Сферы влияния

Часть третья. Сферы влияния. Глава шестая

В «Кабаньей голове» было темно, грязновато и мрачно, как и в то далекое время, когда здесь впервые собрался «Отряд Дамблдора», маленький и, в сущности, смешной — не менее смешной, чем другая ее, Гермионы, затея, ГАВНЭ в поддержку домашних эльфов. Что горстка школьников могла сделать с государственным устройством, со всеобщей несправедливостью или мировым злом? Горько было думать, что те школьники сделали куда больше, чем нынешние взрослые.

Гермиона поддерживала связь далеко не со всеми бывшими боевыми товарищами — после смерти Рона видеть их стало больно, и она прекратила посещать общие сборы и праздники. Она не видела их такими, сидящими вокруг стола в трактире старика Аберфорта, уже очень давно.

Гарри сбросил с них троих — себя, Гермионы и подхваченной по дороге Джинни — мантию-невидимку, и разговоры тут же стихли, а потом друзья бросились обнимать своего обожаемого предводителя, а с ним и Джинни. Гермиона сделала полшага в сторону — и оказалась избавлена от участия в этих нежных приветствиях. Только Луна подошла к ней, едва махнув Гарри рукой, прищурила свои огромные серые глаза и сказала задумчиво:

— То, что ты ищешь, у тебя за спиной. Главное, не забудь посмотреть.

Гермиона удержалась от того, чтобы оглянуться, и с уверенностью в голосе ответила:

— Я ничего не теряла. Но спасибо.

Луна улыбнулась, поправила прядь длинных, кажется, ни разу не стриженых волос, и заметила:

— Не обязательно терять, чтобы искать.

В этот момент их окликнул Невилл — высокий, грузноватый, очень похожий на своего патронуса-медведя, и Луна обернулась к нему — что несказанно обрадовало Гермиону. Пророческие высказывания Луны с давних пор пугали ее до мурашек по коже, а особенно страшно становилось оттого, что было очевидно — она не использует легиллименцию, однако видит человека насквозь, и заслониться от нее невозможно. Или же это нужно делать на принципиально ином уровне.

— Гермиона! — позвал Гарри, и она все-таки подошла к общему столу, обменялась рукопожатием с Невиллом, кивнула Чжоу и ее молчаливому спутнику, общим взмахом руки поприветствовала тех, с кем не встречалась уже многие годы: худую, похожую на загнанную лошадь Алисию, располневшего короткопалого Дениса Криви, улыбчивую розовощекую Ханну и остальных.

Ей ответили общим, доброжелательным:

— Привет, Гермиона.

Гермиона чуть прикрыла глаза и, когда Невилл попросил у Аберфорта одиннадцать кружек сливочного пива, ей вдруг показалось, что она вот-вот услышит в общем гуле звонкий дуэт Фреда и Джорджа, и вторящего им недавно сломавшимся до конца баском Рона.

— Друзья! — пророкотал Невилл, разговоры смолкли, и наваждение рассеялось. Гермиона открыла глаза. — Было бы здорово собраться, чтобы просто увидеть друг друга.

Гермиона почти машинально вытащила из сумочки свежую газету, которую забрала с площади Гриммо и уже успела пролистать. Невилл заметил ее движение и удовлетворенно покивал:

— Я знал, что ты уже в курсе, Гермиона. Поделишься?

Она протянула номер остальным, и те, кто еще не успел прочесть его, по очереди начали перелистывать помявшуюся бумагу.

Когда Гермиона услышала сообщение Невилла, она испугалась, по-настоящему, и в газете ожидала найти все, что угодно: новость о возрождении Волдеморта, сообщение о массовых смертях, преступлениях. Не ожидала только увидеть на первой полосе серебряную «В» на черном фоне и строгим шрифтом набранные слова: «Скончался Амос Диггори, верховный чародей Визенгамота. Вечная память».

В сравнении с тем, к чему она готовилась, эта новость показалась почти что благом. И все-таки она встревожила Невилла и остальных — и Гермиона догадывалась, почему. Будь она сильней, она сказала бы об этом Гарри и не пришла бы.

— Амос Диггори был тем, на кого мы могли положиться в грядущих выборах, — точно оправдывая ожидания Гермионы, произнес Невилл. — Пока он возглавлял Визенгамот, мы могли не бояться, — он перевел взгляд на Гермиону, и ей стало вдруг неуютно, словно она была причиной смерти волшебника, — что созданный нами после победы мир окажется в неподходящих руках.

Члены «Отряда Дамблдора» были с ним согласны и поддержали единым вздохом. Гермиона опустила глаза и сосредоточила внимание на поверхности выщербленного старого стола. Мерлина ради, она не хотела находиться здесь, не хотела слушать этого обсуждения. Она покончила с политикой, на этот раз навсегда, и не собиралась влезать в нее снова. С нее было довольно.

— Пока Диггори был жив, я мог смеяться, читая про выдвинувшего свою кандидатуру Малфоя, или Забини, или Гринграсса, — продолжил Невилл, — но теперь мне не смешно. Мы все пожертвовали слишком многим, чтобы спасти Британию от ему подобных.

На своем посту Диггори оставался «орденцем», человеком Дамблдора, борцом за справедливость и светлую магию. И в грядущих выборах Министра Магии он отдал бы свой решающий голос за либерала Тиверия Маклаггена или кого-то из бывших членов «Ордена Феникса». И тогда благополучному послевоенному мирку ничто не угрожало бы.

Всего раз или два Гермиона думала о том, что Невилл — тот, каким он стал, — больше подходил на роль спасителя волшебного мира, чем Гарри. В нем не было надломленности, он не знал сомнений и не сомневался в том, что правильно. Едва ли он когда-нибудь притрагивался к наркотикам — даже выпившим его было трудно представить. И сейчас он говорил так, словно не сомневался — все присутствующие, если потребуется, пойдут за ним в бой, даже если биться было не с кем.

— Что ты предлагаешь? — спросила Гермиона куда резче, чем собиралась.

На ней скрестились колючие взгляды, и она почувствовала их осуждение: не за этот вопрос, конечно, а за то, что была причастна к позорной отставке и аресту Кингсли, за то, что была замешана в его делах, замарана. Только Луна смотрела безмятежно и куда-то поверх ее плеча, как, впрочем, и всегда — наверное, изучала мозгошмыгов.

— Делать то, что должно. В рамках закона или за его пределами. После того, что сделал Кингсли, Визенгамот с радостью выберет и в Верховные чародеи, и в Министры кого угодно из консерваторов, — жестко ответил он, не сомневаясь, что его слова не вызовут возражений.

— И что? — повторила Гермиона, поднимаясь. — Пойдешь на митинг, как делают магглы? Подкупишь редакцию «Пророка»? Убьешь Малфоя?

Они не понимали главного — эпоха злодеев прошла, а значит, минули и времена героев. Гермиона это уяснила слишком поздно, по горло провалившись в вонючую политическую жижу. Только на мгновение по лицу Невилла прошла тень сомнения, но тут же исчезла, и он сказал:

— Если потребуется, Гермиона.

Гарри открыл было рот, и Гермиона почему-то понадеялась, что он сейчас тоже встанет и скажет спокойным тоном человека, который уже выиграл все свои войны: «И правда, ребята, давайте расходиться по домам. Или закажем пару бутылок старого «Огеденского». Хватит с нас битв».

Конечно, он не сказал, а запустил пятерню в волосы и проговорил:

— Я не допущу, чтобы Пожиратели смерти пришли к власти, — что было подхвачено дружным «ура».

Гермиона встала, с грохотом отодвигая табурет, и снова оказалась под прицелом взглядов.

— Простите, друзья, — сказала она, расправляя недавно трансфигурированную мантию, — но я не могу в этом участвовать.

Джинни отвела глаза, Гарри принялся изучать стол, зато Невилл смотрел прямо и мрачно.

— Ты готова была пожертвовать жизнью, чтобы не позволить им уничтожить наш мир. А другие — Ремус, Фред и Джордж, Тонкс и десятки наших друзей погибли ради этого.

Как изящно он объединил смерти Фреда и Джорджа! Тонко, почти незаметно. Он мог бы еще добавить Рона, но, слава Мерлину, не сделал этого.

— Я не с вами, — ответила Гермиона тихо.

— В таком случае, — его пальцы сжались в кулак, но быстро расслабились — он оставался благородным гриффиндорцем, — тебе стоит уйти.

Никто не попытался остановить ее, никто даже не потребовал вернуть галеон. Гермиона вышла из-за стола, еще раз поправила мантию и аппарировала в оглушающей тишине.

Дома тоже было тихо, а еще темно и пусто. Зажигать свет она не стала, просто забралась на подоконник с ногами и прижалась лбом к стеклу, вглядываясь в мутные из-за снова начинающегося дождя силуэты на улице. Раз или два ее рука тянулась к палочке, а губы почти проговаривали: «Акцио, огневиски», но в голове звучал холодный голос Холмса: «Вы совершенно не умеете пить крепкий алкоголь», — кажется, он говорил как-то так? — и от желания выпить не оставалось и следа.

Предсказуемо, спустя два или три часа в комнате с хлопком появился Гарри — Гермиона не сомневалась в том, что он придет. То, что в нем осталось от справедливого Гарри Поттера, требовало объяснений.

— Они разочарованы, — проговорил он обиженно.

Почему-то она так и думала. Гарри подошел к окну, оперся рукой о раму, нависая над Гермионой, и все так же обиженно пробормотал:

— Гермиона, которую я знал, не ушла бы.

В другое время этот упрек ее разъярил бы, но, кажется, в последние дни она исчерпала запасы душевных сил, и на эмоциональные реакции была не способна, поэтому просто ответила:

— Гарри, которого я знала, умер пятнадцать лет назад в вонючем наркопритоне.

Он отшатнулся, и она почувствовала что-то похожее на постыдное удовольствие от осознания того, что сумела сделать ему больно. Кисловатая ядовитая волна прошла по телу, ударила голову, и Гермиона продолжила:

— А та Гермиона осталась с Роном в одной могиле, знаешь ли. С меня довольно политики. И если кресло министра каким-то чудом получит Малфой… — она выдохнула, — мне плевать.

Гарри отошел от окна, почти скрылся в темноте комнаты, и оттуда сказал:

— Я надеялся, что… — Гарри сделал долгую паузу, настолько долгую, что Гермиона уже хотела было переспросить, что он имел в виду, но он заговорил снова: — Что с ним тебе будет легче.

— С ним?

— С твоим… магглом.

Несколько секунд смысл его слов не доходил до Гермионы, а потом стали понятны все прошлые его оговорки, и в душе закипела ярость. Подумать, что её с Майкрофтом Холмсом могли связывать чувства — это было оскорбительно. Почти. А ещё очень глупо, потому что Майкрофт — не тот человек, который позволит себе подобную сентиментальную чушь.

— Меня и Майкрофта, — отчеканила она, — связывают сугубо деловые отношения.

Ей даже трудно было объяснить, почему предположение Гарри, высказанное так уверенно и безапелляционно, настолько сильно её взбесило, но её начинало трясти.

Лица Гарри видно не было, но тон из просто обиженного стал холодно-оскорбленным:

— Мне ты могла бы не врать. Я же не осуждаю тебя. Наоборот, этот Майкрофт тебе подходит… больше чем Рон. И тем более, чем я.

— Замолчи, — велела Гермиона и спрыгнула с подоконника. У нее начали чесаться ладони — магия буквально искрила, пытаясь вырваться из-под контроля. Гарри напрашивался на заклинание.

Гарри действительно замолчал, виновато опустил голову, сцепил пальцы замком — и Гермиона пожалела о том, что вспылила. В конце концов, в самом его предположении не было ничего оскорбительного. А если учесть, при каких обстоятельствах он встречался с Майкрофтом, ошибка была простительна. Далекому от политики Гарри тяжело представить, что существуют люди, стремящиеся к тотальному контролю над всем и всеми.