Том 2. Зубы желтого. 1919 год

2. Коронация

Станица Гродеково на самой русско-китайской границе.

Поп Иероним всю жизнь провел в Гродеково. Разве редко-редко в Никольск выберется… А больше – никуда.

Совсем деревенский поп.

И вдруг… На тебе… извольте… Станичный атаман передает: приготовься, отец, генерала Хорвата на царство венчать…

Каково? Аж взопрел бедный поп.

Низенький, толстый переваливается на коротких ножках… в нечесаную бороду лапищу запустил. Ходит и скулит…

– Нет, ты подумай, отец дьякон… откуда ж я могу знать, как это короновать надо. Я уж и архирейскую-то службу запамятовал… Помнишь, поди, когда преосвященный Евгений приезжал, какой конфуз-то получился… А…

– Угу… – мычит дьякон. – коронация… это тебе не литургия Иоанна Златоуста… не бракосочетание… не об усопших моление…

– Вот-вот… Что же, я ему панихиду служить буду, что ли. Господи, господи. Не знаю, что и делать.

– Ничего, отец Иероним… Сойдет. Пропоем тропарь какой-нибудь… Я потом, как возложат корону, так мы сразу молебен о здравии его императорского величества… Молебен-то для нас не в диковинку.

– Да уж придется так. Ты, Илюша, собери хор, – обращается Иероним к пономарю (он же регент).

– Хорошо, отец. Я вот не могу придумать, чем бы его нам встретить: не то «Иже херувимы», не то «Яко да царя»…

– Действительно… Что ж в таких случаях петь-то… Вот оказия.

– Постойте, – говорит дьякон, – а что, ежели пропоем ему «Исполаети деспота».

– Что ты, дьякон? Что ты? Да разве он архиерей!

– А чем же хуже? Еще лучше – царь.

– Хотя… пожалуй. Вали, Илюша, «Исполаети». Ох-хо-хо… Боже милостивый, пронеси благополучно.

Поп вздыхает.

– Равня-а-а-а-йсь!

Хорунжий Башкин заметно волнуется.

Рота из числа войск охраны Манчжурской дороги и сотня уссурийских казаков спешно подравниваются.

Быстро подъезжает автомобиль.

Казачий взвод галопом за автомобилем. В автомобиле – Хорват и Голицын.

– Смирно-о-о!.. Слуша-а-ай! На караул! – зычно командует Башкин… – и, лязгнув шашкой, берет с фасоном на караул.

Но в торжество этой минуты врывается непрошеный конфуз.

Перед фронтом штук десять станичных собак составили оживленный хоровод вокруг довольно симпатичной лайки.

При звуке громоподобной команды, всполошенные собаки с лаем бросаются на хорунжего.

– Вау, вау, вау! – прыгают они вокруг него… Вот-вот схватят за ляжки.

Бледный хорунжий стоит на вытяжку, не имея права предпринять что либо для ликвидации нападения.

Но шум моторов отвлекает внимание собак. Переменив фронт, они бросаются к автомобилю.

Только вылезший Хорват спешно прыгает обратно.

Спешенный взвод с шашками наголо бросается на неприятеля. Собаки бегут.

Успокоенный Хорват под взглядами толпы станичников медленно подымается на паперть.

– Исполаети деспота! – гремит на встречу хор.

Уже пропели тропарь и еще что-то.

Отец Иероним малую ектенью прочел в качестве бесплатного приложения.

Близится торжественный момент коронации. Церковь полна народа. Станичные бабы становятся на цыпочки и вытягивают шеи, чтобы лучше видеть.

Генерал Хорват медленно входит на амвон. Лицо сосредоточенно. В глазах величие. В бороде тоже.

Вихрастый Васютка, сын пономаря, идет сзади, поддерживая мантию.

Дрожащими руками передает отец Иероним корону.

Хорват принимает ее и, высоко держа над головой, поворачивается к толпе.

– Русские люди! – говорит он: – с великим смирением принимаю я из рук ваших эту шапку Мономаха, этот признак высокой, богом данной власти… Помолимся.

Хорват опускается на колени.

На колени, шумя и толкаясь, бросается толпа.

Васютка глядит, выпучив глаза. Вдруг он чувствует на губах присутствие чего-то соленого и липкого. Растерянный Васютка не знает, что делать… Руки заняты. Но, видя, что все склонили головы, Васютка быстро поднимает край мантии и вытирает ею нос.

Хорват подымается. Толпа тоже.

– Спаси, господи, люди твоя!.. – начинает речитативом отец Иероним – и благослови достояние твое. Победы благоверному государю нашему императору Нико… то-есть… э… э… (забыл, забыл… имя забыл) э… э… э…

– Леониду Дмитриевичу… краешком губ подсказывает Хорват.

– Леониду Дмитриевичу-у, на супротивные даруя!..

С шумом высыпает толпа верноподданных.

Его императорское величество медленно выходит из храма.

Головы верноподданных обнажаются.

– Смирна-а-а-а! Слушай-ай. На кара-ул, – вторично командует хорунжий Башкин (собак нет).

К самой паперти подкатывает автомобиль.

Вдруг из толпы вырывается какая-то старуха и бросается к ногам Хорвата.

– Государь, батюшка, помилуй!.. заставь бога молить… Горе мое горькое, батюшка.

– Что тебе нужно, старуха? – милостиво спрашивает император.

– Отец родной, помоги. Старуха я… бедная. Одна надежда была – свинья… Сдохла, батюшка, сдохла… Что мне теперь делать?

«Вот оно… Пришло – мелькает в уме Хорвата, – его народ несет к стопам его свои горести и печали».

– Встань, старуха! Вот тебе деньги. Купи себе другую свинью.

– Отец родной. Спасибо. Осударь-батюшка. Куплю, непременно куплю… У Матрены кривой куплю… Хорошая свинья, жирная. Как взгляну на нее, повсегды тебя вспоминать буду. Спасибо, батюшка.

Станичный атаман красноречиво толкает старуху под бок.