Борджиа. "Секс. Власть. Убийство. Аминь"

— Ты Папа Римский! — воскликнула Лукреция, остановившись прямо перед ним. — Но ведь даже Папа не может запретить моей маме прийти на мою свадьбу! — крупные горошины слез скатились по бледным щекам дочери, и Родриго невольно перевел взгляд на сына, проговорив, точно во сне:

— О, Боже! — он ринулся в сторону от Лукреции, пытаясь собрать рваные чувства воедино.

Чезаре замер на своем месте у стола, не говоря ни слова, но понтифик буквально ощущал его острые, как лезвие клинка, мысли. Днем ранее старший сын упрекал Родриго, что отсутствие матери на свадьбе станет непомерным ударом для Лукреции. А теперь лицо сына ничего не выражало, но в глазах пылало “Я же говорил!”. То не было просто осуждение, это была чистая и неприкрытая ненависть.

Но проклятая графиня Форли резко обозначила, что ее великосветский брат Джованни знатного рода и никоим образом не потерпит присутствие простолюдинки, бывшей куртизанки, на своей свадьбе. Понтифику, скрипя зубами, пришлось согласиться с ее условиями. Он уже в полной мере испытал на себе гнев и слезы самой Ваноццы, когда она узнала о договоре помолвки. Теперь Родриго предстояло выдержать еще одну бурю.

— Я выйду за того, кого ты выбрал, — сквозь слезы возопила Лукреция за его спиной, — кто политически важен! Семья Борджиа объединится со Сфорца! — она нагнала отца, схватила за руку и снова уставилась на него полными слез глазами: — Но как ни благороден их род, они не могут запретить маме прийти на мою свадьбу!

Родриго инстинктивно глянул на сына, ища в нем поддержки, но тщетно. Чезаре, как и всегда в подобных спорах, был на стороне сестры. Родриго явственно ощущал это немое сплочение между ними. Он через силу заставил себя посмотреть в глаза плачущей дочери. Господи, какое же она еще дитя, наивное доброе дитя, верующее в чудо и добро. Он обхватил ее мокрые от слез щеки, еще по-детски пухлые, и мягко, с расстановкой произнес:

— Что ты можешь смыслить в таких делах, дочь моя?

Она завертела головой, освобождаясь из его рук, и упрямо воскликнула:

— Но я учусь, Святой отец! — Родриго внутренне дернулся, ее напористость начинала злить.

— Да, она была куртизанкой. А ты — Папа Римский! — не отступала Лукреция. — Но ты когда-то любил ее, а я буду любить всегда! И она должна быть на моей свадьбе!

Какие у нее стали глаза, будто бы сейчас от его решения зависело все ее счастье, вся ее жизнь.

Он хорошо воспитал зеницу своего ока. Такой настойчивости мог бы позавидовать каждый взрослый муж. Но сейчас Лукреция задела те чувства, которые он усердно старался сдержать, и Родриго не собирался идти на поводу чувствований. Да и что за трагедия? Это — всего лишь политическая игра, и Лукреция скоро усвоит правила, ибо она быстро учится. Лучшее, что сейчас можно сделать, это предоставить Чезаре объясняться. Он найдет нужные фразы для сестры, у него всегда выходило унять ее рыдания, каков бы ни был повод. Не говоря ни слова, понтифик резко развернулся и направился на выход из кабинета. Он точно обратился в камень, ибо только камень не тронули бы мольбы, что в слезах отчаяния кричала ему вслед Лукреция:

— Пожалуйста, отец! Вы оба должны быть там! Мой отец и моя мама!