Сферы влияния

Сферы влияния. Глава девятая

Гермиона боялась пошевельнуться, хотя с самого начала выбрала неудобную позу, и правая нога начала затекать. Это было неважно — она слишком боялась, что случайный скрип, шорох, покашливание собьет Холмса, он захлопнет книгу, даже не заложив закладкой и не взглянув на номер страницы, и скажет что-то вроде: «Прошу простить, Гермиона, государственные дела не терпят отлагательств». Разумеется, в его словах не будет и намека на то, что ей пора убираться из кабинета и не мешать работать — просто вежливая констатация того факта, что больше он ей времени уделить не может, а книгу с персидского переведет любой специалист.

Однако прошло три, пять, пятнадцать минут, а взгляд Майкрофта ни разу не соскользнул со строчек текста на наручные часы, голос не дрогнул, в размеренный темп речи не закралось ни единой лишней паузы.

Гермиона не сумела бы так читать даже английский текст, не то, что иностранный, переводя с листа — у нее обязательно где-нибудь поменялись бы местами слоги, пережало бы связки, перепутались бы строчки. Майкрофт читал так, как будто долго репетировал.

Научный труд оказался практически сказкой, полной иносказаний, затейливых метафор и неожиданных оборотов, и каждый из них Холмс подчеркивал интонацией. Один раз он, не глядя в сторону, протянул руку, взял со стола телефон и несколько раз коснулся экрана, вслепую набрал какой-то текст, отправил — и отложил аппарат в сторону.

«Наверняка в Итоне он занимался риторикой», — подумала Гермиона и невольно вспомнила, что в маггловских британских школах до сих пор популярны театральные кружки. Мама пыталась убедить ее ходить в подобный еще в начальной школе, но Гермиона воспротивилась этому. Скорее всего, Майкрофт тоже, тем более, что (она сумела на этой мысли даже не улыбнуться) в школах для мальчиков, насколько она знала, женские роли играли тоже мальчики. Впрочем, разумеется, Майкрофт в подобном участвовать не мог — это должно было слишком оскорблять его вкус.

Конечно, он не мог прочесть ее мысли — Гермиона уловила бы чужое присутствие в сознании! — но он как будто их почувствовал, потому что остановился, закончив предложение, провел пальцами вдоль страницы, как будто погладил ее, но книгу не закрыл, вместо этого поднял на Гермиону взгляд и сказал:

— Если это научная литература, то я впечатлен тем, что вы получили ученую степень.

Еще вчера Гермиона решила бы, что это завуалированное оскорбление, но сегодня, просмотрев все воспоминания в Омуте, она могла с уверенностью сказать, что это комплимент. Только ответить на него она все равно не могла. Что отвечают на комплименты? «Спасибо», — кажется? Она не сумела бы произнести: «Спасибо», — глядя Майкрофту в глаза. Точно не в этой ситуации.

— Это не совсем научная литература, — произнесла она нервно, потому что больше ничего не придумала, — и я защищалась по другой теме.

Майкрофт посмотрел на нее очень пристально, как будто пытался прожечь ее насквозь ледяным взглядом слишком светлых глаз. Холод может обжигать не хуже пламени — это Гермиона помнила из курса высших зелий в Академии и из маггловской химии. Жидкий азот, к примеру, легко обжигает плоть, хотя имеет температуру почти минус триста градусов по Фаренгейту.

Этого взгляда хватило, чтобы понять — лучше было бы улыбнуться и сказать с долей иронии в голосе: «Благодарю за высокую оценку моих способностей».

— Я знаю, читал… кое-что, — ровно заметил Майкрофт, и у Гермионы запылали кончики ушей не то от смущения, не то от явного раздражения.

— Мои работы попадают под действие Статута о Секретности, — резко сказала она, но ее тон ничуть не задел Майкрофта и не заставил его даже на миг усомниться в своем праве лезть в ее жизнь и…

И читать ее научные работы, находящиеся в открытом доступе для всех волшебников, опубликованные в десятке журналов и совершенно не представляющие из себя никакой тайны. Разве что для магглов, но Майкрофт и так знал о волшебном мире, так что от него скрываться не было смысла.

— Равно как и эта книга, — он улыбнулся уголками губ, но глаза оставались холодными и почти равнодушными. Почти, потому что (или это был бред разгоряченного воображения?) где-то в их глубине едва теплился огонек интереса и даже внимания, куда более пристального, чем-то, которым Майкрофт обычно удостаивал объекты действительности.

— Могу я узнать, кто, — она поджала губы, но тут же вспомнила, какая неприятная складка возле рта образовалась у нее от этого жеста, и провела по ней пальцами, надеясь разгладить, — кто снабдил вас моими работами. Если выяснится, что это…

— Нет, — не дождался он окончания предложения, — это был один мой знакомый, который попытался развернуть бизнес в нашем мире и подделать документы. К счастью, я был осведомлен о его возможностях и принял соответствующие меры.

— В вашем — маггловском? Вы должны были поставить меня в известность! — зло прошипела Гермиона.

Майкрофт чуть качнул головой — нет, не должен был. Вот уже почти год она не курирует связи с маггловским миром, Майкрофт вообще ничего не должен ей.

— Он, по моей просьбе, принес мне ту литературу, которая меня интересовала. В том числе и вашу монографию… — он дотронулся до виска, как будто вспоминая, — «Устранение изменений психики, вызванных магическим воздействием», автор Г. Дж. Грейнджер. Мои предположения оказались верны.

— Предположения о чем? — растерянно переспросила она.

— О том, что политика — не ваш профиль, наука дается вам значительно лучше. Вы… — он сделал паузу, но не для того, чтобы подобрать слова или собраться с мыслями, а нарочно, заставляя Гермиону чуть податься вперед, — в этом вы похожи на моего брата.

— Зная вас, — проговорила она тихо, — это не комплимент.

На самом деле, это был комплимент — что бы Майкрофт не говорил вслух, Гермиона точно знала: Шерлок — единственный человек, которого он любит искренне, всей душой, слепо. На словах он мог пророчить брату смерть от передоза или в очередной авантюре, плеваться ядом, рассуждать о том, что жизнь Шерлока — ничто рядом с государственными интересами, но на деле он готов был на все, чтобы Шерлоку ничего не угрожало.

— Но я все-таки польщена таким сравнением, — продолжила она спокойно.

— Я поясню, — Майкрофт отложил книгу на стол и задумчиво дотронулся до нагрудного кармана пиджака, — как и мой брат, вы импульсивны, хотя и умеете это скрывать, ненавидите бездействие, ставите достижение цели выше общественного признания. Как и Шерлок, вы склонны скорее к философским рассуждениям, нежели к руководству людьми и ответственности за чужие судьбы. И, как и он, вы… — в этот раз он осекся, словно едва не сказал лишнее, и Гермиона почувствовала, что ей необходимо знать, что именно он не договорил.

— Я?.. — переспросила она.

— Травмированы, — выговорил он почти по слогам.

Если бы по щелчку пальцев Гермиона вдруг оказалась голой посреди огромной толпы, она и то почувствовала меньший стыд, чем сейчас. Одним словом, не оскорбительным ни разу, банальным термином маггловской психологии, он показал ее незащищенность и слабость. Это был болезненный удар. Захотелось ответить таким же, но этот порыв угас так же стремительно, как взметнулся в душе.

Она делала это с Майкрофтом раньше, когда проникала в его сознание, выхватывая самые ранящие, тяжелые воспоминания.

Майкрофт смотрел на нее как ученый на ход любопытного эксперимента, даже немного склонил голову на бок, интересуясь результатом.

«Вдох-выдох, Грейнджер», — приказала она себе и подчинилась. Вдох-выдох — и напряжение отпустило. Она могла сейчас огрызнуться в ответ, найти десяток, нет, сотню способов задеть Майкрофта так сильно, чтобы пробить даже его ледяной панцирь, и она хотела это сделать. Но та женщина, другая Гермиона из подсознания, так не сделала бы никогда. И мысль о ней заставила Гермиону спросить нейтральным тоном:

— Что произошло с Шерлоком?

Если Майкрофт и был удивлен этим вопросом, то не показал этого, снова коснулся нагрудного кармана и ответил:

— Его сестра, наша сестра убила человека. Кажется, я упоминал об этом.

Гермиона кивнула.

— Это был лучший друг Шерлока, пятилетний ребенок. Она не просто убила его, она его спрятала так, что никто не сумел найти. Ни родители, ни полиция, ни Шерлок, ни… — «даже я» повисло в воздухе, и Гермиона готова была благодарить всех богов за то, что он не сказал этого вслух. — Она только смеялась и повторяла песенку-загадку, которую никто не сумел разгадать. Шерлок пытался, безуспешно. После пяти дней поисков он слег с тяжелой простудой, которая очень быстро перешла в пневмонию.

Майкрофт замолчал, и взгляд обычно ясных глаз затуманился, кажется, он снова видел события тех дней.

Что проносилось перед его внутренним взором в этом момент? Какие картины? Гермиона не знала и ни за что на свете не отважилась бы узнать. Впрочем, догадаться было можно. Он видел не поиски пропавшего мальчика и не обезумевшую сестру, а Шерлока, за жизнь которого боролись врачи.

— Он поправился, — почти беззвучно сказала Гермиона, и ей удалось не нарушить хода его мыслей, не вывести из этой нехарактерной задумчивости.

— Не до конца. Не думаю, что он когда-нибудь полностью излечится от этого, — так же беззвучно отозвался Майкрофт.

А потом зазвонил мобильный телефон. Майкрофт вздрогнул, и тут же снова стал бездушной рептилией, обращающей взглядом людей в камень. Он ответил, несколько секунд слушал, что ему говорят, потом приказал жестко:

— Значит, отмените все рейсы и перенаправьте самолеты в другой аэропорт, — ему снова что-то сказали, он процедил: — меня это не интересует. Выполнять.

Еще до того, как он сбросил вызов, Гермиона встала, а когда он договорил, произнесла:

— Кажется, я злоупотребляю вашим служебным временем.

Почти секунду Гермиона думала, что он ответит: «Да, злоупотребляете», — настолько неприязненно он на нее посмотрел. Но ответ был другим:

— Боюсь, что мои подчиненные злоупотребляют моим терпением, — он тоже встал из-за стола, вышел, привычным жестом одернув полы пиджака, и остановился, скрестил руки на груди. — Я дорасскажу вам историю, — сказал он, подумав, — чтобы ваше любопытство не толкнуло вас на действия, о которых вы будете позднее сожалеть.

«Я дорасскажу вам историю, чтобы вы не вздумали снова покопаться у меня в голове», — переводился этот пассаж.

— Я могу подождать.

— Не стоит. После выздоровления, на которое ушло почти два месяца, Шерлок потерял память, выборочная амнезия. Он не помнит ничего о своей сестре и о смерти друга.

— Естественная защитная реакция психики, — пробормотала Гермиона.

— Именно. Тем более, что было принято решение изолировать сестру. К сожалению, это не помогло.

— Как она погибла? — Гермионе не слишком это было интересно, но казалось, что Майкрофту важно об этом сказать.

— Подожгла сначала дом, а позднее — спецприют, в который ее поместили. Второй пожар оказался сильнее, чем она, вероятно, рассчитывала.

Майкрофт замолчал, а тиканье больших напольных часов, до сих пор неслышное, стало вдруг оглушительным. Часы явно намекали, что Гермионе пора убираться прочь, и, Мерлина ради, она хотела это сделать, но не доставала палочку, а Майкрофт не пытался ее поторопить, просто смотрел куда-то поверх ее плеча. Если бы он смотрел ей в глаза, она аппарировала бы молча или сказав: «Надеюсь, ваши трудности разрешатся. Хорошего дня». Но он смотрел на стену, и его взгляд не подавлял. Наверное, именно поэтому Гермиона нашла в себе силы произнести: