Том 2. Зубы желтого. 1919 год

2. Всходы

– Как вы хотите, а я этому желторожему не верю, и баста… Снегуровский! Поддай пару!

– Ведро давай!

– Возьми у Шамова!

– Здесь, здесь… на!

– Ффффффшшшшшш, – белые клубы пара вырываются из каменки и жмутся под потолок.

– Еще поддай!

Ффффффшшшшшш, – верхняя половина бани исчезает в молоке.

Из белой пелены свисают вниз волосатые ноги. Тела не видно.

– Э-эээх! Здорово!.. Жжет! Грач яро хлещет веником по животу – та-а-а-к!.. Хорошо… А я все-таки не верю, товарищ Штерн, не верю. Хитрит, желтая собака.

– Я сам, товарищ Грач, не верю… то есть не верю в его искренность, но мне кажется… (Дай-ка мыло!..) мне кажется, что в его словах есть много справедливого…

Белая пена покрывает курчавые волосы.

– А я не понимаю, – Снегуровский, стоя посреди бани, растирает мочалой грудь, – я вот не понимаю… не могу догадаться, какая у него тайная цель… Шамов! потри-ка спину.

– Погоди, сейчас… Вфурррр! – Шамов тычется головой в шайку – ну, давай!

– Мне кажется подозрительным – продолжает Снегуровский – что Изомэ… (Повыше, повыше, между лопатками!)… усиленно рекомендует нам идти в тайгу.

– И мне тоже, – отвечает Штерн, – но вместе с тем он прав, что сопротивление бесполезно, то есть не то, что совсем бесполезно… Но наступление мы не остановим, а силы потерять можем, если примем бой по фронту, отстаивая деревни. Но почему это рекомендует Изомэ, я что-то не понимаю… Искренности его, я уже сказал, не верю.

– Во-во! – беснуется Грач, жестикулируя веником. – Что вы?.. Японцев не знаете? Да если японец что говорит, то все наоборот понимать надо. И по-моему тут просто: напугать япошка хочет… (Ааааа! сволочь! Шамов! дай, брат, другой веник)… Я и говорю… Они знают, что с нами нелегко справиться… Уже пробовали. Вот и хотят хитростью взять: авось, мы испугаемся, да пропустим их. А там они и укрепиться успеют. Нет!.. По-моему встретить их, биться… не пускать. Ну, отдадим несколько деревень… Зато они, как увидят, чего это стоит, то, глядишь, и побоятся поглубже-то нос всунуть. По-моему, товарищ Штерн, так.

– Нельзя.

– Да почему?

– А если мы в таких боях весь наш кадр потеряем… Тогда что? Ведь мы этим все движение погубим на долгое время. Нам ядро сохранить необходимо. Колчаку жить недолго осталось: советская армия подходит к Омску. Изомэ это подтверждает.

– Эх! Изоме-е-е!..

– Да мы это и без него знаем.

– Знаем-то знаем, да все-таки… Поддай-ка пару, Снегуровский.

– Да куда тебе, к дьяволу! И так кожа лезет.

– Вы мне скажите одно – говорит Шамов, опрокидывая на себя шайку – брррр, фуу, ааа!.. Вот зачем Изомэ откровенничал, если врать хотел.

– Во-первых, мы не знаем, насколько он откровенничал, а во-вторых… – Штерн замолкает.

– Ну, что во-вторых?

– Во-вторых он хотел…

– Что?

– А чорт его знает, что!.. Должно-быть… чтобы у нас головы кругом пошли. Я знаю одно: мы будем поступать так, как нам подсказывает собственная голова… вне зависимости от указок Изомэ. Я говорил это на собрании, говорю это и теперь: фронтового боя нам принять нельзя.

Грач с яростью запускает в каменку ковш воды.

– Ааааааа!.. Сволочь! – орет Снегуровский – что ты делаешь?

– Да… я… только пару поддать, – смущенно говорит Грач.

– Пару поддать… Чего ж не предупредил? Смотри… всю спину сжег.

– Ну, не сердись. Дай я тебя холодной водой окачу.