Том 2. Зубы желтого. 1919 год

4. Неприятель в тылу

С реки Ноты приехал гонец от хутора Пешко в штаб с пакетом от Рыбаковского. Привез его гольд Тун-ло.

Гонца сразу провели к Штерну. Долго там оставался гольд, что-то подробно лопотал, рассказывал – «разменял» пакет…

А когда вышел – обступили его партизаны… Он и им рассказал…

Не ладно на верховьях Ноты:

– …Хунхузы… много есь… расбойника есь… Куа-шан первый настоящи человека. Я знайт – свой… партизана есь…

– А Ли-фу? – подошел Зарецкий.

– О! Лей-фу – шибко расбойника есь… Ирбо[10] обижайт… кантрами делайт. Многа опиум надо… бабушка надо… стреляй… – игаян макака…

– А что Ко-шан, знает его?

Гольд улыбается и смотрит на всех – не понимает.

– Ну, игаян капитана Ли-фу и Ко-шан? – Зарецкий старается разъяснить…

Гольд понял – он усиленно мотает головой и мигает своими маленькими, подслеповатыми глазами:

– У-у… ытьу… игаян… – и тычет себя пальцем, и в пространство: – Куо-шан и ты игаян шанго… – Зарецкому в грудь: – у-у… Лей-фу – шибка… цхо!.. – и плюется, гортанно выхаркивая слюну, точно из самого нутра…

– Лей-фу… игаян макака…

Партизаны смеются.

– А как пантовал нынче Тун-ло? – кто-то из партизан, старый охотник, к нему…

Лицо гольда черное, обожженное солнцем воронится в закате дня:

– Кругом стреляй… моя стреляй… его боиса…

– Распугали, значит… – Сокрушенно, по-охотничьи вздохом партизан… Потом все уходят ужинать…

– Так оно и есть… – Штерн делает пометки на большой рельефной карте области: – вот здесь и вот тут… – думает… – в самом глубоком тылу… То же неприятель…

– Ловко, стервецы, придумали! – ходит по избе, широко шагая, Грахов; руки у него в карманах, кулаки выпираются в тонких черных штанах…

«Еще один лишний враг»… – думает Федоров.

Баев где-то на кухне возится с хозяйкой, уговариваясь насчет ужина:

– С дороги мы, хозяйка… устали… и снидать хочем… Здерн копается со своей «подзорной трубой» – уж очень ее бережет… Он собирается к Спасску в одарский штаб – Штерн его туда направляет в помощь, в район.

Входит Зарецкий.

– Товарищ Штерн! Там два корейца приехали… говорят, к вам…

– Откуда? – и Штерн отрывается от карты.

– Говорят, общество послало отуруг[11]…

– …Так вот товарищ Ким – здесь организуйте отряды… вливайте их по участкам в наши партизанские полевые штабы: вооружение дадим, а все остальное пусть берут на себя уруги… Охрана будет выделена из ваших же отрядов. Хунхузы тогда будут осторожнее… а потом: это я знаю, чьи проделки – Ли-фу!..

– Да-а… скуластое лицо Кима пасмурно. Он посматривает и как бы еще что-то ждет от Штерна… Он хорошо говорит по-русски – он вырос в Приморьи… учился в русской сельской школе… он все знает.

– Ли-фу – японский помощник… говорит он, и глаза его темнеют, за скулами что-то похрустывает…

– Только бы оружия – уруги помогут… теперь легко их поднять…

– А Сеул как? – тише и наклоняется к нему Штерн.

– Послал братку… – и огнем заговорщика зажигаются глаза Кима.

– Вот еще наши новые партизаны… – Штерн глазами показывает на корейца входящим Баеву и Харитонову и улыбается…

– Партизан! А винтовка? – смотрит Баев.

– Будет, он даст!.. – Ким уверенно к Штерну.

– Дадим… организуйтесь только скорее…

– Еще новая сила… и Федоров пересаживается ближе к столу и заводит оживленный разговор с Кимом о корейцах.

Не замечает, как из штаба давно уже разошлись… кто – ужинать, кто – по отрядам…

Остались только над картой Штерн, да Ким и дядя Федоров – тихо разговаривают…

Уже глубокая ночь.

Партизанские отряды, разбитые повзводно, разошлись по своим сеновалам.

Спят. А то с дивчатами гуляют.

Только заставы да конная разведка далеко по дорогам раскинула свои щупальцы…

Не спит…

Сторожит Янучино: главный штаб всех партизанских отрядов области – мозг и сердце всего повстанчества.

Не спит и Штерн.