Том 2. Зубы желтого. 1919 год

2. Партизанская дипломатия

– Товарищ Шамов, этот? – Снегуровский оборачивается к нему, подает каракули хунхуза – его визитную карточку…

– Да, этот… – Шамов взял, смотрит подпись: – «Лифу», – этот самый!.. И пропуск в его владения…

– Тоже, губернатор трех провинций!.. – Снегуровский смеется, – придется ехать?..

– Конечно!..

Огромные папоротники раздвигаются, и дуло винчестера на тропу. Из-под повязки левый глаз прищурен, – точно на прицеле.

Это сторожевой хунхузский пост.

Хунхуз идет вперед, ловко перепрыгивая через коряжины. Вот он припал, послушал и дальше…

Шамов и Демирский на лошадях двигаются за ним.

Хунхуз останавливается, издает несколько гортанных звуков, похожих на птичьи.

И в ответ ему, откуда-то совсем близко, также:

– Кхарр… кхаррр…

И из папоротников с винчестером ширококостный скуластый хунхуз.

– Ваша!.. Ему лошака оставь… – Хунхуз провожатый к Шамову, – наша здесь мала-мала пешком ходи…

Лошади оставлены хунхузу-часовому.

Совсем без тропы, прямо по целине тайги ведет их посланный. А потом они долго идут вдоль по горной речке.

– Ну, и хунхузня… Осторожные, собаки… – ворчит Демирский, хлопая улами по воде.

По тому же папоротнику, осторожно раздвигая лопух, извиваясь змеей, скользит Серков. Старый охотник недаром ходил за тигром – он знает, как красться.

Впереди его идет, насторожившись, собака – его старая охотничья лайка, пришедшая с ним с Тетюхэ. – То одно ухо поднимет, то другое и носом поводит… Знает она из тысячи таежных запахов один хунхузский ул, на который ее навел Серков еще там в штабе, когда был посыльный – хунхуз…

Хрустнула ветка под ногой у лайки. И собака и Серков замерли…

Хунхуз насторожился – опять с винчестером на тропу, через папоротник, но там никого, только лошади прядут ушами и отмахиваются от овода хвостами… – Хрустнуло где-то позади?..

Хунхуз туда… – Прополз несколько шагов, залег, слушает… Только тихо шумит тайга своим неумолчным шумом, как вечный прибой океана, однообразный, певучий, порой едва уловимый, но постоянный шум…

Ничего больше.

Обратно хунхуз ползет к тропе…

Солнце уже ушло за сопку и в черной прохладной тени долина.

Уже поздно, и вечер…

А одноглазый Ли-Фу все еще покачивается и попыхивает трубкой и гостеприимно угощает пампушками, большими ломтями свинины только что зажаренного кабана и крепким корейским табаком своих партизан-гостей…

Переводчик-китаец тоже хунхуз, на ужасающем жаргоне говорит с Демирским, который тоже не лучше говорит по-китайски.

Шамову уже давно надоело – он видит насквозь политику хитрого одноглазого Ли-Фу. Но он терпит – надо дождаться сигнала Серкова…

– Хорошо… Передайте Ли-Фу, что мы согласны с ним дружить, если: первое – и он пишет на блокноте:

Хунхузы будут мирно жить в тайге и не грабить русских крестьян и не брать своих «налогов» с корейских уруг.

Второе – и опять пишет:

Ли-Фу для своего отряда будет получать опиум от штаба в обмен на патроны и оружие.

Третье:

Отряд Ли-Фу, как вооруженная сила на территории повстанческой армии, подчиняется всем распоряжениям полевого партизанского штаба в округе, где он находится, и несет охранную службу на участке, особо для этого установленном полевым штабом.

Четвертое:

Отряд получает надел земли, удобной под макосеяние и табак, а также вьючных лошадей в количестве до 10-ти штук.

Пятое:

Отряд, если будет в том необходимость, по первому распоряжению полевого штаба, вливается в повстанческую армию для борьбы, как с колчаковцами (русскими белыми), так и с японцами, действуя при этом, как самостоятельная боевая единица, получающая особую директиву и участок фронта. Держит для этого непрерывную связь со штабом.

Шестое:

Штаб партизанских войск предупреждает начальника отряда Ли Фу – в случае неподчинения его распоряжениям – хунхузский отряд будет разоружен и отведен к границе Китая.

Седьмое:

В случае неисполнения, хотя бы одного пункта данного договора, та и другая сторона может считать себя свободной в своих дальнейших действиях и взаимоотношениях.

Долго бормочет что-то переводчик.

Ли-Фу – то расплывается в улыбку и произносит, прищелкивая языком:

– Хо!.. Хо!.. – когда ему читают пункт второй.

То яростно плюется и ругается:

– Во-цхо!.. Пуё… – когда ему читают пункт шестой.

Сын-Фун-Ли, полуголый, как и все в фанзе, кроме часовых у дверей и на тропах в засаде, – наклонился и длинной кистью, тушью, на пергаменте пишет свои столбики крючков и клеточек, переписывает таинственными китайскими письменами договор, предложенный хунхузу Ли-Фу Шамозвым.

Договор переписан.

Хунхуз плюется долго, но потом искорки огоньков в одном глазу, и хунхуз, что-то пробормотав, берет кисточку и подписывает:

(Начальник хунхузских отрядов Сан-Синской провинции, капитан Ли-Фу).

Переводчик добавляет, что капитан согласен, но что он хочет только один пункт добавить об американцах, с которыми он не хочет воевать.

К пункту пятому примечанием добавляют:

Примечание: С Америкой хунхузы друзья – они не вступают с ней в войну.

– Гавв!.. – Неожиданно в хунхузском лагере.

Несколько хунхузов бросаются в кусты.

Tax… – Кто-то стреляет из них.

Визг по лесу… А потом хунхуз притаскивает собаку к фанзе.

Она ранена… Увидала Шамова, завиляла хвостом, визжит…

Переводчик спрашивает Шамова:

– Твоя, капитана?

Шамов отрицательно качает головой.

Китайцы что-то между собой быстро-быстро говорят… Ли-Фу крикнул, – все замолкли… И рукой хунхузу, принесшему собаку – что-то сказал злобно.

Хунхуз взял собаку и потащил в кусты… Только визг… Тише… Глуше…

«Неужели задавят, проклятые?..» – мелькает в голове у Демирского.

«Где-то Серков сейчас?» – думает Шамов.

Бултых… Круги по воде… Пузыри и больше ничего.

Но вмиг сзади, как клещи – пальцы в горло хунхуза – без звука валится тот в кусты, на мягкую траву. Еще нажим на сонную артерию, и хунхуз лишается сознания.

А в это время – опять вода брызгами… Круги и пузыри… и голова Серкова выныривает из воды, и быстро одной рукой гребет он к берегу…

Вышел… А с ним лайка… Перегрыз зубами петлю, оторвал камень от шеи и давай ее растирать…

Оттер… В мешок… Карабин за плечи и нырнул в тайгу… Очнулся хунхуз – никого нет…

Ли-Фу хитро мигает одним глазом своему помощнику Сын-Фун-Лину, передавая ему грамоту-договор, подписанный Шамовым.

А Демирский в это время прячет себе в сумку копию, подписанную Ли-Фу и написанную китайскими иероглифами.

Те и другие довольны.

Опять процедура завязывания глаз у Шамова и Демирского и их уводят из лагеря.

Кружат…

А потом они подходят к своим лошадям. Из папоротника выскакивает тот же хунхуз и гортанно:

– Каррр… – несется по лесу.

Они садятся на лошадей и быстро едут…

Их уже обратно никто не провожает.

Уже ночь. И звезды.

Легко бегут отдохнувшие лошади.

Из-за сопки показывается серебряным рогом месяц.