Том 2. Зубы желтого. 1919 год

1. Немного прошлого

Деньги не пахнут.

Чжан-Цзо-Лин – старый хунхуз, деньги получал отовсюду. Но из гробов – первый раз…

Лет двадцать тому назад, еще во время русско-японской войны, он служил у одного русского офицера бойкой[5] в городе Харбине. Деньги тогда ни во что считались. Русские офицеры много кутили, устраивая невероятные скандалы. Но золото затыкало всем глотку.

Тогда он в первый раз получил двадцать золотых – он сделал маленькую услугу своему «капитану»: он только устроил «мало-мало сытела[6] мадаме» офицера.

Потом он получил еще больше, – он делал разные услуги «шибко капитана»…

А потом он проворовался – хватил через край… Вечно пьяный офицер заметил – его арестовали… Он знал, что ему отрубят голову. Он не ждал этого – он просто бежал…

И тогда началась его самая интересная полоса жизни. Он сделался хунхузом. В русской тайге за озером Ханкой он примкнул к хунхузскому отряду, и началась его вольная жизнь: опиум, грабеж китайских купеческих караванов, слава разбойника и вечно открытое над головой небо… – то звездное, то солнечное, то пасмурное.

Вскоре он стал начальником многих хунхузских отрядов. Недюжинный организатор, он сумел их объединить и управлять ими. Тогда он пошел в Китай – мстить и грабить.

Хорват – эта старая борода – не на шутку струсил, когда Чжан-Цзо-Лин, этот недавний бойка, стал угрожать Китайско-Восточной жел. дороге. А он за нее отвечал, как управляющий, – генерал Хорват пошел на хитрость… На Дальнем Востоке все позволено. Он просто пригласил начальника хунхузских отрядов – Чжан-Цзо-Лина – к себе на службу… на охрану железной дороги.

Чжан-Цзо-Лин все взвесил и, отобрав надежную часть хунхузов, поступил на русскую службу в охрану дороги со своим отрядом.

Хорват ему дал чин – полковника.

А потом – все, как по маслу: в Китае вечные смуты, вражда губернаторов провинций и… хунхуз – оказался большим дипломатом: одному-двум отсек голову, и сам стал губернатором – на его стороне была сила…

Теперь он губернатор трех провинций: Мукденской, Гиринской и Хейлудзянской – почти неограниченный владыка всего Северного Китая.

Толстое, красное, заплывшее жиром лицо, маленькие раскосые масляные глазки – все лицо улыбается.

Трудно понять, почему: или потому, что удачно сегодня отрубил голову своему самостийному мандарину, или просто потому, что хай-сун[7] было очень вкусно, и он теперь облизывается от удовольствия.

Но вернее потому, что ему предстоит получить большой куш золота, и откуда – из гробов!..

Но на флегматичном жирном лице ничего не прочтешь. Лишь большая шишка с пятью ярусами, означающая степень его высокого чина, на черной шелковой шапочке, чуть-чуть вздрагивает…

Чжан-Цзо-Лин сидит на широком, покрытом цыновками, кане, выходящем на закрытый балкон в парк. Ноги у него поджаты под себя.

Точно огромная, неповоротливая, взбухшая в черных шелковых складках кукла. Высокий, черный, полуоткрытый воротник с белоснежной каймой подпирает его жирный, в складках, затылок. Халат схвачен черными шелковыми шнуровыми петлями на золотые шарикообразные пуговицы, как бубенчики.

Два генерала – один высокий, тощий, с лошадиным лицом, другой – маленький, толстый, как обыкновенный китайский «купеза» – оба в черных халатах, – никак нельзя их представить военными, – закончили свой доклад. Ждут, стоя…

Но Чжан-Цзо-Лин ничего не слыхал. Он думает о сегодняшнем визите русского полковника и о золоте из гробов.

Кивок головы: значит – идите…

Несколько приседаний, пришлепывание губами и несколько неуловимо тонких улыбок и, – генералы, пятясь задом, уходят с балкона к дверям.

Вышли.

Неслышно и неуловимо быстро рука с визитной карточкой к Чжан-Цзо-Лину.

Опять кивок черным пятиярусным шариком, и бой, как привидение, исчезает.