже осталась в этом мире абсолютно одна.

Повозка остановилась у моей лавочки, и я вышла первой. Рассматривая домик с едва заметной вывеской, улыбнулась, будто старому знакомому. Казалось, меня не было год! Я так соскучилась по брусчатке, по которой так сложно ходить в туфельках. И по скрипящей двери. И по аромату сушёных трав…

— Госпожа Лалин? — воскликнули позади меня. — Глазам не верю! Это действительно вы?!

Стремительно обернувшись, я приготовилась ко всему.