Том 2. Зубы желтого. 1919 год

2. В очаге опасности

В тот же день в штабе.

– Доложите об этих телеграммах лично Семенову, – обращается начальник штаба к Либкнехту. Он передает ему пакет с телеграммами. Отдельно держит одну.

– А по этой нужно известить этого коммерсанта, как его… Люкса.

Либкнехт удивленно поднимает брови.

– Люкса?

А сам думает: «наконец-то. Теперь действовать решительно, неотложно. Сегодня же. Но ведь баронесса… Ах, да ладно…»

Он сперва заходит к Семенову.

– Секретно, лично от начальника штаба, – докладывает он прислуге.

– Их нет! Но там Маша.

– Что? Я должен говорить с атаманом лично. Я должен передать ему телеграммы.

– Ха-ха-ха-ха! – раскатистый хохот. – Вы так думаете? – слегка придушенный голос.

В дверях Маша. Черные глаза смеются задорным капризом. Но вокруг рта злое недовольство.

– Давайте сюда ваши бумаги.

– Нэт! – отчеканивает Либкнехт, – я не могу. Я обязан передать их лично Семенову.

– Ха-ха-ха! Ну, давайте скорее. Я жду.

Либкнехт стоит на месте. Потом вежливый поклон.

– Я приду позже, когда будет атаман. Он поворачивается и направляется к двери.

– Стойте, – кричит Маша, – вы так не уйдете. Я хочу вам сказать… Ну, идите же. Не бойтесь меня.

– Я ничего не боюсь! – отвечает резко Либкнехт. – Я просто исполняю свой долг.

– Пройдите сюда! – и Маша приподнимает портьеру в следующую комнату. Либкнехт… нерешительно следует за ней.

– Садитесь! Вы упрямы… Но вы красивы. Вы мне нравитесь. Целуйте, – она протягивает ему свою смуглую, оголенную почти до плеча руку.

Либкнехт чуть-чуть прикасается к ней губами.

– Ха-ха! Смелей, – смеется Маша, – разве вы такой робкий?

Она притягивает его голову к своей груди, потом неожиданно наклоняется и крепко целует его в губы.

Либкнехт вскакивает.

– Простите, но вы… вы…

Он растерялся от неожиданности и не знает, как себя вести. Маша забавляется его нерешительностью и хохочет:

– Скромница… Любопытно. Я жду вас сегодня в десять. Приходите непременно, иначе…

Либкнехт знает, что он должен делать сегодня вечером: Люкс, затем баронесса… Лихорадочно соображает.

– Я не могу!

– Как? Маша хватает его за руку. Выбрасывает слова, как острые иголки, произносит, как шипение змеи:

– Смотри! Я буду ждать. А если не придешь…

Маленькие кулачки сжимаются. В глазах злоба и жестокость.

О, да! Либкнехт знает про дела Маши. Еще сегодня утром, когда говорили о расстреле поручика Мартынова, не подчинившегося ее капризу.

Ну, да все равно. Он сегодня покончит все и уедет в сопки.

Он резко поворачивается к дверям и быстро выходит из комнаты.