Том 2. Зубы желтого. 1919 год

3. Между двух стульев

Ставка. Кабинет верховного правителя.

Тучи ходят по лицу адмирала. Он хмурит брови и бросает частые взгляды в сторону говорящих.

Трое кооператоров из Ново-Николаевска точно сжимаются от каждого его взгляда.

– Ваше превосходительство, такие поступки, как разгром кооперативной типографии, в корне подрывают авторитет правительства. Вся демократическая часть населения находится в тревоге… Создается благоприятная почва для большевистской агитации.

Кооператоры вздыхают. Память четко рисует картины первых дней воцарения Колчака. Тогда они посылали верноподданнические телеграммы: «…приветствуя вас… мы верим… мы желаем вам… и пр. и пр.»

А теперь?

– Ваше превосходительство! Мы понимаем, что это сепаратные действия, почему и просим вас строго наказать виновных.

Треск. Кооператоры вздрагивают. Адмирал резко бросает сломанный надвое карандаш.

– Вы говорите, это были офицеры?

– Да, ваше превосходительство… Из отряда атамана Анненкова.

– Хорошо. Дело будет расследовано и виновные наказаны… Строго.

Кооператоры, откланявшись, исчезают.

Адмирал встает и начинает быстро ходить по кабинету.

– A-а, чорт! – Правитель судорожно хватает пепельницу и швыряет ее в угол. Звонит. Ад’ютант входит.

– Позвать полковника Кабакова.

Ад’ютант звякает шпорами.

Полковник Кабаков входит решительными шагами и смотрит строго, холодно. Низенький, сухой полковник – олицетворение сухой строгости и беспощадного фанатизма.

Он знаменит.

Пленные австрийцы в городе Кустанае чем-то помогли восставшим крестьянам. Восстание было подавлено. Кабаков отдает приказ, и в одну ночь всех пленных развешивают по столбам Кустаная.

За это его оттуда убрали. Теперь он при ставке – генералом для поручений.

– Полковник Кабаков! Дело, о котором вы мне говорили, рисуется для меня иначе. Этому надо положить конец.

– Ваше превосходительство! Вы сами знаете, что мы окружены большевиками. Всюду зреют заговоры. Это нож в спину армии. Здесь в тылу нужно быть беспощадным и в корне подавлять всякую агитацию. Эта газета вела скрытую агитацию. Корнет Усов… и другие офицеры были возмущены. Они борются и проливают кровь. Если вы их будете наказывать за то, что они борются за родину, вы погубите дело.

Верховный правитель опустил голову. Помнит… Также вот: заговор Фомина и других эсэров… Выступление, похожее на провокацию… Затем офицерский суд… И… расстрел эсэров…

И он – адмирал Колчак, узнав о расстреле, бился в истерике. И всё-таки дело пришлось замять.

Адмирал поднимает голову и долго испытующе смотрит на полковника…

Ничего. Холод стальной непоколебимости… Твердость каменная…

Взгляд адмирала мутнеет.

– Ладно. Впредь не допускать… Этого Усова и других из Николаевска перевести. Атаману Анненкову передать, чтоб следил строже.

– Прикажете идти?

– Идите.

Полковник Кабаков круто поворачивается и твердо выходит из кабинета.