Том 2. Зубы желтого. 1919 год

1. Возница

– Стой!

Телега останавливается. В телеге двое: седок, молодой, в рясе, и возница – маленький, покрытый лохмотьями и грязью кореец.

Седок выжидательно смотрит на часового и караульного начальника.

– Куда едете?

– Сюда, сын мой, в Анучино…

Караульный начальник хмурится.

– А ты кто такой?

– Я дьякон церкви Успенья в Никольск-Уссурийске… Перевожусь в анучинский приход.

– Очень надо!.. Как же… Ждем. – ворчит караульный начальник – однако, что же делать? Полепите! Сопроводи их в штаб.

Высокий партизан лезет в телегу. Возница дергает вожжами…

– Но!

Лошадь трогается.

В штабе долго осматривают документы: паспорт, бумагу из епархии и прочее…

– …Павел Савельевич Третьегорский… дьякон… Так. Вещи есть?

– Есть чемодан и постель.

– Обыскать. И самого тоже.

Партизаны ощупывают дьякона со всех сторон. Внимательно рассматривают содержимое чемодана и постели. Ничего подозрительного.

– Отпустить его.

Дьякон снова водружается на телегу. Кореец дергает вожжами – но-о!

– Ли! – обращается дьякон к вознице – поезжай к дому священника… Вот туда, прямо… Видишь?

Возница наклоняет голову – э-э.

Около дома священника два партизана смотрят на приехавших.

– Ишь, длинногривый!

Отец Никодим, стоя на крыльце, встречает гостя;

– Милости прошу, отец дьякон… С приездом. Проходите.

– Ли! Поставь телегу под навес… А лошадь в конюшню отведи.

Ли распрягает лошадь… Отводит ее в конюшню. Телегу закатывает под навес. Потом оглядывается… Никого.

Ли открывает мазницу и вытаскивает из дегтя небольшой жестяной ящичек. Раскрывает. Там другой черный ящичек. Жестяной он опускает обратно в мазницу, а черный – в небольшой грязный мешочек.

С мешочком в руке он идет в дом.