Сферы влияния

Сферы влияния. Глава двадцать вторая

Просыпалась Гермиона тяжело: веки были совершенно свинцовыми, во рту стоял неприятный горький привкус, а всё тело так затекло, что она с трудом чувствовала руки и ноги, а мелодия заклинания-будильника вворачивалась в мозг длинным щупом. Непослушными пальцами нащупала палочку и пробормотала:

— Темпус, — в воздухе возникли цифры: «8:25», от их мерцания начало резать в глазах, и Гермиона поспешно развеяла заклинание, после чего зажмурилась и со стоном уткнулась в подушку. Она душу готова была продать за то, чтобы поспать ещё пару часов. А лучше пару суток.

Она не могла себе этого позволить.

— Вставай, дорогая, — сказала она себе, кажется, вслух, — давай, — но глаза так и не открыла. — О, Мерлин!

Она подскочила на постели — вспомнила, где именно находится и что было вчера. Повторила:

— О, Мерлин.

Ни Мерлин, ни Моргана, ни вся волшебная братия вкупе с христианскими святыми здесь были ровным счётом ни при чём, потому что Майкрофт Холмс вчера предложил ей занять его спальню. И она согласилась.

Сна не осталось ни в одном глазу. Сглотнув, она нервно оглянулась, не осознавая толком, что именно хочет найти, а потом поняла: следы того, что Майкрофт заходил в комнату ночью. Она не могла бы точно сказать, что сделала бы, обнаружив доказательства, наверное, разъярилась бы, но, не находя их, испытывала отчаянную и необъяснимую обиду.

Она встала и прошлась по комнате, радуясь, что не рискнула вчера раздеться, коснулась пальцами поверхности тумбочки (пустой и чистой). А чего, собственно, она ждала? Что он зайдёт ночью и будет смотреть на её сон?

Гермиона нервически хмыкнула и помотала головой, надеясь, что весь этот бред улетучится. Потом подошла к двери и дотронулась до ручки. Ночью она, уже засыпая, использовала «Коллопортус». Если он на месте, то от «Финиты» дверь откроется. Если нет, то потребуется «Аллохомора», открывающая замки. Простая проверка, основанная на элементарной теории магии. Заклинание можно развеять, а запертый на ключ замок только открыть — так же просто, как постулат о том, что созданный магически предмет можно полностью уничтожить, а объект физического мира — только перевести в иное состояние, испарить или распылить на атомы.

Гермиона направила палочку на замок, даже не сильно удивляясь тому, что руки ходят ходуном. Пусть она бредит. Пусть её психика не выдерживает свалившихся нагрузок. Но она проверит проклятую дверь и убедится, что её никто не отпирал и не запирал обратно ключом, и если это не так…

— Финита, — заклинание ударило в замочную скважину, мгновение ничего не происходило, и сердце Гермионы замерло, пропуская удар, а потом замок щелкнул. Дверь открылась.

Гермиона пошатнулась и ухватилась за стену, разом лишившись сил. Никто не входил в комнату, пока она спала, и её должно было это радовать. Но не радовало. Щелчок замка как выстрел — пулей прошил мозг.

Набросив на себя одежду и даже не думая о том, чтобы разыскать ванную комнату, она аппарировала домой, неловко споткнулась и упала на пол, больно стукнувшись коленями.

Зажмурилась, отдышалась и усилила щиты.

Рано или поздно ей придется снова взглянуть на то, что творится у нее в голове, но она однозначно не даст мистеру Кто во второй раз обвинить ее в отсутствии ясности ума.

Когда она аппарировала к очередному дому — пятому в списке — окклюменция уже действовала безупречно, и щит оказался настолько крепким, что историю очередного мальчика-обскури она просмотрела без тени волнения, даже без сочувствия.

То же произошло и с последней семьей.

Она выполнила свое дело, узнала то, что должна была узнать — и это не дало ей ничего. С тем же успехом она могла не мотаться по Британии, не проникать в чужие дома и в чужие воспоминания, потому что она не узнала ничего, разве что еще лучше изучила механизм возникновение обскура. Пожалуй, она могла теперь написать об этом статью. «Психологический механизм возникновения обскуров у магглорожденных волшебников и степени разрушения физической и магической оболочки у детей-обскури на основе исследований, проведенных на территории Великобритании». Не то, чтобы она собиралась писать об этом — но могла.

В кабинете она заполнила оставшиеся таблицы, глянула на часы — не было и четырех. У нее не было рутинных задач, так что она могла отправиться домой — никто не стал бы ее сильно искать, и уж точно, мистер Кто не стал бы этого делать, получив многостраничный отчет об исследованиях.

Но вместо того, чтобы так и поступить, Гермиона вышла из кабинета и неторопливо направилась к круглой Комнате Дверей.

Это место она видела не раз в страшных снах после того, как побывала здесь с Гарри и Отрядом Дамблдора. Жуткая круглая комната, начинающая бешено крутиться, стоит только закрыть дверь, сводящая с ума, путающая — на деле она оказалась совершенно незаменимым и очень полезным местом, с которым умели работать, правда, только невыразимцы. Для работников Отдела тайн каждая из дверей (число их было произвольным и зависело от непростого соотношения между положением планет, погодой на улице и движением магнитных полей) вела именно туда, куда требовалось. Все, что было нужно — выйти из своей двери и войти в следующую.

Гермиона так и поступила.

Ее дверь распахнулась перед многочисленными рядами одинаковых деревянных стеллажей, заставленных книгами, подшивками газет и журналов, брошюрами, листовками и прочим. У Отдела тайн была громадная библиотека, с которой соперничали только библиотеки Хогвартса и Оксфорда. Художественной литературы здесь, конечно, не было — едва ли нашелся бы безумец, пришедший в Отдел тайн за свежим романом. Но только здесь можно было найти копии всех министерский документов, тиражи вышедших и невышедших газет, справочники по магии, которую считали утраченной или объявляли запрещенной.

Запоздало Гермиона вспомнила, что так и не вернула ту персидскую книгу — она осталась у Майкрофта. Но при мысли о Майкрофте вспомнилась дверь в его спальню — и Гермиона определила книгу на персидском в список тех вещей, от которых лучше отгородиться щитом.

В голове снова посветлело, и она, взмахнув палочкой и подтвердив свою личность, прошла к одному из множества столиков. Едва она отодвинула стул, ее накрыли чары конфиденциальности — теперь никто не мог увидеть ни ее, но книги, которые она потребует.

По запросу перед ней очутилось несколько внушительных справочников. Она не знала точно, где искать, но нужно было начать с чего-то.

Шерринфорд мог оказаться чем угодно: заклинанием, замком, городом, артефактом. Ситуация осложнялась тем, что у большинство действительно подробных справочников по магическим объектам были выстроены в семантическом, а не в алфавитном порядке. И Шерринфордр мог с одинаковым успехом оказаться рядом с Хогсмитом, Диадемой Рейвенкло или Веритасерумом.

Но его не было ни в одном из разделов.

Страница за страницей, фолиант за фолиантом — ничего. Шерринфорда не существовало в справочниках и каталогах, и поисковое заклинание по всей библиотеке не дало никаких результатов.

Гермиона вышла из библиотеки спустя несколько часов с ощущением жгучего, болезненного, едкого разочарования. Разумеется, было глупо думать, что информацию, ради которой Малфой подлил ей приворотное зелье, будет легко найти, но настолько сокрушительной неудачи Гермиона не ожидала.

И это была не последняя неожиданность в этот день. Вернувшись домой, Гермиона обнаружила на подоконнике сложенный пополам лист бумаги.

Последнее время письма приносили одни неприятности. Захотелось спалить листок, но она, конечно, развернула его. В этот раз там не было обвинений в нерасторопности от Невилла и завуалированных угроз от Малфоя. На белоснежной бумаге знакомым изящным почерком с заметным наклоном влево было написано буквально две строчки: «Если вы располагаете временем и возможностью, приглашаю вас на ужин. Автомобиль будет у вас в десть минут одиннадцатого». И, разумеется, подпись: «МХ».

Любопытно, как он поступил бы, если бы у Гермионы не было времени на встречу? Если бы она не вернулась с работы домой? Вероятно, письмо было бы изъято тем же способом, как и доставлено.

Гермиона поднесла листок почти к самым глазам, не зная, что именно хочет разглядеть. Было трудно представить, какие мысли владели Майкрофтом, когда он писал эту записку. Какая-то часть Гермионы (возможно, Та) хотела верить, что он испытывал волнение, но разум подсказывал, что он оставался безупречно-спокоен и прикидывал варианты реакции на записку, выстраивал стратегию предстоящего разговора.

Гермиона убрала листок в стол и направилась в спальню, к шкафу с одеждой. Она разобрала его буквально вчера, но совершенно не помнила, что в нем висит. Открыла.

Предсказуемо, ряды мантий на каждый день, пара парадных и несколько маггловских костюмов. Она не знала, что именно имел в виду Майкрофт, написав: «Приглашаю вас на ужин». Куда именно? Отвезет ее автомобиль к дому на Роберт-стрит или к какому-нибудь фешенебельному ресторану? Будет ужин уютным или торжественным?

— Умойся, — посоветовало зеркало, и Гермиона шикнула на него. Артефакт пошел рябью и обругал.

Гермиона прогнала рябь и уставилась на отражение. Не то, чтобы события последних дней добавили ей привлекательности. И не то, чтобы она выглядела так, словно готова отправиться на ужин с самым неоднозначным мужчиной, который ей когда-либо встречался. Если бы не окклюментный щит, она сейчас не выбирала бы наряд, а, вероятно, каталась бы с воем по полу — ей все еще было больно, плохо и до безумия страшно, тело казалось чужим, мысли — вязкими. Но у менталиста всегда есть преимущество перед остальными: даже если он будет сходить с ума, это будет очень контролируемое безумие.

— Улыбнись, и все наладится, — посоветовало зеркало, и Гермиона засмеялась. Если бы этот совет и правда помог — было бы здорово.

Так и не решив, в каких декорациях Майкрофт предпочитает ужинать, Гермиона выбрала спокойное каждодневное платье, только благодаря черному цвету имевшее право на перевод в категорию вечерних. Капля волшебного макияжа и пара взмахов палочкой, чтобы уложить волосы — и вот она, Гермиона Грейнджер, во всей своей сомнительно красе.

Автомобиль остановился под ее окнами ровно в десять минут одиннадцатого — в пунктуальности Майкрофта сомневаться не приходилось. Набросив на плечи теплую мантию (которая в темноте легко могла бы сойти за пальто), Гермиона спустилась вниз. Водитель открыл перед ней заднюю дверь, Гермиона села на сидение и увидела, что не одна.

У другой дверцы сидела незнакомая женщина пятью или семью годами моложе Гермионы — у нее были темные волосы, спускавшиеся ниже плеч, достаточно широкое лицо с крупными, выразительными глазами, и волевой подбородок.

Она не обернулась на Гермиону, полностью поглощенная своим мобильным телефоном, только сказала:

— Добрый вечер, мисс Грейнджер.

Гермиона не сумела ответить то же самое. Разумеется, не ревностью объяснялось то раздражение, которое поднялось в её душе, и не из-за ревности на кончиках пальцев заискрилась сырая магия.