Заговор букв

Блок делает все, чтобы затруднить восприятие стихотворения. Мы не поймем второго слова «их», пока не дочитаем вторую строку полностью. Поэт как бы говорит для себя, а не на публику (в конечном счете все равно получается на публику, но как бы для себя). В какой-то степени разрушен правильный синтаксис: грамматически глагол «хранил» относится к огню, а не к лампадам, поэтому надо было сказать «его», а не «их». Но – еще раз подчеркиваю – этот текст создается как бы для внутреннего употребления. Удосуживаемся ли мы правильно выстраивать фразы, когда думаем? Для примера из области литературы достаточно вспомнить внутреннюю речь Раскольникова, уже не говоря о героях Джойса, Фолкнера или Саши Соколова.

Теперь о «приделе Иоанна». Видимо, речь идет об Иоанне Предтече – ведь и себя герой считает предтечей новой религии – религии Прекрасной Дамы. Герой скромно «хранит огонь лампад» (таким мы его уже видели), но Она является уже в третьей строке:

И вот – Она, и к Ней – моя Осанна –
Венец трудов – превыше всех наград.

Если учитывать значения восклицания «Осанна» («спаси» на иврите; впрочем, это и славословие божеству), строки воспринимаются как почти бессмысленный набор слов. Но представьте ситуацию, когда вы слишком долго ждали чего-то необыкновенного и это случилось. Не думаю, что первые возгласы будут вполне осмысленны. Видимо, четвертая строка относится к местоимению «Она» так же, как и «Осанна», но соотносятся «Осанна» и 4-я строка не последовательно, а параллельно:

Я скрыл лицо, и проходили годы.
Я пребывал в Служеньи много лет.
И вот зажглись лучом вечерним своды,
Она дала мне Царственный Ответ.

Не вижу возможности установить окончательно, относится ли пятая-шестая строки к тому времени, когда герой «хранил огонь лампад» до Ее явления, или годы проходят уже после явления. Оба варианта кажутся вероятными. Если мы примем первый вариант, то композиция вдруг обретает стройность правильного ритма: нечетные двустишия говорят о прошлом, четные – о настоящем (время глагола здесь несущественно, так как глаголы прошедшего времени у нас выражают и давно прошедшее, и только что наступившее). Если нам больше нравится вариант № 2, то остается отметить подчеркнутую скромность и верность героя, а это оказывается важно при истолковании концовки. Герой не настаивает на своем «я» («скрыл лицо») «много лет», но «Царственный Ответ» получает все-таки он, и нарочитая скромность вдруг оборачивается невероятной гордыней:

Я здесь один хранил и теплил свечи.
Один – пророк – дрожал в дыму кадил.
И в Оный День – один участник Встречи –
Я этих Встреч ни с кем не разделил.

Единственный пророк и адепт новой религии оказывается и главным награжденным при явлении божества. Есть религии мировые, национальные, племенные. Здесь перед нами своего рода индивидуальная религия, но имеющая, по мнению верующего, мировое значение.

Интересно проследить роль тире в стихотворении, о котором уже было сказано в начале разбора.

Из девяти тире, которые, как мы установили, замедляют чтение, заставляют по-особому его интонировать, выделять слова, четыре относятся к Ней. Все они расположены в третьей-четвертой строках, когда речь идет о Явлении. В десятой-одиннадцатой строках, когда речь идет уже о нем, герое, мы видим еще четыре тире. Таким образом, по интонационной выделенности скромный герой и великая героиня оказываются равны. Кстати, еще одно тире (во второй строке) тоже относится к его деятельности – в ее славу.

Три стихотворения, которые были разобраны, в сущности, всего лишь фрагмент «трилогии вочеловечения». Здесь герой и героиня блоковской лирики еще очень условны, мир не познан, представления поэта о нем схематичны и литературны. По большому счету в этих стихотворениях нет ни правды, ни поэзии. Но это начало пути к большой правде большой поэзии, которая нащупывается Блоком во втором томе его лирики.