Цветы Айдэна

— Если я правильно понимаю тебя, то у милэви должно быть еще три острова, кроме этого?

— Правильно. Но это маленькие клочки земли, не способные прокормить милэви долгое время. Поэтому этот остров около Рактоба стратегически важный для них объект.

— А что будет, если я уйду? Не могу же я прожить всю оставшуюся жизнь здесь.

— Вот в этом и заключается трагедия. Я не знаю, что будет после твоего ухода и смирятся ли с этим твои тэйферы, но войну им без тебя не выиграть. Нет, я неправильно выразилась. Речь не идет даже о победе, речь идет о выживании.

— В чем смысл этой войны?

— Войны на Айдэне, проходят регулярно, по земному времяисчислению их периодичность около пяти лет. На этой планете все зависит не от количества еды — ее в избытке, и не от развития индустрии — тут и так все есть для счастливой жизни, и даже не ради власти и денег ведется война (сомневаюсь, что какая-либо валюта тут вообще существует), и не на политической, расовой или религиозной почве.

— Тогда из-за чего?

— Борьба ведется за право жить.

— Не понимаю. Тогда чего же им делить и из-за чего враждовать? Ты ведь сама сказала: тут всего в избытке.

— В этом и кроется парадокс. Именно избыток привел к этому. Видишь ли, планета уже давно была бы перенаселена, потому что у людей и животных всего в избытке для благоденствия, а потому природа сама ведет отбор и решает, кому жить и кому исчезнуть. И именно за право существовать дальше и иметь продолжение рода, сражается каждое племя.

— С кем сражается? С Айдэном?

— Нет. Люди дерутся друг с другом за право обладать тем, что они называют Ассомэром, и это единственное, чего на планете нет в изобилии.

— Что такое этот Ассомэром?

— Иламэмали объяснила, что это нечто вроде источника, дающее продолжительность жизни. На Айдэне они располагаются в разных местах, и ближайший из них появится где-то в этих местах. Весь драматизм заключается в том, что Ассомэром не дает бессмертия или невероятно долгой жизни. Он просто обеспечивает людям их временной отрезок жизни, отведенный природой. Не знаю, что это такое, но оно, судя по всему, влияет как-то на гены. Племя милэви уже трижды проиграло войну и им не досталось Ассомэрома. В результате их продолжительность жизни сократилась в два раза, а детей стало рождаться все меньше.

Артур только сейчас припомнил, что в этом племени он действительно не видел стариков. В основном все были молодыми.

— Что будет, если они проиграют в четвертый раз?

— К следующей войне уже не останется почти никого, способного постоять за будущие поколения милэви.

— И нет никакого выхода, кроме войны?

— Есть, но он не приемлем для этого племени. Милэви, хоть и выглядят столь мило, на самом деле очень независимы, и с чувством собственного достоинства. Если, после прошедшей войны за Ассомэром, определяются проигравшие — а они всегда есть — у них остается всего два варианта их будущего. Первый: они удаляются на свои земли и начинают поколение за поколением вымирать, если только не победят в одной из ближайших войн. Второй: сдаться на милость победителям и отдать им в рабство своих детей, чтобы тем позволили жить, пусть и в неволе.

— Рабы? — задумался Артур. — Не вижу смысла в этом. Кому нужны рабы на Айдэне, где даже землю не надо обрабатывать, чтобы иметь пропитание?

— Я тоже об этом спросила. К сожалению, на это вразумительно никто не ответил. Иламэмали мне намекнула, что в этот раз придется снова сражаться с племенем, которое придет с севера. Это очень многочисленный и сильный народ, обитающий среди гор, покрытых снегами. Они уже точно выдвинулись в поход и именно их больше всего боятся милэви. Местные племена с каждым поколением стают все малочисленнее, но северяне бескомпромиссные и готовы взять в плен любого, кто сдастся им. Для чего им рабы, понятия не имею, но милэви настроены решительно. Они скорее умрут, чем пойдут в неволю.

— А что особенного в этом Ассомэроме? Разве нельзя пойти к нему пораньше и просто взять то, что нужно?

— Артур, иногда мне кажется, что из нас двоих ты более наивен. Думаешь, если бы источник был столь доступен, за него стали бы воевать? — Стелла махнула рукой в сторону протекавшего слева от нее ручья и добавила: — Ассомэром — это тебе не ручей, где пей, сколько душе угодно. Не хочешь спросить, почему войны ведутся именно в определенное время? Будь Ассомэром просто источником, его бы можно было посещать в любое время, когда пожелаешь. Но это уникальный дар Айдэна, который появляется только на несколько часов и в неизвестном месте.

— Тогда как же его найти?

— Понятия не имею, от меня это пока срыли. Намекнули только, что, когда пробудится Ассомэром, его можно будет увидеть издали. Он откроется где-то в этих местах, и в тот день пройдет жестокая война. Но начаться она может и раньше, если северяне нападут на местные маленькие племена. Как ты думаешь, чем они будут воевать? Что пустят в ход?

— Тэйферы?

— Верно. И тлесанди тоже пойдут в дело. Я даже не знаю, есть ли еще какие-либо виды растений, способные сражаться, и меня это очень тревожит. На Айдэне ведутся беспрецедентные войны. Поэтому тут важна армия не с ружьями или пушками. Сам видел, как смешно воевать против мечей Айдэна с холодным и огнестрельным оружием. А то, что они сделали с тем аэромобилем, виденным нами в лесах, вообще описанию не поддается. На Айдэне все прекрасно, тут даже оружие и смерть имеют вид неземной красоты. Вот только, чем больше я узнаю, тем дальше мне хочется отсюда бежать.

— Значит, милэви в этой войне пустят в ход только три стаи тэйферов и одну тлесанди?

— Да. И это уже сейчас выглядит не утешительно. Они знают, что для того, чтобы отвоевать хоть часть сокровища, дарующего Ассомэром, им надо куда больше сил противопоставить противнику. Иламэмали призналась, что мужчины вскоре отправятся на соседние не занятые острова ниже по течению, чтобы найти диких тэйферов, или хотя бы тлесанди, и попробуют войти к ним в доверие. Вероятность того, что дикие цветы признают кого-либо из них своим предводителем, ничтожно мала, но сам знаешь — надежда умирает последней.

— А что будет с теми, кто встретиться с дикими тэйферами?

— Ну, как я поняла, если ты зайдешь на их территорию, то тебя просто убьют на месте. Если же пересечешься с неуправляемой стаей вне ее владений, то может жизнь и сохранишь, если будешь вести себя осмотрительно и не провоцировать их к нападению.

— Почему айдэнские мечи так привязаны к островам?

— Пока с уверенностью сказать не могу, но я знаю, что твои тэйферы должны питаться особыми плодами, которые растут исключительно на этом острове. Нигде в другом месте их не найти на всей планете. И, кроме того, есть родительское дерево, как я поняла. Ведь не из воздуха же появляются эти цветы. Поэтому они не могут навсегда покинуть место своей родины, тут источник их жизни и продолжения рода.

— Так вот куда они иногда улетают по одному, — догадался Артур. — А если их лишить этого питания?

— Тогда они долго не проживут. Думаю, через несколько месяцев у них начнется что-то вроде голодания, и они погибнут. Подозреваю, что все эти летающие цветы не так просты и им точно отведено каждому свое место обитания, где есть нечто способное поддерживать жизнь и размножение именно этой семьи. Ты обратил внимание, что у каждой семьи летающих цветов свой вид и цвет? Думаю, этим и объясняется, почему они так рьяно охраняют свою территорию, а люди пользуются этим, чтобы защитить себя от чужаков.

— Значит, если милэви отсидятся во время войны на этом острове, никто из них не погибнет? Пока они под защитой местных тэйферов, их никто не тронет?

— Все так, только какой смысл отсиживаться в кустах и потерять шанс на дальнейшее продолжение рода? Поэтому они пойдут на войну. Это не тот случай, когда можно просто спрятаться и переждать опасность в укрытии. Но нам этого не понять, мы тут чужие, — вздохнула Стелла. — Уже то радует, что мы вообще выжили на Айдэне. Каэтану так вообще не слыханно повезло, ведь он даже не подозревал, что столько лет ходил бок о бок со смертельной опасностью не только от неподвижных растений. По сути, ему трижды повезло. Во-первых, если бы он сунулся на остров около Рактоба немного раньше, то местные тэйферы, не контролируемые человеком, уничтожили бы его на своей территории. Во-вторых, повстречай он неожиданно этих же милэви будучи совершенно один, мог бы и не уйти от них живым или же угодил бы до конца дней своих в плен. И в-третьих, прибудь он сюда лет десять назад, когда еще на острове еще не выросли эти алые тэйферы, то ничего бы сенсационного он не увидел.

Сидя почти на краю обрыва, с которого розовый ручей бросался вниз, и, глядя на Рактоб, красовавшийся в лучах заката, Стелла и Артур решали, что делать дальше.

— Это чужой для нас мир, — сказал землянин. — Стоит ли нам вмешиваться? То, что смертельно для нас — для Айдэна просто игрушки. А то, что приносит пользу нам — я о нашей аппаратуре и прочем — смертельно для этой планеты. И как быть? Наши миры несовместимы.

— Ты предлагаешь бросить милэви на произвол судьбы? — спросила Стелла.

— Это буду решать не я один.

— Мне тоже трудно что-то определенно сказать о них, — призналась терианка. — По их вине я едва не рассталась с жизнью, но и они же лечили меня после того, как я побывала в капкане сорба. Даже не могу сказать, что испытываю к этим людям.

— Но чувство самосохранения у тебя точно притупилось. Почему ты стилет перестала с собой носить?

Стелла покосилась с недоверием на окружавшие Артура алые цветы и ответила:

— Не хочу их провоцировать. Вдруг мой стилет постигнет та же участь, что и меч Каэтана. Что я тогда родне скажу? На Тере меня просто прибьют, особенно Лэс. Она и так мною недовольна. Уж лучше поостеречься.

— Очень хорошее решение, — одобрил Артур. — Но цветы на тебя не бросятся, если я им не прикажу, так что не бойся.

— Думаешь, ты хорошо их контролируешь?

— Надеюсь на это.

— Лучше побеспокойся о том, как нам отсюда выбраться, — посоветовала Стелла.

— Просто уйдем, как только ты наберешься сил.

— Не думаю, что Айдэн нас так просто отпустит, — произнесла терианка.

— Ты опять про эту войну?

— Нет. Есть еще много чего, что выйдет на свет с нашим возвращением в Цензирад. Тут столько камней преткновения для нашего мира с привычным для нас мышлением, что я не могу все удержать в голове. Знаешь, почему я не вылезала из ручья все эти дни?

— Жарко было?

— Артур, мне не до шуток! Этот ручей, как и все на этой планете, неповторим. Думаю, другого такого не найти. Цветы, что растут в его воде, не просто красивое живое украшение. Их пыльца и лепестки выделяют очень много эфирных масел и сока. Смешиваясь с водой, все это стает целебным. Стоит об этом узнать миру, как сюда потянутся те, кто потерял надежду на излечение от редких болезней. И сколько еще подобных неизвестных нам мест есть на Айдэне — даже предположить невозможно. Планету могут просто превратить в глобальную лечебницу, уничтожив все, что не принесет пользу пришельцам. Чем ответит на это Айдэн?

— У тебя слишком сложные вопросы. Для начала нам надо просто выбраться отсюда живыми. Кстати, не всем помогает местная медицина. Видишь, на тебе почему-то ни одна нидэлия не прижилась.