Сферы влияния

Уровни доступа. Глава двадцать вторая

Слезы еще не высохли до конца, когда Гермиона поняла, что должна встать, умыться и сделать то, что необходимо — понять, каким образом Майкрофт Холмс узнал о ее поисках.

Не обращая внимания на трясущие руки, Гермиона достала из-под ворота блузки цепочку и написала в воздухе кончиком палочки: «Нужна встреча». В отличие от Майкрофта, она не подписывалась даже инициалами.

Ответ пришел почти сразу, как будто Холмс ждал этого вопроса. Впрочем, очевидно, так оно и было. Гермиона собралась быстро, разве что умиротворяющего бальзама не нашла, поэтому не сумела окончательно избавиться от дрожи в пальцах.

«Позже», — пообещала она сама себе. Позже она сядет и разберется в том, что сотворил с ее душой этот день, объяснит самой себе проклятый поцелуй. Найдет способ помочь Гарри — она же, Мордред подери, менталист! И сольет воспоминания об этом дне в омут памяти, а в своем сознании запрет в самый дальний угол. Только позже.

Говорить о погоде и природе сил не было. Поэтому, едва завершив аппарацию, Гермиона твердо спросила:

— Кто дал вам право следить за мной?

Майкрофт — в светлом костюме-тройке, спокойный и невозмутимый, — вежливо спросил:

— Хотите выпить? Полагаю, у вас был не самый приятный день.

Только спиртного ей сейчас не хватало — чтобы окончательно потерять контроль над собой и сорваться, накричать на кого-нибудь, опять заплакать. И если этим кем-то станет Майкрофт Холмс… Гермиона беззвучно истерически хихикнула. Если этим кем-то станет Майкрофт Холмс, это будет заслуженно.

— Вы не ответили.

Майкрофт улыбнулся самой неприятной из своих улыбок и перевел взгляд на заранее поставленное для Гермионы кресло. Она колебалась почти минуту, прежде чем села и сказала:

— Виски.

Майкрофт поднялся со своего места и вышел из кабинета, оставив Гермиону одну. Наверняка у него был здесь мини-бар. Не могло не быть. Но он намеренно дал ей несколько минут, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Было глупо предполагать, что он не видит следов подступающей истерики, и Гермиона не сомневалась в том, что ему это глубоко неприятно. Люди, в представлении Майкрофта, не должны обнаруживать эмоций.

Между тем, передышкой следовало воспользоваться с толком. Гермиона прикрыла глаза и волевым усилием перенеслась сознанием на побережье океана. Желтый песок, голубая прозрачная вода, полная тишина, ни ветра, ни птичьих криков — абсолютная безмятежность. Океан умиротворял, убаюкивал и скрывал в своих водах все страхи, переживания, волнения. Океан был велик и равнодушен. Гермиона открыла глаза и вздрогнула — Майкрофт уже вернулся, совершенно бесшумно, и теперь стоял возле стола с двумя стаканами и запечатанной бутылкой.

— Кажется, вы пьете безо льда? — спросил он, но совершенно без вопросительной интонации, просто сообщая уже известный факт. Гермиона не стала отвечать и молча смотрела, как он разливает виски. Ей — почти полстакана, себе — буквально два глотка. Гермиона не притронулась к спиртному и, когда Майкрофт снова сел за стол, сказала:

— Несмотря на то, что ваша подсказка была своевременной, ваше вмешательство перешло все разумные границы, Майкрофт.

Ей бы хотелось верить, что эти слова прозвучали строго и жестко.

— Разумные границы? — Майкрофт приподнял одну бровь. — Бросьте, Гермиона, это была обыкновенная дружеская услуга. Мне бы не хотелось подвергать вас неприятной необходимости обшаривать все лондонские наркопритоны один за другим.

— Я вас об этой услуге не просила, — медленно сказала Гермиона. — И о своих поисках не уведомляла. Как вы узнали, где и кого я ищу?

Стакан, который Майкрофт держал в руках, со стуком опустился на стол. Майкрофт наклонился вперед, опираясь на руки, и быстро проговорил:

— Мой младший брат — наркоман со стажем, полагаю, что я знаю о наркобизнесе больше, чем кто бы то ни было в этой стране, а вы относитесь к группе наиболее опасных людей, все перемещения которых в немагическом мире фиксируются с особой тщательностью, — потом отклонился назад и продолжил медленней и спокойней: — Это вопрос национальной безопасности.

— Это слежка, — оборвала его Гермиона, чувствуя, что от злости у нее начинают пылать щеки.

— Это разумная предусмотрительность. К тому же, — он снова взял стакан, но не отпил, — вы взяли на себя ответственность за очень важный проект, провал которого мои эксперты оценивают в два миллиарда фунтов стерлингов. Значительный процент от государственного бюджета. В этой ситуации ваше появление в определенных… заведениях неприемлемо.

— За мою ответственность не переживайте, — сказала Гермиона резко. Майкрофт даже не собирался открещиваться от обвинений в слежке. — Того человека, которого я искала…

— Мистер Поттер также входит в список лиц, за которыми установлено наблюдение, поскольку ранее он вступал в контакт с моим братом, а также отличается большой силой и слабым уровнем самоконтроля.

Гермиона все-таки взяла виски, глотнула и сморщилась — он оказался очень крепким. Она не знала, что ответить. В глубине души все еще бушевало желание проклясть Холмса каким-нибудь неприятным заклинанием или, на худой конец, швырнуть что-нибудь ему в лицо, но гриффиндорские порывы она давно научилась сдерживать. Пора было привыкнуть, что в политике ни о какой честной игре речи идти не может. Будь она умнее, давно догадалась бы, что Майкрофт следит за волшебниками в меру сил и возможностей. А если бы ей хватило самообладания, то вместо нелепых обвинений она могла бы сказать равнодушно что-то вроде «Спасибо за своевременную помощь. В ванной комнате мне тоже стоит поискать ваши камеры?». Это было бы достойнее и правильней, и не выдало бы ее слабости.

Она хотела было перейти к обсуждению плана, касающегося Джима, но не успела. Майкрофт очень тихо, будто бы даже не ей, а себе, сказал:

— Мне стоило поставить вас в известность о наблюдении.

Гермиона подняла глаза и посмотрела на него очень пристально. Кажется, это было практически извинение. Майкрофт выглядел, впрочем, не извиняющимся, а просто уставшим.

— Стоило, — согласилась Гермиона. — Но вы не умеете играть честно.

— Честность в политике — самый опасный недостаток из всех, — кивнул Майкрофт.

— Когда это закончится, ноги моей здесь не будет, — пробормотала Гермиона.

Майкрофт улыбнулся, но в этот раз выбрал более приятную улыбку, почти человеческую и даже, кажется дружелюбную:

— Вам не удастся. Вы ведь уже пробовали…

— Думаете, я хотела ввязываться в это снова? — и добавила: — Вам это нравится?

— Что именно?

Разумеется, Майкрофт отлично ее понял.

— Влияние. Вам нравится?

— Скажем так, — он задумчиво провел пальцем по ручке зонта, — полагаю, что это отвечает моим склонностям.

— А я бы дорого дала, чтобы не нести ответственности за…

Кажется, едва ли не впервые в жизни Гермиона услышала смех Майкрофта — не наигранный, а настоящий (или очень похожий на настоящий). Он чуть запрокинул голову назад, на спинку офисного кресла, его плечи слегка подрагивали.

— Вы не сможете жить без этого. Ответственность, контроль, влияние, — сказал он через несколько мгновений, — вам уже от этого не уйти.

Гермиона сглотнула. Она надеялась, что Майкрофт ошибается. Нет, она знала, что он неправ. И когда код будет добыт, а Брук — уничтожен, она покинет Британию и посвятит свою жизнь науке, будет отвечать только за своих пациентов, может, займется преподаванием. И все. Не считая этих двух незавершенных дел, ее здесь ничто не держит. Родители едва ли станут скучать, а что касается друзей… Гермиона прикусила губу. Едва ли она еще раз заставит себя переступить порог дома Поттеров и просто сидеть у них в гостиной, болтать о том, о сем. Это осознание было внезапным. Она не станет лечить Гарри сама, найдет ему менталиста, того же Вагнера, но не коснется его разума. Что до Джинни, то она не найдет в себе смелости взглянуть подруге в глаза.

Нервные переживания и виски несколько приглушили бдительность Гермионы, поэтому легкое касание чужого разума она почувствовала не сразу. Майкрофт смотрел в сторону, постукивал по ручке зонтика указательным пальцем и не производил впечатление неопытного легиллимента, проводящего атаку. Подавляя инстинкты, Гермиона немного сдвинула щит вглубь, вытаскивая на поверхность обрывки мыслей и едва различимые мелодии — отличный белый шум. Майкрофт не отреагировал.

Магглы не владеют легиллименцией, это общеизвестный факт. Но Гермиона уже знала, что к Майкрофту Холмсу это не относится. Читал ли он чужие мысли сознательно?

Гермиона аккуратно вытолкнула на поверхность сознания картины, увиденные сегодня в притонах. Майкрофт дернулся и перевел на нее взгляд. Контакт тут же прервался. Кажется, неосознанно. Спонтанная легиллименция.

— Брук, — сказала Гермиона вслух. — Сейчас важен Брук. Я обсудила с министром ваш план, и…

Гермиону от этого плана тошнило, а Кингсли он привел в восторг. Не то, чтобы он так гнался за кодом, для него это была идеальная схема сотрудничества с магглами. Было очевидно, что, если план удастся, Майкрофт Холмс преисполнится к магам значительно большей симпатией, а главное, он будет им должен. А разработка плана позволит опробовать множество схем сотрудничества. Интеграция, которой грезил Министр Магии, была близка.

— И он был одобрен, я полагаю, — сказал Майкрофт. — Я не сомневался.

— Мы подключимся только на финальной стадии, — качнула головой Гермиона. — до этого останемся в стороне. Мы не имеем права вмешиваться в законодательную систему.

— Этого будет достаточно.

Гермиона наклонила голову, а потом уточнила:

— Вы поделитесь с братом… деталями?

— Ни в коем случае. И настоятельно прошу вас также не посвящать его.

Как бы сильно Гермионе ни претила идея втягивать младшего Холмса в смертельно-опасное для него дело, оставляя при этом в неведении, она была вынуждена согласиться с Майкрофтом. Шерлок был неуправляем. И совершенно им необходим.

Гермиона поднялась, собравшись уходить, и вдруг пошатнулась. Голова закружилась. Вспомнилось, что она ничего не ела с утра, сильно нервничала. Спиртное было не кстати.

Она сцепилась пальцами в край стола и сказала поспешно:

— Прошу меня простить.

Замутило. Аппарировать в таком состоянии было бы безумием.

Майкрофт встал из-за стола, подошел к Гермионе и, немного поколебавшись, коснулся ее запястья своими неприятными ледяными пальцами. Сосчитал пульс с сосредоточенностью врача. Лицо его было еще более нечитаемым, чем обычно, но, чувствуй себя Гермиона чуть лучше, уже сгорела бы со стыда. Просто человеческие эмоции вызывали у него раздражение, а слабость должна была казаться отвратительной.

— Пожалуй, ваш способ перемещения сейчас будет несколько неудобным, — произнес он.

Становилось все хуже, и Гермиона была вынуждена присесть на подлокотник кресла. Если ее стошнит, она сотрет память об этом эпизоде сначала Майкрофту, а потом себе.

Перед глазами замелькали черные точки, руки стали ватными. В ушах шумело, но сквозь шум она расслышала какие-то несвязные обрывки фраз. С трудом сумела сообразить, что это телефонный разговор.