Цветы Айдэна

— Знакомая ситуация, не правда ли? — чуть заметно, с сарказмом, и многозначительно усмехнулась сквозь боль Стелла.

Черные глаза Нейман вспыхнули затаенной болью, будто насыпали соль на свежую рану или дали заслуженную оплеуху. Словно укор, такое жестокое напоминание о том, что и так преследовало ее в кошмарных снах каждую ночь. Стелла и не догадывалась, как болезненно все воспринимала Нейман, помнившая каждый вздох и угасающую жизнь во взгляде тех, кого она спасти не могла.

— Издеваешься? — озлобилась в ответ Нейман, она не понимала, почему никак не может остановить кровотечение.

Тогда, с Эсфирью, все было точно так же. Нейман не сдавалась, тем более чувствовала, что рана не слишком серьезная для терианки.

— Будешь бороться за меня до конца?

— Не говори глупостей, ты не умрешь.

— Никогда не думала, что будешь меня спасать?

— Стелла, еще слово и я тебя вырублю, — сквозь зубы прорычала Нейман.

Это вызвало очередную болезненную улыбку раненой:

— Ну чего злишься, если на самом деле переживаешь за меня? Как ты здесь оказалась?

— Пришла вместе с Тибо.

— Где остальные?

— Рэм пошел разбираться с теми, кто тебя сюда принес. Где Том и Артур не знаю.

— Значит, ты беспокоилась обо мне.

Это слабое утверждение истины заставило Нейман прервать свою работу и взглянуть сестре в глаза. Стелла смотрела на нее так, будто поймала вора с поличным. Она сумела докопаться до души Нейман, заставила ту проявить свою истинную суть.

— Я не могла оставить тебя, когда узнала, что ты ранена, — призналась Нейман, не обнаруживая даже сейчас всех своих тревог.

Она стала накладывать тугую повязку. Только кровь не хотела останавливаться, вопреки всему. Что-то было тут не так, и это волновало Нейман.

— Скажи честно, за кого ты испугалась в тот момент больше? За меня или Изабеллу? — допытывалась сверхисследовательница.

Нейман молчала, избегая даже мимолетно снова встретиться взглядом со Стеллой.

— Ты же рада, что это была не Изабелла?

— Вы обе мне дороги. Я не могу сделать выбор.

— Сегодня ты последовала за ней, даже когда она велела тебе остаться в гостинице. Ты что-то знала?

— Нет. Я просто волновалась за нее.

— Покушение было не случайным.

— Знаю. Это еще раз доказывает, что я была права. Теперь ты мне веришь?

Стелла вздохнула. Что она могла ответить? Все говорило о том, что страхи Нейман не плод больной фантазии, за Изабеллой действительно охотились. То, что другие расценивали как навязчивую идею сумасбродной и дикой терианки, теперь стало очевидным фактом.

— Зачем ты тут? — спросила Стелла, от боли она стала безжалостной, ей почему-то хотелось все расставить на свои места прямо сейчас, и не важно, что это ранит душу самой Нейман.

Словно очнувшись от сна и вернувшись в реальность, Нейман прошептала с оттенком плохо скрываемых угрызений совести:

— Разве не ясно?

— Сегодня ты дала мне понять, что для тебя важна только Изабелла. Ради нее ты порвала со всем остальным миром, став ее тенью и ангелом-хранителем.

— Ты моя сестра.

— Она тоже.

— Стелла, успокойся!

«Что с ней?» — невольно пронеслось в голове Нейман, она с недоумением смотрела на раненую. Почему Стелла становилась сейчас такой агрессивной внутри, будто пыталась за что-то наказать ее, Нейман поняла очень быстро. Рана всему была виной. Стелла еще не научилась контролировать себя при сильной боли, это обычная защитная реакция териан на сильные физические страдания.

— Тогда почему ты здесь? — повторила вопрос Стелла.

Нейман, действительно испытывая вину, ответила не сразу:

— Я думала, что тебя убили. В тот миг, словно сама умерла. Когда я очнулась, тебя уже унесли. Мне надо было лично удостовериться, что ты жива.

— Спасибо, что заботишься обо мне, — это было уже сказано без гнева и мягким голосом, полным благодарности и полного доверия.

— Я бы должна беречь тебя больше, только не в силах разорваться надвое, — призналась Нейман. — Знаю, что преступаю законы териан, знаю, что мне не место среди альдерусцев, и все же… Теперь ты понимаешь, почему я не могу покинуть Изабеллу?

«Зачем я усложняю ей жизнь и оказываю давление? — спросила себя сверхисследовательница. — Это ведь ничего не решит. Мой первый экзамен кое-как прошел удачно, кончившись покушением. Свой второй экзамен я провалила и снова попала в историю с покушением. Что Леджер Сейлан потребует в качестве третьего экзамена, и кто еще пострадает? Не слишком ли высокая цена за то, чтобы удочерить девочку-сироту? Что толку, если я добьюсь того, что верну Нейман на Теру? Кому от этого станет легче?»

— Я скоро уйду, оставлю тебя, — словно заранее извиняясь, произнесла Нейман.

Стелле стало невыносимо тяжело на душе. Меньше всего она хотела сейчас терзать израненное горем сердце Нейман. Ну и что, что другие ее не понимают? Какое право они имеют судить человека, который столько пережил за последние месяцы? Если Нейман забота об Изабелле приносит успокоение и облегчает боль потерь, пусть все так и остается. По крайней мере, в ближайшее время это никому не навредит. Стелле хотелось верить, что Нейман в своих действиях будет достаточно осторожна и благоразумна, чтобы не спровоцировать серьезный конфликт.

— Можно тебя кое о чем попросить? — спросила Стелла.

— Да.

— Пожалуйста, ничего не сообщай нашей семье.

Нейман вопросительно посмотрела на сестру:

— А Риа?

— Им тем более.

— Хорошо, я ничего не скажу. Если они и узнают, то не от меня. Я дам тебе обезболивающее, ты должна поспать.

Через полчаса Нейман, убедившись, что Стелле ничего не угрожает и та мирно уснула, тихо отошла от кровати. Тибо, лежавший в комнате и не проявлявший беспокойства, доказывал, что его хозяйка вне опасности. Он всегда вел себя спокойно, когда Стелла находилась в удовлетворительном состоянии.

— Береги ее, — прошептала Нейман, погладив Тибо по голове.

Потом, еще раз обернувшись, она вышла из комнаты и покинула дом. Ей необходимо было вернуться как можно скорее к Изабелле, которую она оставила одну.

Рэм проводил Нейман до ворот и вернулся к Стелле. Теперь от него зависело дальнейшее состояние терианки. Нейман заверила его, что со Стеллой все будет в порядке и зэрграверянин вполне доверял ее компетентности, как врача.

Уже загорались первые звезды, когда Нейман пешком вернулась в особняк, где остановилась альдеруская знать. Изабелла, не находившая себе покоя, готова была побить всех слуг за то, что они не смогли догнать Нейман и дали ей уйти. То, что ее сестра сейчас находилась совершенно одна и безоружная в Йсените, не на шутку пугало альдерускую принцессу. Пусть Нейман и отважна, это не защитит ее в незнакомом мире.

Появление молчаливой угрюмой Нейман почти обрадовало свиту Изабеллы. Терианка, уставшая и задумчивая, сразу же направилась в покои сестры. Что бы ни произошло, и как бы тяжело не было, она всегда помнила о той, которую теперь берегла больше собственной жизни, давая другим повод думать, что она сходит с ума.

Даже телохранители восприняли возвращение Нейман почти со вздохом облегчения. Никогда даже не думали, что будут рады ее увидеть снова и при этом желать удушить ее на месте из-за того, что она доставила столько беспокойства. Нейман теперь более, чем когда-либо вызывала у них противоречивые чувства. Если раньше между ними росла скрытая конфронтация, теперь все стало выглядеть по-другому. С одной стороны, Нейман еще больше дала повод злиться на нее — ведь это она поспособствовала тайному бегству принцессы из-под надзора телохранителей. За это они готовы были ее убить теперь, не зная, чего еще ожидать от нее в дальнейшем. С другой стороны, именно сегодняшнее покушение показало, как сильно любит альдеруская принцесса свою сводную сестру голубой крови. Это заставляло помнить о том, что Нейман надо беречь теперь особо усиленно. С третьей стороны, телохранители опять почти опоздали и совершенно иные люди спасли Изабеллу, чем дали еще один повод всем думать, что охрана принцессы ничего не стоит. Смятение царило не только в переполошившемся Йсените, но и среди свиты Изабеллы. Отряд телохранителей был поставлен в еще более сложное положение, чем прежде. Само существование Нейман вносило сумятицу в их жизнь, разногласия и неустройство, вот только, и избавиться от нее никак нельзя. Они даже не могли охарактеризовать четко, что испытывали теперь к черной тени королевы по имени Нейман Флаэс.

Пройдя мимо телохранителей, которые в этот раз не только не преграждали ей дорогу, но даже как-то поспешно расступились, будто не желая нарываться на неприятности, Нейман прошла в покои Изабеллы. Она застала альдерускую принцессу в самом дурном расположении духа, вызванном тем, что слуги не могли отыскать Нейман. Когда та появилась на пороге, служанки пережили приблизительно то же чувство, какое испытывает приговоренный к казни, которому уже под топором палача в последнюю минуту объявляют помилование.

Изабелла, затаив дыхание, посмотрела на живую и невредимую Нейман, и прикрикнула на служанок:

— Можете теперь уходить и радоваться, что она вернулась! Вы просто бесполезны, от вас никакого толку!

За этим королевским гневом скрывалось чувствительное сердце ребенка, близкого к отчаянию, который понимает, что теряет мать и не может ничего сделать. Изабелла выглядела так, будто вот-вот разрыдается, чтобы дать выход своему состоянию после стольких часов напряжения.

Нейман подняла руку, жестом остановив служанок:

— Останьтесь.

Короткий, спокойный приказ терианки подействовал на девушек сильнее, чем крики и слова их госпожи.

— Я зашла только чтобы пожелать спокойной ночи, — добавила Нейман негромко.

Избегая смотреть в глаза потрясенной ее видом Изабеллы, она едва заметно, со сдержанной холодностью, склонила голову в уважительном полупоклоне и, развернувшись, тут же удалилась.

Дав понять, что с ней все хорошо, и она вернулась, Нейман не видела смысла о чем-либо говорить еще. Смятение в душе перевернуло ее жизнь с ног на голову.

— И в этом вся она, — всплеснула руками Изабелла и, уже не в силах сдерживаться, разрыдалась во весь голос: — Да что же она за человек такой, даже не объяснила ничего! Я за нее так переживала, а она словно статуя…

Служанки поспешили утешить госпожу, уверяя, что Нейман просто устала и хочет отдохнуть, что с ней все в порядке. Только Изабелла, знавшая ее с детства, одна понимала, что с Нейман что-то произошло. Кто-то вновь вызвал в ее душе бурю, безжалостно вывернув сердце наизнанку и показав скрытую истину, которую она сама старалась не видеть. Именно этим объяснялось то, что в эти недолгие секунды, когда Нейман пребывала в комнате, она вела себя не как сестра, а как посторонний человек. В ее поведении отразилось почтение и холод, а не прежняя сестринская забота. И самое страшное для Изабеллы сейчас стало не дневное покушение, а состояние сердца Нейман, которое никто не мог постичь с тех пор, как ее оторвали от прошлой жизни. Пытаться понять ее бесполезно, приставать с расспросами — значит, сделать еще хуже. Как теперь будет вести себя Нейман, и в какую сторону изменится, Изабелла даже представить боялась. Она всерьез начинала тревожиться за рассудок сестры.