Моя мачеха — ведьма (том 1, 2)

Глава 48. О пользе ревности

Уворд

Герцог не верил в сказки. Ещё в юности, когда переступил порог магической академии, по приказу наставников оставил за воротами всё, что нельзя потрогать, увидеть или почувствовать. А после того, как прошёл жёсткую школу и полностью раскрыл свой магический потенциал, понял вред, который приносят легенды.

Эти сказания успокаивают сердце и вселяют надежду, что за порогом жизни существует нечто другое. Большое, могущественное и вечное… Так приятно думать о том, что смерть это лишь начало другого пути. Но это самообман!

Чем выше забирался Уворд, чем ближе становился к трону, тем отчётливее понимал, что вера — это рычаг управления. Жрецы Трёхликой обладают властью, почти равную королевской. А жизнь человека так же конечна, как выплеск магии. Стоит лишиться силы, и обратной дороги не будет.

Но сейчас невольно залюбовался Лалин, которая хлопотала над полуживым Антжэ. Неземная привлекательность девушки притягивала взгляд, будто лицо излучало таинственный свет, а с губ срывались давно забытые заклинания таинственных ригер, что оживили мёртвые земли. И захотелось поверить в то, что эта хрупкая ведьма — потомок могущественных существ.

— Не могу на это смотреть, — зло выпалил оборотень и резко отвернулся, наградив при этом герцога таким взглядом, что мужчина едва не поперхнулся. — Муж называется! Эта девушка — редкое сокровище. А ты позволяешь ей тратить свою уникальную магию на последователя Трёхликой.

— Что значит «позволяю»? — едко усмехнулся Уворд. — Лалин мне жена, а не рабыня. Она имеет право принимать решения и делать то, что хочет. Или в вашей сказке о Девятой Кости было иначе?

Оборотень искоса глянул на ведьму, которая заботливо поила жреца из маленькой керамической бутылочки, и Уворд тоже посмотрел туда же. Судя по размеру, там зелья было не больше, чем на глоток, но Антжэ с трудом принимал каплю за каплей и корчился каждый раз, облизывая сухие губы. Герцог не сдержал ехидной усмешки — наверняка, лекарство очень горькое!

— Как я понял, — негромко добавил он, — ваша Звёздная псина создала ригер добрыми существами, которые не могли пройти мимо чужой беды.

— Верно, — процедил парнишка. — Потому им и потребовались защитники. Мы!

— А о каком защитнике шла речь, когда вы сказали, что у Лалин он уже есть? — неожиданно встрял Иммит. Он уточнил, пытаясь скрыть надежду, зазвеневшую в голосе: — Это оборотень или человек?

— Человек? — прыснул парень. — Толку от такого защитничка?!

Иммит понурился, и герцог с подозрением присмотрелся к мужчине, который открыто проявлял интерес к ведьме. Даже признался, что зелья Лалин поддерживают жизнь в теле, которое оставила магия. А после намекнул на чувства, которые верховный жрец испытывает к девушке. Уворд знал, что между Антжэ и его братом ранее существовала особенная связь, из-за которой часто возникала путаница. И Скетсу не понравилось, что его жена заинтересовала Алсеев.

— Долго ещё? — ворчливо спросил он у Лалин.

— Это всё, что я могу, — виновато отозвалась она и потрясла бутылочку, позволяя последней капле упасть на губы мужчины. — Это поддержит силы жреца, но не более. Увы, у меня нет ни кровоостанавливающего, ни ранозаживляющего… Кое-какие порошки, вроде обезболивающего и стимулирующего пищеварение. Но у господина Алсея рана в животе, и сухие лекарства ему только навредят. Его срочно надо направить к целителям… Ой!

Она осеклась и очаровательно покраснела.

— Я хотела сказать, что…

Она поджала губы и помрачнела, но Уворд и сам догадался, о чём подумала девушка. Любой маг, ослабленный сильным артефактом, вроде Хиля, обратился бы к собственным дарительницам или в общественный дом, но жрецы не прибегали к таким мерам, ведь они не тратили магию так бездумно, как светские маги.

— Мне уже лучше, спасибо, — разбивая неловкое молчание, прохрипел Антжэ. Он попытался подняться, но охнул и схватился за бок, между пальцев мужчины заструилась тёмная кровь. — А может, и нет.

— Не жилец уже, — фыркнул оборотень. Он повёл носом, как хищник, и сверкнул алыми глазами. — Плохая рана… Скоро ваш жрец встретится со своей богиней.

Иммит подался к брату.

— Нет!

Лалин задумчиво посмотрела на них и, прищурившись, задумчиво прикусила губу, а Уворд обратился к молодому оборотню:

— Ты можешь возвращаться к остальным. Дальше мы сами справимся. Иммит, надо спешить! Положим его на мой камзол и понесём по пути, которым вы воспользовались, чтобы попасть сюда.

— Подождите, — встрепенулась Лалин. — Даже если вы его понесёте, то кровь пойдёт быстрее! Раненый может не выдержать…

Скетс выгнул бровь:

— Предлагаешь подождать, пока жрец умрёт на месте?

— Нет, — возразила девушка. — Предлагаю подумать, как ещё можно остановить кровь. У меня с собой мало зелий, но какое-то из них может иметь подходящий побочный эффект. Смотри, это от волдырей. Ношу с собой на случай нового приступа ревности твоей кузины. А это отворотное…

— Оно охлаждает голову и исцеляет от влюблённости? — деловито уточнил Уворд и довольно ухмыльнулся. — То, что нужно. Выпей это, Антжэ!

Ведьма радостно встрепенулась.

— Точно! Оно немного замедляет ритм сердца. Кровь не остановит, но потерю уменьшит.

«Может, и брату жреца дать глоточек? — Уворд покосился на Иммита. — Тогда эти двое перестанут есть глазами Лалин!»

Оборотень вдруг замер и втянул носом воздух так, что шевельнулись ноздри.

— Что? — насторожился Скетс.

— Нехорошая тишина, — пробормотал юноша, и тут раздался далёкий вой, который оборвался на высокой ноте. Парень побелел и покачнулся. — Маги… Они идут сюда!

Резко повернулся к Уворду и, сжав кулаки, прорычал:

— Ты позвал их!

Скетс нахмурился, собираясь возразить, но оборвал себя на полуслове. Улыбнулся и с облегчением сообщил:

— Да, я отправлял за помощью кузину.

— А она привела смерть, — обречённо отозвался оборотень.