Том 2. Зубы желтого. 1919 год

6. Телеграфист…

«Товарищи и братья! Именем мировой пролетарской революции…» идет по ленте.

У телеграфиста под фуражкой волосы зашевелились: громом по ленте старые и опять такие новые слова…

Телеграфист Иванов не выдерживает – перебивает ключом и отстукивает:

– Вы с ума сошли на Свиягино?

А оттуда:

…– Начальник боевого участка партизанских отрядов Яковлевского повстанческого округа Снегуровский приказывает принимать…

И идет лента – замер, оцепенел телеграфист Иванов. Под шапкой шевелятся волосы, глаза в разгон: направо – японский телеграфист контролирует ленты, налево – стрепаловский контрразведчик из Спасского гарнизона.

А солнце, издеваясь над желтыми кантами фуражки телеграфиста, бьет по лакированным плоскостям аппарата и четко выделяет на ленте черточки и точки.

И кажется телеграфисту, что все эти знаки горят аршинными афишными буквами и видят их все и читают: «…Уссурийское казачество! К тебе восставшие крестьяне Приморской тайги шлют боевой клич и призыв…».

Ах, как жгут эти слова… и телеграфисту Иванову хочется их читать и впитывать в себя… Он в ужасе: если откроют, тут же на месте заколют… Но он решает принимать… не доносить, будь, что будет…

Интервенция его достаточно вырастила, чтобы он мог ненавидеть японские войска и калмыковские нагайки и застенки.

А по ленте идет:

«…и вам, товарищи рабочие городов. Бросайте свои фабрики и заводы – взрывайте их… уходите к нам в сопки, в единую пролетарскую семью для новой борьбы за…»

– Ну, – «революцию»… – скорее! – перебивает телеграфист: опасно принимать, заметят… – отстукивает он обратно.

А по ленте идет дальше:

«…и вам, братья железнодорожники…»

Набатом бьет сердце телеграфиста… – «…вам, вынесшим на своих плечах девятьсот пятый год…»

Город Хабаровск. И тоже «телеграфист»:

– Что? Что такое? – адъютант штаба Калмыкова рвет, комкает ленту… – выключить аппарат! Прекратить прием по всем станциям!..

К телефону:

– Ваше превосходительство! Партизане заняли станцию Свиягино и диктуют по телеграфу свое воззвание…

– А-а… Мать… твою… – не доканчивает Калмыков, – рвет трубку… – броневик! – ревет он в немой телефон…

И опять в Евгеньевке.

Телеграфист Иванов уже успел передать ленту в город – там распространят. Пищелка, тоже телеграфист…

Но…

К нему комендант станции:

– Здесь шла лента от партизан, почему не сообщили?.. Где она?

Телеграфист задрожал, – видит по ленте еще обрывком фразы идет: «…командующий всеми партизанскими отрядами… Штерн…»

– Опять он? – взвыл комендант… выхватил браунинг, в упор стреляет в телеграфиста – Проклятый большевик… Ты знал?!.

Подбегает японский комендант с лентой от своего аппарата:

– Боршуика!.. Свиягино – пиши…

– Он принимал! – русский комендант головой на Иванова, свалившегося у аппарата…

– У-у!.. боршуика… – японец пинает труп телеграфиста.

Кровь из горла стекает на пол. В левой руке телеграфиста Иванова намертво сжат обрывок ленты, на которой таинственными знаками написано: «…братья железнодорожники! – вы также должны помогать партизанам в борьбе за освобождение трудящихся…»

Помог – твердо держит рука…