Моя мачеха — ведьма (том 1, 2)

Глава 52. Месть удел слабых. Сильные творят правосудие

Уворд

Он знал, кто рыдал в гостиной его бывшего дома, но не спешил делиться догадкой с ведьмой. Больше всего герцогу хотелось закрыть Лалин от всего мира, спрятать за своей спиной, стать опорой и защитой, но для этого нужно было вернуть прежнюю власть. Сейчас, находясь рядом с женой и сыном, он лишь будет подвергать их опасности.

Впрочем, не обязательно рядом. Уворд оказался так далеко от ведьмы, что лишь Трёхликая ведала, где они оказались…

«Пора забыть имя богини, требующей человеческих жертв», — стиснул он зубы.

К тому же не только высшие силы узнали о местонахождении герцога. Картан не только нашёл Скетса, чтобы окончательно уничтожить врага, но и вовлёк нового жреца, показав при этом маниакальное упорство и полную беспринципность.

Если бы Шарил узнал о сговоре бывшего начальника тайной стражи и нового представителя веры, был бы в ярости. Король из кожи вон лез, чтобы держать напряжение между своим первым советником и верховным господином Антжэ, наслаждался их перепалками и тонко натравливал их друг на друга. Раньше Уворд не обращал внимания на прозрачные намёки Его Величества, считая их проявлением тщеславия, но теперь всё стало очевидным.

«Что же, теперь и у меня есть туз в рукаве, — невесело усмехнулся Уворд, осторожно поддерживая дрожащую ведьму. — Поэтому незваная гостья, рыдающая в моём доме, как нельзя кстати».

— Госпожа Конради? — удивлённо воскликнула Лалин, когда они вошли в малую гостиную.

От былого величия здесь мало что осталось. Мягкие ковры исчезли, и даже дорогостоящий паркет, заботливо выложенный мозаикой из семнадцати пород дерева, кое-где попыталась снять. На голых стенах, обтянутых шёлком, зияли прорехи там, где нетерпеливо срывали старинные картины и медные канделябры.

Всё, что осталось — роскошная люстра под потолком и обитый бархатом диван, наклонённый из-за сломанной ножки. Когда-то их было пять, и таким же бархатом были зашторены высокие витражные окна. Раньше здесь царил мягкий сумрак, теперь же комната была залита солнечным светом, выделяющим каждую дыру и трещину.

Женщину, что сидела на скособочившемся диване, лучи тоже не пощадили, прибавив отёкшему от слёз лицу не меньше десятка лет. А может, у графини не осталось сил, чтобы привести себя в порядок? Вряд ли. Женщина при дворе короля будет умирать от магического истощения, но всё равно набросит на себя вуаль привлекательности.

Значит, дело в другом.

Эренс не подняла головы и никак не отреагировала на возглас Лалин, будто ничего не слышала. Уворд заметил, что женщина что-то держала в дрожащих пальцах, и погладил жену по плечу. Взглядом попросил остаться на месте, а сам осторожно приблизился к плачущей и опустился перед диваном на одно колено.

Герцог ничего не сказал Лалин о своих подозрениях, он лишь хотел убедиться в том, что графиня по приказу Картана не принесла в его дом какой-нибудь опасный артефакт. Во дворце их осталось множество, и к созданию многих Скетс сам приложил руку, а теперь всё это досталось новому советнику короля.

— Госпожа Конради, — коснувшись холодной руки женщины, мягко позвал он. Быстрая проверка магией предмета не выявила опасности, и Уворд сильнее сжал пальцы герцогини. — Посмотрите на меня.

— Господин первый советник, — прошептала графиня и, подняв наполненные слезами глаза, в которых не было и тени узнавания, всхлипнула. — Простите меня… Это всё моя вина! Заберите меня с собой…

— Куда забрать? — понимая, что женщина не в себе, осторожно поинтересовался он.

— За порог, — зажмурившись, пролепетала она. — Я не хочу жить без вас! Я ведь вас так любила-а… Так сильна-а-а!

И снова разрыдалась. Уворд быстро оглянулся на Лалин, которая сузила глаза и поджала губки, но не двинулась с места. Тем не менее то, как девушка выставила подбородок и сжала пальцы в кулаки, мужчине польстило. Ему понравилось видеть, как жена ревнует. Казалось, это наполняло его силами даже быстрее, чем её чистая магия.

— Ваше Сиятельство, — с улыбкой обратился он к госпоже Конради, — вы рано похоронили меня. Неужели думаете, что меня так просто убить?

— Я была там, — невидяще глядя перед собой, пробормотала Эренс. — Не уходила, пока не утих пожар. Храм был разрушен до основания, но… но…

Она подняла голову и шире распахнула ресницы:

— Но почему вы здесь?!

Перевела взгляд на Лалин, и лицо графини исказилось от смеси ярости, боли и надежды. Нижняя губа затряслась, намекая на новую волну истерики, поэтому Уворду ничего не оставалось, как помочь. Шепнув заклинание, он влил в измождённую женщину немного бодрости, а затем взял из потеплевших пальцев предмет, который Эренс сжимала с таким отчаянием.

— Мой кулон! — воскликнула ведьма и, сделав шаг, несмело потянулась к мужу.

Скетс раскрыл ладонь, позволяя ей забрать единственное, что осталось у ведьмы от родителей. Когда Лалин надела украшение и тепло улыбнулась ему, снова повернулся к герцогине. Та уже пришла в себя и, понимая, что герцог жив и перед ней, медленно сползла с дивана. Встав на колени, вцепилась в руку мужчины и взмолилась:

— Простите! Ваша Светлость, это всё он… Он воспользовался моей злостью, вынудил раскрыть всем правду. Но я не думала, что вы пострадаете. Хотела только, чтобы ваш брак признали недействительным. Она же ведьма… Просто ведьма!

— Лалин моя жена, — твёрдо ответил Уворд и отступил на шаг, увеличивая между ними расстояние. — Если попытаетесь навредить ей ещё раз, то закончите, как моя кузина.

— А что случилось с Тай?

— Мертва, — глухо ответил он.

Герцогиня побледнела и, покачнувшись, прижала ладони к щекам. Но хотя в глазах Эренс плескался откровенный ужас, всё же теплилась там и надежда.

— Но вы только что помогли мне, — напомнила она. — А первый советник не имеет права применять магию без дозволения короля.

— Так я уже не первый советник, — сузил глаза Уворд. — С вашей лёгкой руки, госпожа, я разжалован, опозорен, разграблен и признан мёртвым. Ваша любовь воистину испепеляющая!

Она отшатнулась и, прижав руки к груди, притихла.

Скетс взял за руку Лалин и повёл к неприметной дверце, за которой находился коридорчик для слуг. Мало кто знал, что ещё он вёл в тайную комнату, где герцог хранил самые опасные изобретения. И Хиль, которую выкрал Картан, была самой безвредной из идей сильнейшего мага королевства.

Приоткрыв дверь, Уворд задержался и, поцеловав кисть супруги, громко спросил:

— Что вы сделаете, если я подарю вам шанс искупить свою вину, госпожа Конради?

— Всё, что прикажете!

Герцог довольно улыбнулся, ожидая столь пылкого ответа.